Опиум

Мирон помнил о своём обещании, но так и не решался его исполнить. Внутри него будто образовался некий барьер, разделивший жизнь на: до и после. А их последняя встреча с художницей казалась такой далёкой, словно принадлежала какой-то другой жизни. Ефимова тоже не искала его общества, хотя наверняка знать он не мог, решив забыть на время о социальных сетях. Бывало, что Мирону чудилось, будто у него получается обуздать пламя горевшее в сердце, а бывало, мужчина впадал в настоящее отчаяние, так чётко понимая, что собственноручно копает яму, именуемую могилой. Самобичевание достигало того пика, когда ему уже не хотелось видеть никого вовсе, поэтому он даже отключил телефон, совершенно не беспокоясь о том, что входящие звонки могут быть по-настоящему важными. Отчасти он просто боялся, что позвонит Маша и он не сможет совладать с собой, обязательно ответит. С минуту они помолчат, только вслушиваясь в неровное дыхание друг друга, а потом он сорвётся, наплюет на все рамки и приедет к ней. Отнюдь не за тем, чтобы подарить шанс дорисовать картину. Голову разрывали тысячи мыслей. Окси казалось, что он сходит с ума: перед сном он прокручивал в голове диалоги, которым было суждено никогда не состояться. Мужчина даже позволял верить себе, что при других обстоятельствах, у них было бы будущее. Приятно было подумать о простом, человеческом счастье. Только подумать, не больше. Секундная слабость, которую он вполне мог простить себе. В раздумьях неделя пролетела незаметно. Янович и не вспомнил бы про знаменательную дату, что стала днём его рождения, если бы не щелчок замка. И вот, накуренный и такой счастливый Охра орет поздравления на всю квартиру. Он даже пытается выдать нечто отдалённо напоминающее фристайл, но язык заплетается так сильно, что разобрать слов практически невозможно. Мирон смеётся и обнимает товарища, хлопает по спине в знак признательности. И даже предмет страданий последнего месяца отступает на второй план. Он снова чувствует себя собой. Евстигнеев говорит о том, что они с Ресторатором все спланировали, и отказы приниматься не будут. В 21:00 все должны встретиться в баре "1703". — Это будет что-то нереально крутое, братан, — улыбается Охра, — Столько телок, ты и представить себе не можешь! Я лично организовывал приём заявок! — он был явно доволен собой. Мирона так и подначивало спросить, как на такую активность с его стороны отреагирует Мария, но он не решался. Однако Охра избавил его от неловкости. — Знаешь, а Машка то, бросила меня, — это было сказано таким жизнерадостным тоном, что бровь именитого МС вопросительно поползла вверх. — Я так толком и не въехал, что произошло, — продолжил Евстигнеев, — Может она обиделась из-за того, что я тогда не вернулся. Что у вас тут было? Мужчина замешкался, но быстро собрал волю в кулак. Он старательно подбирал слова, чтобы не вызвать подозрений у товарища, и от этого чувствовал себя совсем паршиво. Вина наполнила его полностью, казалось, что она подобно гною сочится из всех щелей, и оставалось загадкой, почему Охра еще ничего не заметил. — Да ничего такого. Мы выпивали..общались. Конечно, она выглядела расстроенной из-за твоего ухода, но старалась не показывать виду, — пульс подскочил до максимума. Врать лучшему другу оказалось гадким делом. — Ну, я так и думал. Блять, бабы странный народ, — ответил Ваня, — Но знаешь, я даже рад, что вся так вышло. — Да? — Да. После примирения у нас все шло наперекосяк. Мы даже не трахались ни разу. А она вообще вела себя странно, стала замкнутой. И вообще, меня не покидало ощущение, что ее от меня воротит. Так что, все к лучшему, чувак! Все к лучшему.

