Сердце в руках

Утро понедельника уже само по себе представляет удручающее любого человека событие, как минимум потому, что каждый из нас хотя бы раз в жизни обещал себе именно с первого дня новой недели начать, наконец, бегать по утрам, не есть после шести или отключать телефон на ночь, будучи на больничном. В крайне нехорошей квартире по улице Свеаборгской день начался с пронзительной трели звонка. Анастасия Александровна проснулась в самом нерадостном расположении духа, вернее сказать от резкого звука женщина сперва поднялась на постели, слепо шаря рукой вокруг себя в тщетной попытке нагнать источник утреннего раздражения. Глаза женщине всё же пришлось открыть, проклиная неизвестного, что вздумал позвонить «старому больному человеку», находящемуся на законном лечении. - Иду я уже, иду, – пробормотала Анастасия Александровна, как и большинство людей уговаривая телефон немного подождать. Подобрав костыли, женщина добралась, наконец, до мобильного телефона и удивлённо посмотрела на имя звонившего. – Да, Вячеслав Андреевич, это Анастасия. Отчего голос хриплый? Странный вопрос, Вячеслав Андреевич, Вы звоните больному человеку домой в восемь утра. Чтобы увидеть горящие зеленью цифры настенных электронных часов, Анастасия Александровна прищурила левый глаз. Загипсованная нога вдруг начала зудеть, указывая на явную аллергию на непосредственного начальника. Женщина подсунула под бинты вязальную спицу и с чувством ни с чем не сравнимого удовольствия почесалась. Лишь тот, кто испытал на себе муки долгого ношения гипса, не имея возможности помыться, может понять это счастье, когда нестерпимый зуд, терзавший тебя несколько часов стихает. Занятая физиологией проведения нервного импульса в ответ на слабое раздражение, Анастасия Александровна не сразу поняла, чего хочет добиться от неё руководитель. Вячеслав Андреевич имел дурную привычку вести разговор долго и муторно, разворачивая свою речь точно кольца змеиного тела. Хирург мысленно повторила слова руководителя, постаравшись выбросить из предложений десяток-другой лишних слов. Получалось что-то понятное, но совсем не радующее женщину. - Куда приехать, Вячеслав Андреевич?! Как «в клинику»? У меня же больничный открыт, – опешила женщина, от удивления сев на оказавшийся рядом стул. – Я понимаю, важные люди, артисты, но и Вы поймите – у меня нога сломана, я и по дому с трудом передвигаюсь… Вячеслав Андреевич продолжал говорить, не слушая женщины. Тон его становился всё более решительным. Анастасия Александровна прикрыла глаза и поджала губы. Ей нестерпимо хотелось прекратить разговор, хотя она уже прекрасно понимала, что никуда она не денется и поедет на другой конец города только потому, что приедут «очень важные клиенты, которым нужно понравиться». Она, конечно, не единственный кардиолог, но лучший. Тщеславие, подпитанное чувством долга – крайне гремучая смесь. - Я понимаю, Вячеслав Андреевич. Приеду не раньше половины двенадцатого – мне нужно привести себя в порядок, – сдалась Анастасия Александровна, понимая, что смалодушничала. Вот только что поделать, если выйти, действительно некому, а подставлять коллег не хотелось. Из речи шефа женщина поняла, что клиентов прислала какая-то иностранная компания, у которой с фирмой, чьим филиалом и являлся медицинский центр в Петербурге, был договор на оказании медицинских услуг. Новым артистам требовалось по европейскому стандарту оформить страховку, а для этого нужно было полное обследование. – Да, я понимаю, буду вовремя. Хирург отключилась и размахнулась, желая выместить зло на аппарате, но в последний момент аккуратно опустила телефон на стол. Экраном вниз. В ушах шумело – отчетливо слышался ток крови, должно быть, от переживаний поднялось давление. Конечно, она поедет на работу. Это долг, который для Анастасии Александровны всегда был превыше собственного удовольствия. Не дергать же Марину, которая уже полгода как в декрете. Анастасии Александровне же почти не трудно приехать на работу, зато нашелся повод удовлетворить, наконец, свои потребности. Хирург нашла в телефоне нужный номер и ненадолго замерла, пустым взглядом смотря в противоположную стену, обои на которой, в общем-то пора было и поменять. Выстукивая причудливый ритм