Письма Айне

Милая Айна, Я не умею писать письма, но Михаил сказал мне: если мысли о ком-либо разрывают тебя изнутри – пиши ему. Я спросил: что делать, если я вряд ли смогу отправить своё послание? Ему сложно это представить – весь отряд знает, что Михаил скорее сдохнет, чем упустит возможность передать письмо для своей дорогой Б.Б. Говорит, что нужно искать варианты. Я сказал, что не знаю твоего адреса. Он предложил положиться на добрых людей и отправить письмо просто в твой город. Я не стал уточнять, что ты из Зиона. Не то чтобы я считаю зионцев плохими – не подумай. Просто война – не лучшее время, чтобы полагаться на добрых людей. Я думаю, что... (часть страницы оторвана)

***

Милая Айна, Я не умею писать письма, но мой друг считает, что слова на бумаге помогают выразить чувства, которые разрывают тебя изнутри. Я исписал уже несколько черновиков, но все выкинул, оставил только самый первый. Я начал писать и незаметно для себя вернулся мыслями к войне. Вместо важных слов получилось эссе о сути войны Федерации и Зиона. Но это неправильно, Айна. Это вовсе не то, что я хочу тебе сказать. Кажется, я всегда всё делаю не так. Но я точно не хочу быть с тобой тем, кто я сейчас. Наверное, я сам не знаю, как с тобой говорить. Что я буду делать, когда мы встретимся? Если мы встретимся. Вряд ли ты когда-нибудь прочитаешь это письмо. Но мне действительно полегчало – сумбур в моей голове стал немного меньше.

***

Милая Айна, Сейчас мы далеко от города. Странно, но, даже зная, что никто, кроме меня, не прочитает это письмо, я не могу рассказать тебе, чего мы ждём. Это военная тайна. Сейчас, когда мы далеко от людей, я чётко осознаю, что мы, военные, всегда находимся в каком-то своём мире. Даже в спокойные дни, даже когда мы в свободное время гуляем по городу, даже когда сидим в баре. У нас другая жизнь, и мы отгорожены стеной молчания от всего остального мира. Моему другу Михаилу тяжело. Мы в полной изоляции, а он привык поддерживать контакт с той, кто вне нашей жизни. Он психует – боится, что его дорогая Б.Б. будет волноваться, если не получит очередное письмо. Буду честен – мы здесь не слишком верим в то, что девушка все ещё его любит. Но, знаешь, Айна, сейчас я могу его понять. Всё, что у меня есть, – это вера в то, что мы ещё встретимся. Я знаю, что ты тоже внутри, но всё же надеюсь, что ты далеко от этой войны.

***

Милая Айна, Наша встреча вселила в меня надежду. Если раньше я не мог написать письмо, потому что боялся думать о тебе, то сейчас я рву черновик за черновиком, потому что мои эмоции слишком сильны. Хотя, наверное, будь у меня возможность отправлять тебе письма, я послал бы тебе все – плевать, что даже я сам не могу разобрать, что там написано. Мои руки всё ещё болят, но не волнуйся за меня – обо мне хорошо позаботились. Федерация дорожит теми, кто сражается – хотя сейчас я ненавижу мир, в котором воины в цене.

***

Милая Айна, Возможно, это моё последнее письмо. Я не знаю, чем всё закончится. И у меня всё меньше сил на то, чтобы бороться. Это огромный механизм, который сотрёт в порошок каждого, кто попытается вырваться. Возможно, меня казнят за то, что я встретился с тобой – с пилотом Зиона. Я прямо сказал: я верю, что хорошие люди есть с обеих сторон. Если мы посмотрим в глаза друг другу – мы сможем понять своих врагов. Мои убеждения откровенно высмеяли. Знаешь, Айна, мне задали важный вопрос. Смогу ли я, думая так, выстрелить во врага? Я не уверен. Раньше я точно знал, что и зачем я делаю. Я был внутри сурового, но понятного мира. Сейчас он разлетается на части. Кое-кто в лицо говорит мне, что я достоин смерти. Мой отряд допрашивают. На словах они уверяют всех, что я не шпион, но я не буду их винить, если на самом деле они думают иначе. Всё, что у меня осталось светлого, – это память о нашей встрече. Я больше не хочу войны, Айна.

***

Милая Айна, Я всё ещё жив. Кажется, я неисправимый идиот. Меня посадили под домашний арест до выяснения обстоятельств, пообещали оставить мне жизнь, если я буду сотрудничать. А я сбежал к своему отряду, чтобы спасти друзей. Впрочем, сейчас я уверен в том, что я делаю. Нельзя закрывать глаза на то, что происходит. Нельзя покидать поле боя. Я ничего не могу сделать с этой войной, но в моих силах защищать людей. И близких, и далёких, и союзников, и врагов. Мне придётся убивать – потому что на каждой стороне есть и хорошие, и плохие люди. Но я не стану убивать просто так. Я не стану считать всех зионцев террористами и зверями. На каждом задании мой первый приказ для моего отряда – вернуться живыми. Я чуть не забыл о нём, когда мне казалось, что мой мир рушится. Но, на самом деле, в этом основа моего мира. Вернуться живыми – что может быть важнее? Сейчас мы отправляемся на крайне опасное задание. Я сам ещё толком не знаю, что нас ждёт, но шанс выжить – от силы треть. На всякий случай я оставлю эти письма знакомому, которому можно доверять. Возможно, когда-нибудь ты сможешь их прочесть. Но я отдаю свой главный приказ и самому себе. Я верю, что вернусь. Я верю, что найду тебя. Я верю, что мы обязательно встретимся снова.