Я, Миллисент

Меня зовут Миллисент, и я — самая счастливая кошка в этой галактике. Я живу в собственной каюте на громадной уродливой штуковине, о которой Мой может говорить часами и взахлёб, а иногда даже показывать голограммы. «Мой» — это мой двуногий. Как правило, все они уродливы: лысые, бесхвостые, неуклюжие, с плоским профилем и вечно разваленными ушами (без кисточек!). Но Мой не такой. Он почти красив. Рыжий, как я, изящный, носит прекрасную чёрную шерсть. Он похож на этих лысых остроухих кошек с Датомира, мне о них прабабка рассказывала. Прекрасно дрессируется, знает, что делать с лотком, а сколько команд за пять лет выучил! «Йау!» — «Хочу есть», «Йайау» — «Играть», «Ау» — «Убирать», «Фуфф!» — «Пошёл вон», ну и ещё несколько. Бабушка рассказывала, что её двуногие знали только одну команду, так что я его отлично воспитала и обучила. Теперь Мой — почти идеальный двуногий для ухода за пятилетним муун-куном. Он очень переживает за меня и старается не отпускать гулять по «Старкиллеру» (так называется этот глупый игровой комплекс двуногих). Я несколько раз выходила — развеяться и новые игрушки поискать, — так он всех просто на уши поднял. А потом, в каюте, почесав мне шейку и накормив сразу пятью яйцами блоггина, долго описывал, как любит меня. Рассказал мне, что я — самая красивая кошка (можно подумать, я без него этого не знаю). Ещё говорил, что не сможет пережить, если я убегу и потеряюсь. Смешной такой. Мы, муун-куны, способны найти свой дом даже под водой! И к тому же, куда я сбегу без своей ортопедической подушки, фонтанчика и синтезатора пищи? Не нести же их самой. Но всё равно получилось очень трогательно. Мой двуногий очень много работает. Почти всегда он что-то читает (я проверяла — какие-то записки от какого-то Верховного лидера... странно, я ему ничего не писала!), а ещё иногда смотрит голограммы этого своего «Старкиллера». Никаких условий для жизни: когтеточек нет, укромного места для лотка нет, гамаков и лежаков нет, спать негде! Тяжело всё-таки двуногим. А в последнее время Мой начал разглядывать другие голограммы, с какой-то Фазмой. Она тоже из двуногих, только, кажется, кошка. Мой смотрит на неё и почему-то вздыхает. Тянется своими пальцами без когтей к изображению, пытаясь погладить. Тогда приходится напоминать ему, на кого он должен обращать внимание в первую очередь. Я, я здесь главная! Хотя эта двуногая красивая: большая, дымчато-серая, на мою прабабку похожа. Другие двуногие Моего уважают, стараются угодить и называют «генералом». А один, долговязый и противный, называет его «Хаксом». Кстати, я постоянно говорю Моему: присмотрись-ка ты к этому типу! Все двуногие, конечно, странные, но этот зачем-то ходит с миской для воды на голове. Подозрительно это всё. А ещё он смешной и неуклюжий — вот вчера, например, стоял, а потом замахал руками, зачем-то поджёг железку и разбил ею панель. Ох, как Мой ругался: и на Долговязого, и на какую-то «техподдержку», которая ничего чинить не хотела! Расстроился очень, даже меня непочтительно под хвост толкнул, когда я села прямо на датапад. Пришлось в наказание игнорировать его пару часов, но Мой просто этого не заметил! Неслыханная наглость. Я, знаете, так огорчилась, что даже обед не доела. А нам, муун-кунам, волноваться нельзя! У нас это породное: чуть что — сразу температура, сердце пошаливает и желудок расстраивается. Вот сколько бед от этого Долговязого. Сегодня Мой опять сердится, но на этот раз виноват не Долговязый, а кто-то из двуногих в смешных белых попонках, которые бегают по этому унылому серому комплексу. Я выбежала из каюты прогуляться и заглянула в зал, где смотрят большие голограммы. Мой, Долговязый и эта Фазма, одетая в миски для еды (когда двуногие научатся одеваться?), стояли и шипели друг на