* * * * *
Уилл со скучающим видом наблюдал за Генри, а тот уже раз десятый проматывал запись, будто надеялся, что волшебным образом помимо обычного почтальона, оставляющего у ворот букет, а затем звонящего в дом и тут же уходящего, появится еще что-то или кто-то. — Мне уже заранее жаль того чувака, что решился связаться с Магнус. Отсюда он, если и выйдет, то только вперед ногами. — Хорошего же ты мнения обо мне, Генри. Генри вздрогнул, резко развернул кресло ко входу и немного замялся, подбирая слова: — Я имел в виду, что мы за вас горой и… — Я тебя поняла. — Магнус улыбалась, но так, что лучше бы отчитывала и ругала. — У меня к вам просьба, в частности к тебе, Генри. Постарайтесь следить за тем, кто и что приносит, и если это будут снова цветы, то забирать их. Здоровяку сегодняшнего подвига хватило на дня три вперед. — А узнать, кто этот смерт… — Генри осекся на полуслове и продолжил, — кхе, любитель скромных цветочков не хотите? — Генри, делай, что велено. — Магнус строго взглянула на Уилла и Генри и ушла.* * * * *
Парад разнообразных цветов, означающих то или иное чувство, в том числе и совершенно простых, ничего не значащих, продолжался на протяжении чуть более трех месяцев. — Пытается задобрить зверя, прежде, чем войти в клетку, — говорил Генри, предварительно озираясь, нет ли поблизости Магнус. И продолжалось бы все это, возможно, дольше, если бы не мальва, означающая «истерзан любовью». Вот тогда, можно сказать, наступил предел. — Знаешь, это уже не смешно. — Хелен, находясь не в духе, остервенело отрывала лепестки от ни в чем неповинного цветка, которому не посчастливилось попасть ей в руки. — И даже не забавно. Уилл молча наблюдал за растерзанием цветка, не решался сейчас встревать, а то, чего доброго, разделит судьбу мальвы. — Единственное, о чем жалею — не могу проинформировать этого странного поклонника, что мне сейчас не до его «ухаживаний», если подобное можно так назвать. И вообще не до отношений. Да и Здоровяк уже боится подходить ко мне. Магнус наконец оставила в покое несчастные цветы, от которых осталось лишь название, и воззрилась на Уилла. — Почему молчишь? Уилл вздрогнул: — А что я должен сказать? — пожал плечами Уилл. — Вполне очевидно, что таинственный друг не может подойти к вам, или даже боится, — Уилл на пару секунд замолчал, ожидая, что сейчас последует не совсем адекватная реакция. Но Магнус молчала, пристально глядя на него и ожидая продолжения. — И пытается общаться языком цветов, постепенно донося до вас свои чувства. И начал он, надо сказать, весьма оригинально. Магнус вздохнула, потерла переносицу, а потом сказала: — Следующий букет этого «оригинала», будь добр, выкинь сразу, не занося в дом. Надеюсь, этот тип увидит и поймет намек. — Как скажете.* * * * *
Следующий букет Уилл все-таки не выкинул, как обещал, а притащил к Магнус со словами: — Кажется, вашему таинственному поклоннику тоже надоели эти игры, — Уилл положил перед Магнус скромный букетик ромашек. — Думаю, он намекает на то, что вы останетесь для него другом и больше досаждать он не будет. Или мне их все равно выкинуть? — Это всего лишь твое предположение, так что на всякий случай верни туда, где взял. — Магнус даже не взглянула на Уилла, погрузившись в свои мысли. Когда за Уиллом закрылась дверь, Хелен вздохнула. С самого начала ее терзали смутные сомнения относительно персоны «тайного поклонника». Уилл был для нее не более, чем хороший друг. Она никогда не рассматривала его в качестве потенциального любовника, и уж тем более спутника жизни. Даже «как сын» язык не поворачивался сказать. Однако, тайным поклонником оказался именно он, и стоило расставить все знаки препинания сейчас, прежде чем все это зашло бы дальше, чем следовало.