услышанной не так давно мелодии, женщина набрала короткое сообщение – вопросительный и восклицательные знаки. Когда долго общаешься с "занятым" мужчиной быстро находишь способы не раскрывать своего и без того шаткого инкогнито. Спустя полминуты, телефон разразился очередной за утро третью. - Да, Анастасия, что случилось? – официальный и чуть взволнованный тон заставили женщину криво улыбнуться. Давний любовник, по обыкновению, проводил утро в кругу семьи, но звонка он ждал и, судя по тщательно замаскированной в голосе обиде, уже давно. Звенела посуда, послышался вопросительный возглас законной супруги. Мужчина, отодвинув трубку от лица, что-то быстро ответил. – Я слушаю. - Подбрось до работы сегодня. Мне с моим «грузом ответственности» до клиники своим ходом не добраться, – Анастасия Александровна откинулась на спинку и поскребла ногтями бинты, – Думаю, тебя начальство тоже порадовать успело. Вячеслав Андреевич сегодня решил последовать мудрости Винни Пуха и если не прийти в гости, так позвонить с утра. - Тебя разве выписали? – от переполняющего удивления Анатоль даже перешёл на гортанное французское произношение. Достаточно низкий вибрирующий голос мужчины вызвал у Анастасии Александровны воспоминания. Задумчивость затуманила взгляд кардиолога при мысли о том, при каких обстоятельствах звучал «самый сексуальный язык» в её квартире. Анатоль Симон по праву носил звание любимца женщин, даже не смотря на свой многолетний брак. Анастасия Александровна до сих пор не понимала, какими силами держалась эта семья. Эмигрировав с родителями во Францию в далёком восемьдесят шестом году, тогда ещё Анатолий Аркадьевич Симонов быстро освоился в новой стране и быстро завоевал внимание у противоположного пола. Ещё во время обучения на врача, Анатолий успел жениться на коренной француженке, которая оказалась моложе привлекательного эмигранта, на память читавшего впечатлительной барышне стихи Евтушенко. Вивьен уговорила свою семью получше присмотреться к «опасному русскому» и вскоре Анатолий Аркадьевич сменил имя на куда более родное уху невесты «Анатоль». Впрочем, любовный пыл и дух завоевателя мужчину не покинули и после брака, а потому вскоре молодая супруга впервые поймала благоверного на измене. По словам самого Анатоля, был грандиозный скандал с горой битой посуды и месяц томительного вымаливания прощения итогом которого, как ни странно стала беременность француженки. Семейная идиллия с рождением сына не разрушилась об опасные скалы бытовых проблем, немаловажную роль в этом сыграла повысившаяся избирательность Анатоля в связях. Отныне любовниц было решено подвергать тщательной проверке, прежде чем приблизить к телу. Несколько лет назад, Анатоля заела тоска по Родине и мужчина вернулся в страну, сохранив правда двойное гражданство. Заветное «европейское образование» дало мужчине много очков форы и перед невропатологом, хирургом, имеющим не один десяток дипломов выстроилась очередь из желающих заполучить ценного специалиста в свою клинику. Вивьен как настоящая жена декабриста отправилась в Россию вслед за мужем, оставив подросшего сына на попечение «grands-parents» и частной школы. Но даже приезд жены не смутил мужчину, и он, пользуясь своим обаянием, довольно легко сошёлся с многими медсёстрами, быстро поняв, правда, что молоденькие девочки хотят всегда и везде одного и того же – замуж за богатого-красивого-успешного и лучше прямо сейчас. Тогда Анатолю посчастливилось встретить Анастасию Александровну, женщину, уже успевшую состояться в профессии, и, не смотря на молодость и привлекательность, не имеющую в качестве самоцели брак и ораву детишек. Их отношения, пожалуй, лучше всего подходили под термин «крепкая дружба», если отбросить факт того, что раз в неделю (но не вечером пятницы или субботы – это время у Анатоля были запланировано на семейные вечера) они встречались в квартире кардиолога, чтобы на два часа стать любовниками и забыть об этом на следующие семь дней. - Нет, конечно. Я приеду травмированной Золушкой, – женщина едва удержалась от смешка. Порой Анатоль казался ей крайне забавным в своём искреннем непонимании современных российских реалий, таких, к примеру, как внеурочная работа «по собственному желанию». Анастасия