друга. Перед ними мерцал голопроектор. Сначала он показывал какого-то двуногого в возрасте котёнка. Двуногий был маленьким и чёрным, с жёсткой курчавой шерстью. Затем — того же двуногого, уже взрослого и в попонке. Наверное, после приёма Карре. — Мои люди прекрасно тренированы, Рен! — прошипел Мой Долговязому. — В чём они прекрасно тренированы, так это в измене! — завывал в ответ тот. Фазма стояла и смотрела на них обоих. Наверное, этот чёрный курчавый бедняга решил сменить хозяина. Мы, муун-куны, очень верные, а вот чандрильские бобтейлы, на которых был похож двуногий, как раз любят гулять. Не понимаю только, почему они так убиваются из-за этого. На один лоток меньше стало, радоваться же надо. Потом Долговязый решил выгнуть спину перед Моим, но не вышло. Мой стоял, прямо как настоящий муун-кун: гордо и высокомерно. Вот что хорошее воспитание с двуногими делает, я даже начала им гордиться. К сожалению, я слишком увлеклась наблюдением за Моим и неосторожно чихнула. Он тут же забыл о Долговязом, позвал своего лопоухого лейтенанта, и меня со всеми почестями отнесли обратно в каюту. Ну и ладно. Всё-таки Моему что-то не давало покоя. Вернувшись, он долго ходил кругами, прямо как я вокруг пересохшего фонтанчика, и бормотал что-то об испытании «Старкиллера». Интересно, как его будут испытывать — запустят несколько муун-кунов и попросят побегать? Жаль мне Моего, но придётся сказать, что не надо так делать. Не пройдёт эта серая жестянка испытания. Потом он убежал, пришёл обратно жутко довольный, погладил меня, почесал, накормил, рассказал о том, как намял холку Долговязому, и куда-то унёсся снова. Я решила отдохнуть (муун-куны должны спать по восемнадцать часов в сутки, чтобы хорошо расти), но заснуть мне не дали. Сначала Мой что-то орал на улице — кошка ему нужна, что ли? — потом что-то как загремело! Я убежала в своё гнездо, закрылась хвостом и решила подождать, пока всё не успокоится. Мой появился в каюте минут через десять. Выглядел он, как моя бабка, случайно открывшая холодильный отсек с недельным запасом мяса: светился, трясся и был готов взлететь от возбуждения. Заорал: «Милли, мы сделали это!», затем опять включил голопроектор и уставился на свою Фазму. Потом пригладил свою шерсть и набрал что-то на комлинке. Я собралась было спуститься вниз, но тут входная панель отодвинулась и вошла Фазма. *** Не то чтобы в её присутствии Хакс робел, но, согласитесь, китель против дюрасталевой брони — и думать нечего. — Оставшиеся системы склонятся перед Первым Орденом! А этот день запомнят... как последний день Республики! — Залп «Старкиллера» уничтожил цель с одного выстрела — определённо, это был знак. С большой буквы. И Хакс для себя решил, что всё случится сегодня: он вызовет к себе капитана и очень прозрачно намекнёт ей, а она, как женщина умная, вряд ли откажется. Тем более, если посулить повышение по службе. С капитаном Фазмой (индивидуальный номер 869000263247) отношения у них были сугубо рабочие: Хакс приказывал, она выполняла. И всё. Ни единого повода перейти к чему-то неуставному, нарушить стандартную процедуру или правила субординации. Всегда прохладно-вежливая, капитан не открывала рта без необходимости, но Хакс знал, нутром чуял, что за дежурным «Есть, сэр» скрывается куда больше. Естественно, он залез в её личное дело, увидел голографию, прочёл весь послужной список и намертво уверился в том, что под зеркальной бронёй прячется настоящий вулкан, до поры скованный обручами долга. — Капитан, — Хакс сцепил руки за спиной, ощутил, как выступила под воротником испарина. — Снимите шлем. — Сэр? — донеслось в ответ настороженно-вежливое. — Разговор у нас пойдёт личный... — он прошёлся туда-сюда, подозревая, что капитан сейчас просто пошлёт его тройным армейским, но зашипели