***

"1703", определенно был излюбленным местом Оксимирона. Пусть в последние два года он появлялся там не так часто, его чувства к этому заведению остались неизменны. К тому же, у него было реальное оправдание, в виде плотного концертного графика. И хотя, Тимарцев частенько обижался на него, относился с пониманием. Сегодня маленькое, тесное и когда-то весьма уютное помещение, напоминало проходной двор. Тут были люди абсолютно разных типажей: от серьезных мужиков в дорогих костюмах, до татуированных девочек, которым вряд ли давно исполнилось 18. Мирону исполнялось 32 года, это был его праздник. Кто-то пришел, чтобы поздравить или высказать респект; кто-то хотел просто напиться и хорошо провести время; а кто-то вообще не особо понимал, что здесь делает. К последней категории относился и сам именинник. Иногда в толпе мелькали знакомые лица озаренные улыбками, но по большей части, он видел этих людей впервые. Наверное, пора бы уже привыкнуть к собственной известности. Но Мирон все еще ощущал себя пареньком, прогрызавшим зубами путь наверх. И да, он вроде добился всего чего хотел, даже больше. Он добился того, о чем и мечтать не мог. И пора выдохнуть с облегчением и с гордостью взглянуть на плоды своих трудов. Но вся эта шумиха была такой далекой, она принадлежала не ему. Не ему настоящему. Федоров не был миссией рурэпа. Он был всего лишь чертовски уставшим человеком. Как же так вышло, что слава больше не доставляла той радости, что была присуща ей раньше? Теперь он не был уверен, что его слушают из-за посыла, который он пытался донести до людей. Мирону все больше казалось, что его слушаю только потому, что это стало модным. Он конечно не скучал по задрипанным отелям, бесплатным выступлениям и абсолютно пустым карманам. Скорее, он скучал по той публике. Публике слушавшей его трэки сердцем. Как бы странно это не выглядело, но Окси сидел за столиком в дальнем углу бара, в окружении самых близких друзей. То и дело их иддилию нарушали люди желавшие поздравить виновника торжества. И с каждой новой репликой, мужчина становился чернее тучи. Особенно назойливых гостей хотелось открыто посылать нахуй. Но естественно он этого не делал. Мирон не был настолько пьян. Поэтому вновь и вновь приходилось натягивать маску счастливого человека, и каждый раз это делать становилось все труднее. Он уже успел потерять счет лицам, когда Охра легонько хлопнул его по плечу и кивнул в знак того, что им нужно отойти. Пробираться к подсобному помещению сквозь танцующую толпу оказалось еще сложнее. Но вот, цель достигнута, Охра поворачивается и загадочно улыбается. Обычно после такой улыбки начинает происходить кромешный пиздец, поэтому Янович отнёсся к данному явлению весьма скептически. — Бля, чувак, где ты находишься? — когда он подошёл чтобы закрыть за ними дверь, музыка немного утихла, но Ваня все ещё продолжал говорить на повышенных тонах. — В каком смысле? — Ну, ты точно где-то не здесь! И это начинает чуток напрягать, если ты понимаешь о чем я! — он подмигнул Мирону, — Мы старались, устраивали тебе праздник, а ты сидишь с такой кислой рожей, будто тебя скоро стошнит! Рассказывай, че за хуйня! Окси тяжело вздохнул и облокотился о холодную стену: — Охра, я благодарен вам! Серьёзно благодарен! Просто я тебе уже говорил не один раз, что сейчас в жизни далеко не самый лучший период! — Что это за проблемы такие, о которых ты все никак не хочешь мне рассказывать? — Давай поговорим об этом позже. Правда, братан, я постараюсь сделать лицо попроще. — Ну-ну. Евстигнеев порылся в кармане джинс и извлёк оттуда маленький прозрачный пакетик с несколькими розовыми пилюлями. — Думаю, что могу помочь тебе с внутренним состоянием! — протянул он пакетик Мирону. — Ты же знаешь, я давным давно перестал хуярить химку, — насупился рэпер. Он ещё мог смириться с тягой товарища к запрещённым веществам, но когда это начинало касаться его, становился чертовски раздражительным. Слишком много бед он наворотил в своё время. — Это не колеса! Это кое-что совершенно новое. Поверь, в продаже такого нет. И сегодня ты можешь сделать исключение. Ты же знаешь, что я не буду предлагать тебе хуйню. Я просто хочу чтобы мы все хорошо провели время. С минуту мужчины сверлили друг друга взглядом. Ну а потом, потом худшая из сторон Мирона взяла верх.