Александровна постаралась вернуть любовника к основной теме её звонка. – Так сможешь? - Прости, не выйдет, – хирург почти увидела, как мужчина виновато улыбнулся и, морщась, оглянулся через плечо. – Вивьен просила отвезти её. Анастасия Александровна неосознанно прихватила зубами нижнюю губу, сдерживая злость, желавшую прорваться наружу. Женщина попрощалась, пожелав Анатолю хорошего дня, и, удостоверившись в том, что собеседник её уже не слышит, от души выругалась, взлохматив и без того спутанные после сна волосы. "Конечно, я всё понимаю. Приехать на работу в законный больничный? Хорошо, буду вовремя. Я же понимаю, что заменить меня не кому. Не помешает ли мне сломанная нога? Ничуть, есть же костыли! Невозможно вырваться от семьи? Что ж, не страшно, я возьму такси. Нет-нет, я ничуть не обижена. Я всё понимаю, ты же знаешь. Конечно, твоей жене нельзя переживать – у неё врождённый порок сердца, да-да я помню, компенсированный. Нет, не стоит благодарности, это моя работа – спасать людей… Я. ВСЁ. Понимаю. Невыносимо! Почему же так противно, когда всё, казалось бы, верно сделано? Правильно, как надо, никто не обижен… кроме меня!» - Анастасия Александровна прислонилась лбом к костылю, понимая всю бессмысленность своей злобы. Сама же соглашается на всё это – и на работу сверхурочно, и на отношения «по часам», и много на что ещё закрывает глаза, успокаивая себя вот этим «я всё понимаю». Часы показывали без пятнадцати девять, Анастасии Александровне стоило поторопиться, если она собиралась приехать на работу вовремя. Машинально включив телевизор, создавая для себя фоновую иллюзию жизни, хирург принялась приводить себя в порядок. Душ, несмотря на «некоторые неудобства» в виде загипсованной ноги, привёл врача в более благодушное расположение духа, взбодрив сонный организм. - До сих пор остаются неизвестными лица, совершившие кражу со склада сети продуктовых магазинов… - вещала диктор, почти искренне возмущаясь бесчинству неизвестных грабителей. Анастасия Александровна пробралась на кухню, вполуха слушая новости. – Продуктов похищено на чуть более полмиллиона рублей. Директор отказался комментировать случившееся, заявив, что произошедшее – беспрецедентная провокация со стороны конкурентов. Напомним, что среди прочего, похищены были несколько коробок чёрной икры, осетрина, мраморная говядина и элитный алкоголь… - Не знают они похитителей, как же? – возмутилась Анастасия Александровна, отпивая из большой глиняной кружки кофе. Список похищенного из магазина восхищал своим размахом, не иначе как администрация самого склада решила устроить «пир на весь мир», а теперь пыталась таким интересным образом замести следы. – Как можно незаметно украсть продуктов на полмиллиона? Новостная программа продолжалась, но больше ничего интереснее кражи из супермаркета недельной давности Анастасии Александровне услышать не удалось. Впрочем, даже этого короткого сообщения женщине хватило чтобы улучшить настроение. Расчесавшись и нарисовав «соответствующее лицо», хирург оделась, спрятав гипс под единственной длинной юбкой, купленной ещё в незапамятные времена на одну из официальных конференций, а после используемую исключительно во время редких походов в церковь. Стоя перед зеркалом, женщина хмурилась, рассматривая странную женщину, лишь смутно напоминающую её саму в обычном состоянии. Абсолютно не удовлетворённая увиденным, Анастасия Александровна переоделась в обычный для себя костюм, в котором предпочитала появляться в клинике. Гипс, стыдливо прикрытый махровым носком вызвал у кардиолога кривую улыбку, в который раз назвав себя хромой Золушкой, она поспешила покинуть квартиру. Таксист удивлённо крякнул, когда увидел передвигающуюся на костылях женщину, проворно выходящую из подъезда. Не иначе как от пережитого шока, мужчина даже бросил чадить сигаретой и открыл заднюю пассажирскую дверь. Анастасия Александровна тонко улыбнулась, благодарно приняв помощь. К опущенной вниз загипсованной ноге прилила кровь, доставляя ещё большее неудобство. Устроив пострадавшую конечность на сиденье, женщина назвала адрес клиники и откинулась на спинку, предварительно всё же щёлкнув ремнём безопасности. Дышать стало несколько тяжелее, но хотя бы хирург уже не так