отсоединяемые воздуховоды, что-то щёлкнуло... Хакс обернулся: голограмма не шла ни в какое сравнение с оригиналом, а эти глаза... О, определённо капитан Фазма была горяча, как ядерная дюза! Хакс откашлялся и спросил: — Как вас зовут, капитан? — Это есть в личном деле, сэр, — она даже не улыбнулась. Хакс обижено отвернулся: конечно, есть... Дж. К. Фазма — и всё. Хоть сам выдумывай. Своё имя — Армитаж — Хакс не любил. Ну и пусть так звали какого-то древнего военачальника, который ни одной битвы не проиграл. Портрет тёзки висел в Зале славы Академии: на нём некто совершенно разбойничьей наружности, с магна-посохом в руке грозил кулаком не одному поколению кадетов. Ужо я вас, недоросли! Тоже мне, пример для подражания нашёлся… — Сэр?.. — Хаксу стало тоскливо: он понятия не имел, как выковырнуть капитана из брони, а плазменного резака в каюте, к сожалению, не было. Потом рассердился, отвесил себе мысленного пинка: будь же ты мужиком, наконец! Прогни её назад и… Хакс шагнул ей навстречу, отобрав шлем, положил его на стол и ринулся на приступ. Как там говорили в Академии, внезапность — половина дела? Видимо, такой подлянки от начальства капитан не ожидала, поэтому Хаксу удалось и прогнуть её, и даже поцеловать, но вот дальше всё пошло наперекосяк. Сначала он сорвал ноготь, пытаясь снять дюрасталевый нагрудник, а потом ему заломили руку и развернули, едва не уронив на пол. — Здесь кто-то плохо помнит устав? — тёплое дыхание взлохматило волосы на виске, в спину упёрся острый край брони. Хакс шумно сглотнул. Сзади тихо усмехнулись и руку отпустили. — Вы знаете, сэр, что бывает за связь с начальством? — капитан сняла плащ и аккуратно повесила его на спинку стула. Затем пришла очередь перчаток и нагрудника. — Служебное расследование. А потом вас направят в такую глубокую и вонючую дыру, что легче сразу застрелиться. Сэр. Хакс почувствовал, как у него покраснели уши, и вовсе не от её слов. Капитан подошла ближе, смерила его взглядом с головы до ног и вдруг ухватила за ремень, рывком дёрнув на себя. — Раздевайся, генерал, — мурлыкнула она и хищно, с намёком, улыбнулась. Хакс стянул перчатки, снял ремень, путаясь пальцами в крючках, расстегнул китель и уже взялся было за рубашку, но капитан его остановила. — Руки на стол, — велела она. Хакс послушался, упёрся в деревянную столешницу, кожей чувствуя, как капитан ходит у него за спиной. — Почему форма в беспорядке? К щекам прилила кровь, а брюки как-то сразу оказались тесноваты. Хакс оглянулся через плечо и едва не задохнулся от восхищения: взгляд этих гневных синих глаз пронзал его, словно боевой лазер, а поддоспешный комбинезон обтягивал соблазнительные формы капитана, как вторая кожа. — Не слышу ответа, — по заднице чем-то ударили. Не слишком больно, но обидно. Хакс тихо зашипел, попробовал повернуться, но его тут же дёрнули обратно. Под рубашку скользнула сильная тёплая ладонь, погладила живот, едва задев застёжку брюк. Хакс коротко выругался: член стоял, как башни Академии. — Что у тебя с одеждой, рядовой? — Ладонь на брюках чуть сжалась; Хакс едва не выгнулся по-кошачьи, когда их стянули до колен вместе с трусами. По голым ягодицам снова что-то хлестнуло (кажется, это был его собственный ремень), на этот раз больнее. — Виноват, сэр... — ответ вышел жалобный. Капитан погладила его по заднице и снова шлёпнула, уже ладонью. Хакс услышал собственный стон, за спиной усмехнулись и ещё раз хлестнули. И ещё. И хлестали, пока задница не начала гореть. Поначалу он крепился, потом начал подвывать, с каждым ударом всё громче и громче. Наконец бить прекратили. Капитан прижалась к нему со спины, шершавым комбинезоном к горящим ягодицам, расстегнула рубашку и погладила болезненно стоящий член. Хакс закусил губу: ещё немного — и всё. — Попробуй