***

Окси не помнил, как успел оказатся сидящим на низком диванчике. Не помнил, как Охра подвел к нему миниатюрную брюнетку и усадил рядом. — Это Лера, она тут совершенно одна, поэтому я решил, что ты можешь составить ей компанию! — прокричал Охра. Наркота накрывала с нереальной скоростью и губы известного МС сами собой расплылись в довольной улыбке. — Вообще-то я не одна, совершенно! — возмутилась девушка. — Я пришла с подругой! — Что-то я не видел с тобой никакой подруги! — заметил Охра и протянул ей стопку текилы. — В том-то и проблема! — она окинула зал обеспокоенным взглядом. — Я понятия не имею где она, и если ты думаешь, что я буду сидеть с вами, пока она где-то шляется, то ты очень сильно ошибаешься! Девушка выпила содержимое рюмки и уже собиралась встать, но воодушевленный Охра чуть ли не насильно усадил ее обратно. — Что за неуважение к имениннику? — насмешливо спросил он. Мирон же, все еще сохранял молчания, боясь спиздануть какую-нибудь лютую хуйню. С потолка падали звезды и он зачарованно следил за ними, пытаясь придумать желание. — Мои поздравления! — Лера явно начинала злиться. — Да не у меня день рождение, дуреха! А у него, — Евстигнеев указал на Мирона. — Ага, — кажется она пропустила его слова мимо ушей, все еще пытаясь найти в толпе подругу. — Да не парься ты так, все с твоей подругой нормально! — Блять, ты просто не знаешь Алису! — Алиса, — улыбка Мирона стала еще шире и их взгляды с Охрой встретились, — Может это наша Алиса. Евстигнеев тут же подхватил его волну. — Точно, наша Алиса, из Горгорода! Они засмеялись и Лера удрученно хлопнула себе по лбу. — Я этого не вынесу, — она самостоятельно наполнила свою стопку, — Тут вообще есть нормальные люди, или все помешанные на Оксимироне? Тут уж Мирон накрыл такой приступ хохота, что казалось, все внутренности выйдут наружу. Немного успокоившись он спросил у девушки: — Что ты вообще тут делаешь? Если мне не изменяет память, то эта вечеринка посвящена именно Оксимирону. — Ебать, будто я не в курсе. Алиса тащится по его трэкам, все дела. Хотела, чтобы он оставил автограф на ее рисунке.. Девушка хотела добавить что-то еще, но Охра перебил ее: — Что же это получается? Сама судьба посылает мне художниц! На последнем слове сердце Мирона предательски дрогнула, но он был слишком одурманен, чтобы обратить внимание на такую значимую мелочь. — В каком это смысле? — Лера перевела на Евстигнеева вопросительный взгляд. — Все просто, куколка. Я найду твою подругу, спасу ее от грязных чудовищ именуемых себя рэперами! — он горделиво выпятил грудь, — Я стану прекрасным принцем! — Даже не смей тянуть к ней свои лапы, чувак! Но Мирон понял, что товарища было уже не остановить. Он снова наблюдал лихорадочный, пьяный блеск в его глазах. Охра загорелся очередной ебанутой идеей, которая, как и во всех аналогичных случаях обречена на провал. Хотя, этот долбаеб был на редкость везучим. — Куда ты, блять, собрался? Ты ж даже не знаешь как она выглядит! Придержи ка коней. — Черт, точно же. Парень придвинулся к Лере поближе и приобнял ее за плечи. Девушка скривила лицо. — Ну, глаголь, как выглядит твоя Алиса? — Ну, она..эм..высокая. — Блин, да для тебя весь народ в баре попадает под это описание. Меня интересует все, цвет волос, глаз, во что одета. Не парься, я ее приведу сюда в целости и сохранности. — Так, ладно, — на мгновение девушка закусила губу собираясь с мыслями, — Она брюнетка, волосы длинные. Глаза зеленые, большие, ты поймешь, короче. — А во что одета? Пожалуйста, пусть это будет короткое платье! — Хуй тебе! — усмехнулась Лера, и Мирону показалось, что она даже немного расслабилась, — Обычно одета: белая майка, темные джинсы и ботинки без каблука. А, она еще с вейпом таскается. Типа курить бросила, зато от этого дерьма не отлипает.