переживала во время резких поворотов. В сумочке зазвонил телефон, прогоняя лёгкую дремоту, в которую погрузилась Анастасия Александровна под хриплые рулады, выводимые шансонье из магнитолы. Женщина мысленно проклиная звонившего, достала надрывающийся аппарат и поняла, что сглупила, вызвав такси. - Ну ты и конспиратор, Александровна! Где твой холодный ум и точный расчет? Зачем вызывать такси, если у тебя есть личный водитель на всё время твоего больничного?! – звонко вешала Жанна, как всегда забыв поздороваться. Громкости голоса гинеколога вполне хватало, чтобы охватить собой салон автомобиля. Водитель коротко хмыкнул, наблюдая скривившиеся лицо пассажирки в зеркало заднего вида. – Почему мне звонит твой Анатоль и заявляет, что ты отправилась к шефу «своим ходом». - Для начала, доброе утро, – Анастасия Александровна не оставляла надежды, приучить коллегу здороваться при звонках. – Ты будешь смеяться, но я действительно забыла. - Зловещие провалы в памяти, доктор, являются недобрым знаком, подступающей старческой деменции! – продолжала веселиться Жанна, яростно сигналя кому-то. - И ты позвонила мне ради того, чтобы оповестить меня об этом радостном факте? – вскинула брови Анастасия Александровна, рассматривая проплывающие мимо витрины и узкие прогалы весеннего неба в густом массиве жилых домов. - Нельзя быть такой клизмой, Александровна, нельзя! Ты хотя бы знаешь, каких людей нам сосватал Славик в качестве клиентов, болящая? – гинеколог явно находилась в крайне приподнятом настроении. Знай Анастасия Александровна свою коллегу чуть меньше, то непременно решила бы, что та пьяна. Однако долгая совместная работа, а до этого – учёба, сделала своё дело. Теперь без тени сомнения, кардиолог могла сказать, что Жанна пребывала в крайне мечтательном настроении по одной единственной причине – мужчины, а судя по тому, что даже шеф для женщины стал «Славиком», несмотря на то, что Вячеслава Андреевича она не переносила на клеточном уровне, то мужчины крайне привлекательные. - Актёры какие-то, кажется, европейские, – не разделила энтузиазма подруги кардиолог. - Постановка европейская, а актёры – лучшие! Кирилл Гордеев и Иван Ожогин! – восторгалась Жанна, не обращая внимания на хмурый тон подруги. От предвкушения гинеколог едва ли не мурлыкала. – В нашей клинике, ходят по кабинетам. Красивые, полураздетые, спортивные… - Впечатлилась, прочувствовала, поняла! – усмехнулась Анастасия Александровна, тактично не став напоминать подруг что «полураздетые» и «спортивные» будут только у неё в кабинете. – Кто это? Жанна театрально застонала и, кажется, упала грудью на руль, не в силах пережить отсталость своей подруги, по крайне мере звук удара Анастасия Александровна слышала очень отчётливо. - Как ты можешь их не знать?! Ладно, Кирилл по телевизору редко появляется, но Ожогин уже постоянно в ящике торчит! – праведному гневу гинеколога не было предела. Жанна была заядлой театралкой (хотя правильнее сказать поклонницей мюзикла) и не пропускала ни одной премьеры, проходившей в городе. – Если ты скажешь, что и телевизор не смотришь, я сдам тебя первому встреченному психиатру, учти, Александровна! - Почему же? Смотрю! Сегодня вот про кражу на складе смотрела! – развеселилась Анастасия Александровна. – Чёрной икры украли, конфеток, рыбки… - Я тебе об искусстве говорю, Настя! – почти взмолилась Жанна. – А ты о какой-то краже! - Фуршет на полмиллиона – разве не искусство? – поразилась хирург, таксист, ставший невольным слушателем разговора ухмылялся, сверкая золотым зубом в зеркало заднего вида, хитро поглядывая на пассажирку. - Всё бы о еде! Я тебе о чём говорю? Мужчины придут! Один краше другого, а она всё туда же «фуршет». Мне вот искренне интересно, как с такими вкусами ты до сих пор не превратилась в желудок на ножках? – по привычке возмущалась Жанна – слишком хорошим было её настроение, чтобы всерьёз воспринимать язвительность кардиолога. – Думаю, тебе Иван должен понравиться… Эх, говорила мне мама: «Иди, дочка, на андролога, или, в крайнем случае, уролога. Если мужика не найдёшь, так хоть потрогаешь!». Золотые слова! - Ага, а ты, видимо, полагала, что в женской консультации к тебе исключительно мужчины выстроятся! – кивнула Анастасия