только, — пригрозили на ухо. — На пол, рядовой. Хакс с трудом оттолкнулся от стола, едва не запутался в брюках и побрёл к ковру. Там его уже ждала капитан: раскрасневшаяся, с прилипшей ко лбу прядкой светлых волос, она была чудо как хороша. Заставила его сесть на пол, а сама принялась выпутываться из комбинезона. Хакс смотрел на неё и думал, что если получится уткнуться лицом в ложбинку между её грудей, то жизнь прожита не зря. А потом его наконец уложили на ковёр и дали подержаться руками, пощупать, попробовать на вкус всё, что хотелось. Капитан уселась на него сверху, и спустя какой-то миг Хакс был уже внутри неё. Он толкался бёдрами навстречу, сжимал ладонями её грудь, слушал, как капитан тихо постанывает. Кончив, она упёрлась ему в плечи, вжала в пол и замерла на несколько минут, но потом, отдышавшись, задвигалась снова — сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее, насаживаясь на него и чуть вращаясь бёдрами.. Хаксу не нужно было много: он вжался в неё, зажмурился от удовольствия — едва искры из глаз не посыпались. Он очнулся от чьего-то пристального взгляда. Фазма деловито плескалась в санитарном отсеке. Хакс повернул голову. Совсем рядом сидела Миллисент, обвив лапы пушистым хвостом, и с интересом наблюдала за ним. У Хакса покраснели уши: отчего-то пред кошкой было стыдно. Бедняжка сегодня такого насмотрелась... *** Да, очень интересный день. Хоть и хлопотный. Моего даже жаль: хотел потрепать свою Фазму за холку, а она сама его потрепала, как мой папа-чемпион мою матушку. Но Фазма-то какая молодец! Я даже спустилась вниз и пришла поддержать её. Посмотреть, одобрить. Всё-таки у неё в роду точно были муун-куны, вон какая мощная. Хоть бы не задавила Моего! Но ничего, он остался жив, только когда увидел меня, вдруг покраснел. Наверное потому, что покормить забыл. Или от того, что забыл Фазме лоток поставить. Фазма вышла из освежителя. От неё приятно пахло, и я потёрлась о её ноги. Перед очарованием муун-кунов никто не устоит, и она, конечно, немедленно взяла меня на руки и стала говорить всякие приятности. Эх, почему она не носит такую же шерсть, как Мой? Мой, тем временем, наконец поднялся с пола, сходил в освежитель и подошёл к Фазме. — Капитан, вы можете быть свободны. Нет, вы это слышали? А я? Может, мне нравится лежать у неё на руках! — Йеря-яу! — сказала я Моему. Он понял (умный всё-таки), ссутулился и отвернулся. Обиделся, что ли? Надо же! Вот дурак. — Красивая кошечка, — ворковала Фазма, укачивая меня. Конечно красивая, я и сама это знаю. — Капитан, покиньте помещение, — прошипел Мой. Стойте, он что, он ревнует? Ревнует! Мать моя куница, да это же высшая степень привязанности у двуногих! Надо маме с папой рассказать! И поблагодарить гигантского космического муун-куна, который меня оберегает. Вот теперь я действительно самая счастливая кошка! А вот Мой, напротив, выглядел очень несчастным. Ничего не поделаешь, придётся и его приласкать, раз он так меня любит. Я аккуратно вывернулась из рук Фазмы, ещё раз потёрлась об её ноги и прыгнула на столик рядом с Моим. Тот немедленно расслабился, погладил меня и посадил к себе на колени. — Капитан, приготовьте мне детальный план операции по поиску дроида и ФН-2187. Завтра придите... придите в мою каюту с докладом. — Есть, генерал, — ответила Фазма. И подмигнула мне! Как кошка кошке. Ну вот, подумала я, сворачиваясь клубком у Моего на коленях, теперь у меня будет больше свободного времени, а то никуда нельзя его отпустить без присмотра. С этой Фазмой он будет в надёжных руках. Смогу отоспаться, шубу обновить, маникюр сделать... Ну а потом и его побалую, вспомню прабабку-охотницу. Поймаю Долговязого, придушу его, распотрошу и принесу Моему на подушку, как подарок. Ведь это так приятно — заботиться о своём Двуногом.