***

Прожигать жизнь в интернете, уже начинало входить в привычку. Девушка открыто зевала, но продолжала бороздить просторы контакта в поисках пейзажа для вдохновения.В последнее время Муза решила оставить ее, и снова начались серые, до тошноты однотипные будни. Сегодня Мирону исполнилось 32 года. Девушка задумчиво прикусила губу. Хотелось бы подарить ему что-то действительно значимое, то, что будет напоминать о ней. Конечно, в его распоряжении была одна из самых лучших ее картин, и вряд ли в ближайшее время Ефимова сможет написать что-то более достойнее. Да и она не имела понятия, когда состоится их следующая встреча. Казалось, Мирон забыл об их разговоре, но она знала, что это не так. Ужасно хотелось позвонить и узнать, в чем же все таки дело. Но в таком случае она может показаться излишне навязчивой. Сердце разрывалось от чувств, хотелось выть волком. Потихоньку Окси становился мужчиной ее жизни. Она растворялась в своих эмоциях, плавилась. Забавно, их чувства взаимны, но быть вместе они все равно не могут. Сердце отказывалось понимать и принимать это решение, но разум, он говорил, что все происходит так, как должно быть. От мрачных мыслей Марию отвлёк телефонный звонок. Это был Серый. — Здравствуй, говнюк, — улыбнулась художница. Она немного обижалась на друга, потому что он совершенно забыл о ее существовании, отдав предпочтение новому бойфренду. — Привет, красавица! Чем занимаешься? — Прожигаю свою жизнь на просторах интернета, — Маша перекатилась на спину и потянулась, — Давай, Серый, говори, что случилось. На другом конце трубки послышался неловкий смешок. Она слишком хорошо знала этого парня, чтобы не почувствовать подвоха. — Да все нормально, вроде как, — попытался отмахнуться он. Ефимова тяжело вздохнула: — Послушай, я прекрасно знаю как все будет. Сейчас мы часа полтора будем болтать о какой-то чепухе, а потом, ты как-бы невзначай сообщишь мне нечто важное, что по твоему мнению может меня расстроить. Давай мы просто пропустим эти полтора часа, и сразу перейдём к сути. — Я тебя иногда просто ненавижу! — Но ты же прекрасно понимал, что я раскушу тебя в два счета! — Понимал. — И даже больше, дорогой мой! Ты надеялся, что я тебя раскушу. Ага, именно надеялся. Ведь это порядком облегчит тебе задачу. Я права? — победоносно спросила девушка. — Естественно права. И это бесит ещё больше. Ефимова, ты невыносимый человек. — И именно поэтому ты любишь меня так сильно. Давай к делу. Пока Серый пытался собраться с силами и рассказать дурные по его мнению новости, художница встала с кровати и поплелась на кухню, чтобы сварить большую порцию кофе. Ну и плевать, что часы показывают третий час ночи. Кофе - это святое, его нужно пить независимо от времени. — Ладно, Машка. Я не совсем уверен, что поступаю правильно, но ты ведь меня знаешь. Я просто не могу по-другому, — извиняющимся тоном начал парень. — Давай уже, не тяни резину! — В общем, мы с Антоном катались по городу, только минут 10 назад домой приехали. Вот, — замер он в нерешительности. — Я очень рада, что вы вместе проводите досуг! — И мы проезжали мимо того бара, семнашка который. Я сначала подумал, что мне показалось, мы даже вернулись и затормозили возле входа. Благо, тачка тонированная! Там твой Ваня стоял, в обнимку с какой-то девахой! Прости меня, Машенька! — воскликнул Серый. У девушки будто камень с души свалился. Художница легко рассмеялась, и потянулась к верхней полке шкафчика, чтобы достать любимую кружку. — Боже, Серый, я подумала, что кто-то умер! Ты идиот! — И ты даже не расстроилась? — с подозрением спросил товарищ. — Если бы ты звонил мне чаще, то был бы в курсе, что мы с Ваней расстались, окончательно и бесповоротно. — Бля, подруга, а я то тебе уже фотки в вк отправил! — Так ты теперь фотографом заделался? — подтрунивала она. — Нет, но я уже начал размышлять над планом великой мести! Они ещё немного поболтали. Затем, пообещали, что в ближайшие дни обязательно сходят куда-нибудь и попрощались. Ефимова налила в кружку ароматный напиток, и чувством глубокого внутреннего удовлетворения поплелась обратно в спальню, дабы посмотреть, что за особа стала новой Ваниной пассией. Фотографии крупным планом, аж 8 штук. Серый постарался на славу. Возле входа в бар стоит много курильщиков, среди них также красуется Евстигнеев. Охра обнимает за плечи миловидную брюнетку, девушка одета в лёгкое пальтишко мятного цвета, наспех застегнутое на одну пуговку. Они весело смеются и явно прибывают в полном восторге друг от друга. Что ж. Замечательно. Наверное, по всем законам, Ефимова должна чувствовать едкое чувство ревности пожирающее изнутри. Но этого нет. Совсем нет. Даже больше, в следующее мгновение она приходит к выводу, что с этой девушкой Охра смотрится лучше, чем с ней. Она уже хочет закрыть фотографию и вернуться к прежним делам, но что-то останавливает ее. Прямо за Охрой и девчонкой, чуть поодаль, стоит Мирон. Стоит облокотившись о стену дома. И обнимает миниатюрную девушку. А вот это уже больно. Чертовски больно.