Александровна, стараясь сохранить серьёзный голос. Испорченное звонком начальника утро начинало приобретать более или менее приятный оттенок, обещаясь обернуться довольно недурным днём. – Столько претендентов на премию! Жанна, наконец, поняв, что подруга просто забавляется за её счёт, отключилась, пообещав «смертельно обидеться». Подобные клятвы Анастасия Александровна давно уже не воспринимала всерьёз, привыкнув за долгие годы общения к эмоциональности и некой экспрессивности коллеги. Кардиолог и сама не знала, как охарактеризовать их общение с Жанной. В женскую дружбу женщина верила, но в строго определённых временных рамках – до двенадцати лет, пока делить было некого, разве что фломастеры, и уже после пятидесяти, когда делить становилось уже нечего, вернее, как бы это грустно не звучало, некого, учитывая продолжительность жизни мужчин. Наконец, такси остановилось за пределами города у частной клиники, более всего похожей туристическую базу, нежели на лечебное учреждение. Несколько корпусов, похожих на сказочные славянские терема, соединённые внутренним двором и несколькими деревянными террасами задавали какой-то успокаивающий, умиротворяющий душу настрой. Ворота были открыты в преддверии «важных гостей», охранник приветливо кивнул, узнав Анастасию Александровну. Женщина выбралась на подъездную дорожку, опираясь на костыли. Но не успела она сделать и двух шагов, как её аккуратно подхватили под локоть, удерживая от падения. - Настасья, здравствуй! Что это тебя, красавица, потянуло на рабочее место во время больничного? – Борис Иванович бодро шагал рядом с Анастасией Александровной, придерживая блондинку таким образом, что кардиолог по большей части опиралась на него, нежели на костыли. – Неужели шеф расстарался? Ох и затейник Вячеслав Андреевич… Офтальмолог неодобрительно покачал головой. Борис Иванович был мужчиной чуть полноватым, невысоким, в «самом расцвете сил», как любил шутить сам на вопрос о возрасте. С равной долей вероятность ему можно было дать и пятьдесят, и шестьдесят пять. Точный возраст офтальмолога знал, пожалуй, только Вячеслав Андреевич. За глаза полноватого добряка с извечным хитроватым прищуром все медики звали не иначе как Гессером, после того как Жанна увлёкшись вселенной Дозоров не принялась давать прозвища всем работникам клиники. Прижиться, правда, удалось только именованию Бориса Ивановича. Анастасия Александровна, поддерживаемая крепким плечом офтальмолога преодолела несколько достаточно крутых ступеней до дверей клиники. Борис Иванович нажал кнопку звонка, послышалась мелодичная трель и женский голос с ресепшна оповестил, о том, что врачи могут войти. За стойкой администратора стояли Лёля и Света – двойняшки, двадцати пяти лет, очаровательные блондинки с большими голубыми глазами и удивительной для разнояйцовых близнецов похожестью. Разве что Оля была несколько ниже и стройнее, нежели сестра. Завидев Анастасию Александровну обе девушки охнули и, больше мешая, нежели помогая друг другу принялись искать ключи от кабинета кардиолога. Гипс искупил все грехи хирурга в глазах администраторов, полностью ликвидировав её предыдущие огрехи в виде двух проигнорированных приветствий Светы, недовольства Анастасии Александровной составленным Лёлей графика и прочих рабочих моментов. Борис Иванович крякнул, точно настоящий колобок выкатившись из-под руки женщины и, бодро поздоровавшись с девушками, поспешил к себе в кабинет, довольно позвякивая связкой ключей с забавным брелоком-черепашкой. Сёстры помогли кардиологу добраться до её рабочего места, даже открыв перед женщиной дверь. В комнате тонко пахло морской свежестью и апельсинами, распылитель под потолком исправно раз в три часа выстреливал очередной порцией аромата. Анастасия Александровна с наслаждением устроилась на мягком стуле, который, если бы не наличие колёсиков при должной доли воображения и творческих способностей вполне можно было выдать за трон. Жанна влетела в кабинет подруги спустя полчаса, при полном параде, то есть при кудрях и тщательнейшим макияже, придав женщине ещё большую, чем обычно схожесть с фарфоровой куклой. Рухнув перед подругой на стул для посетителей, гинеколог обдала Анастасию Александровну шлейфом сладковатых духов. - Итак?! – Жанна выжидающе замерла, устремив решительный взгляд в расслабленное лицо подруги, про себя отметив, что даже ради встрече с артистами та не соизволила «привести себя в порядок». Гинеколог в отличие от подруги буквально не могла усидеть на месте, её не останавливало даже то, что по долгу службы желанных мужчин она сегодня может и не увидеть. Настроение у Жанны было просто превосходное и она как всякий оптимист стремилась раздарить его каждому, кто плохо спрятался или не успел убежать. – Где твой боевой пыл и взгляд роковой кошки? Настюха, очнись, наконец! Время обеденное, пора бы и проснуться! - Оставь, Жанн, – отмахнулась от восторгов подруги Анастасия Александровна. – Они, в первую очередь, наши клиенты, а только потом уже актёры и мужчины. Мне сейчас куда больше хочется домой, обратно в тёплую постель и выспаться на три года вперед, потому как отпуска, судя по утреннему звонку «Славика» мне ждать не приходится. Жанна скривилась при упоминании начальника и вздёрнула подбородок. Подруга была совершенно не прошибаема к уговорам. Оставалась последняя надежда на то, что обаяние артистов сделает своё дело, и Жанна всё же обретёт соратницу в налётах на театральные кассы где без угрызений совести женщина оставляла весьма кругленькие суммы, выкупая билет в первых рядах и, конечно, у прохода. В дверь позвонил первый посетитель, спасая Анастасию Александровну от очередной гневной и явно агитационной тирады подруги. Жанна совершенно по-детски ойкнула и взвилась с места, звонко стуча каблуками бежевых лодочек, подаривших миниатюрной женщине добрых десять сантиметров роста. Кардиолог щёлкнула кнопкой блока питания, одновременно включая компьютер, аппарат ЭКГ и ЭхоКГ. Аппаратура недовольно зажужжала, упрекая хозяйку в непунктуальности и общей безалаберности, потому как тонко чувствующие электроприборы включать требовалось сразу по приходу на рабочее место, а не перед пациентом. Анастасия Александровна умиротворённо улыбнулась – начинался рабочий процесс, рутинный и обыденный, который уносил из головы все посторонние мысли, а полностью загруженный рабочий день обещал забрать гнетущее чувство одиночества. Жанна в чём-то, бесспорно была права, артисты все как на подбор были подтянуты, красивы и спортивны. Признаться честно, кардиолог даже испытала малодушный укол разочарования, все они были на удивление здоровы, не считая незначительных вполне себе физиологических изменений, свойственных большинству жителей мегаполиса. Более всего в мужчинах-актёрах Анастасию Александровну как кардиолога радовала гладкая безволосая грудь, на которой так замечательно крепились электроды. Избыточная мужская растительность сильно искажала кардиограмму, срезая остроту зубцов и создавала оглушительные шумы при прослушивании, от скрипящего звука которых женщина периодами испытывала острое желание побрить обладателя подобного «утеплителя» с головы до ног. Оказавшийся в кабинете одним из первых Кирилл Гордеев удивлённо, даже несколько опасливо покосился на стыдливо притаившиеся возле кушетки полоски для эпиляции, пошутив, что к косметологу на этой неделе уже записан. - Не волнуйтесь, я вовсе не кусаюсь, – улыбнулась актёру Анастасия Александровна, по старинке высчитывая пульс вручную. Против воли кардиолог окинула артиста чисто женским взглядом, отметив что мужчина весьма и весьма хорош собой. – А это орудие пытки не более чем крайняя мера, к которой к моей великой радости нам с Вами, Кирилл Борисович, прибегать не придётся. Отправив актёра на кушетку, Анастасия Александровна аккуратно выбралась из-за стола, стараясь сделать так, чтобы стул ехал максимально плавно. Гордеев замер, наполовину сняв джемпер, удивлённо глядя на гипс, «украшавший» ногу врача. - Производственная травма? – улыбнулся Кирилл, совладав с удивлением. - Увы, всё куда прозаичнее. Поход с подругой в торговый центр и мокрый пол способны подорвать даже врачебное здоровье, – покачала головой женщина, подкатившись к кушетке. Прежде чем наложить электроды, машинально предупредила. – Гель холодный. Смуглая кожа актёра покрылась мурашками несмотря на предупреждения, против воли притянув взгляд Анастасии Александровны. Очень некстати женщина вспомнила о том, что мужчины у неё давно не было, а хвалённый Жанной Кирилл Борисович Гордеев действительно чертовски хорош, вот только бессовестно молод. К вечеру Анастасия Александровна полагала, что если её спросят, как её собственное имя ей придётся взять паузу на раздумья. Кардиолог заглянула в список сегодняшних посетителей и облегченно выдохнула – осталась всего одна не выделенная маркером строка с именем «Иван Ожогин, пол: м, возраст: 37 лет». Приближение руководства Анастасия Александровна почувствовала даже раньше, чем услышала тяжёлую поступь и одышливое дыхание. Вячеслав Андреевич, ухмыляясь в моржовые усы, едва не потирал ладони, протиснувшись в дверь. Женщине кабинет тут же перестал казаться уютным, сделавшись будто бы в два раза меньше и темнее. Не любить работодателя у кардиолога была одна и весьма объективная причина – негасимая тяга руководителя к противоположному полу. Но это было бы не так критично, если бы не наличие у Вячеслава Андреевича целого букета комплексов, вынуждающих мужчину ухлёстывать исключительно за подчинёнными, а оттого, как ему казалось безотказными. - Настенька, ну как? Почти все на сегодня? – Вячеслав Андреевич грузно оперся на стол перед кардиологом, женщина инстинктивно откинулась на спинку кресла, желая избежать более тесного контакта. - Ещё один человек, - кивнула кардиолог и резко развернулась на стуле, грозя отдавить ноги работодателя, придвигаясь ближе к столу. Отгородившись от начальника пологом волос, Анастасия Александровна перевела дух и тут же скривилась, щиплющий нос одеколон успел заполнить кабинет. Сосредоточившись на книге записи пациентов, кардиолог провела пальцем по строчкам, находя единственную не выделенную. – Иван Ожогин, должен был уже давно подойти. - Задерживается господин артист, в пробке, наверное, - понизив голос до почти интимного шёпота произнёс начальник, склоняясь ближе. – Настенька, как Вы смотрите на то чтобы я искупил вину за то, что вырвал Вас сегодня из кровати приглашением на ужин? - Что Вы, Вячеслав Андреевич, не стоит, – предельно вежливо отчеканила Анастасия Александровна, чувствуя, как каждый мускул на лице сводит от приторной улыбки. В дверь деликатно, но решительно постучали. «Войдите!» у Анастасии Александровны вышло особенно отчаянное, женщина едва удержалась от того, чтобы не захлопать в ладоши. Припозднившийся актёр в прямом смысле спас врача от очередного акта домогательств со стороны руководства, которое хоть и «горячо любимое», но всё же платёжеспособное. - Позже продолжим, Анастасия Александровна, – пообещал Вячеслав Андреевич, как показалось Анастасии Александровне зловеще. С появлением Ожогина женщине будто бы стало легче дышать. Вид высокого широкоплечего богатыря вызвал у врача чувство безопасности. Начальство покидало кабинет крайне медленно, в который раз уходя из кабинета кардиолога ни с чем. Актёр с невозмутимым выражением лица наблюдал приоткрывшуюся подноготную частной медицины. - Присаживайтесь, Иван Геннадьевич, – чуть дрожащим голосом пригласила Анастасия Александровна, как только за работодателем бесшумно закрылась дверь. Женщина перевела дыхание, стараясь успокоить собственное сердцебиение – неврологическая тахикардия – штука коварная. Актёр устроился на стуле, с участием заглянув в лицо врача, если он хотя бы что-то понимал в психологии отношений между мужчиной и женщиной, то Анастасию Александровну надо было срочно спасать. - Простите, я задержался. Только-только после спектакля, – извинился мужчина за своё опоздание. - Ничего страшного, Иван Геннадьевич, у Вас, должно быть, напряжённый график, – нашла в себе силы улыбнуться Анастасия Александровна. Мягкий голос артиста убаюкивал не хуже пухового одеяла, обещая, что страшно уже не будет, а монстр под кроватью – не более чем ночной кошмар. – У Вас очень красивый голос. - Вы были на моих спектаклях? – удивился Иван искренне, сидящая перед ним женщина никак не подходила под классических поклонниц его таланта. Держалась Анастасия Александровна тоже необычно – несколько отчуждённо, точно привыкла всегда контролировать свои эмоции. - Простите, не довелось. Я далека от мира театра, – отчего-то смутилась Анастасия Александровна под взглядом голубых глаз. – Позвольте руку, только часы снимите, будьте добры.