В ожидании чуда
13 ноября 2016 г. в 14:21
‒ В таком случае ягоды мне не нужны, ‒ гордо вскинув голову и сложив руки на груди, заявляю я. ‒ Продай их кому-нибудь другому или унеси домой детям.
‒ А ты упрямая, ‒ говорит он, и я замечаю, как поднимаются уголки его губ, а в глазах появляются озорные искорки. ‒ И раньше никогда при мне не спорила.
‒ А ты раньше никогда при мне не отказывался от денег, ‒ передразниваю я Гейла язвительным тоном, отчего он разряжается громким хохотом.
‒ Куда теперь я их? Своим набрал, а эти даже пекарь не возьмет. На пироги я принес ему яблок. Ладно, пусть это будет половина Китнисс, оставлю ей. Вернется и сама пусть с тобой разбирается.
‒ Да. Теперь она точно вернется. Тебе Пози или мама рассказала?
‒ Сам видел. В шахте телевизор на полную катушку работает, когда транслируют игры. Глаза тоже не закроешь, так что две последние недели наслаждаюсь «чудными видами», ‒ он прислоняется спиной к дверному косяку и, запустив руку в волосы, качает головой, словно не верит до конца в произошедшее. ‒ Впервые за историю Голодных Игр два Победителя, да еще и из нищего Дистрикта-12.
‒ Все когда-то бывает впервые, ‒ улыбаюсь я, глядя на него. ‒ Главное, что Китнисс через пару недель вернется домой.
‒ В обнимку с сыном пекаря, ‒ красивые глаза цвета стали сужаются до узких щелочек. ‒ Он выжил только благодаря Китнисс.
‒ Пит тоже много сделал для этой победы. Они спасли друг друга.
‒ Знаю. Ты уже что-то похожее говорила, ‒ Гейл запрокидывает голову назад, и странная улыбка нелепой маской заползает на его лицо. ‒ Но я, же старший брат ‒ мне стоит с Мелларком держать ухо в остро.
‒ Думаю, ты зря волнуешься.
‒ Ладно, ‒ он внимательно смотрит на меня, а затем быстро начинает собираться. ‒ Мне пора идти. Воскресенье короткое. Еще нужно к миссис Эвердин заглянуть.
‒ Я бы тоже хотела увидеть Прим, ‒ хватаюсь за его слова как за соломинку. Надо было давно навестить семью Китнисс, но мне было страшно. Я боялась увидеть в их глазах отражение собственных переживаний и боли. Мэри не пускала меня в Шлак, но пару раз сама носила Эвердинам еду и деньги и даже звала к нам домой в гости, но им было не до этого, и я отлично понимаю почему. ‒ Попрошу у нее трав для мамы.
‒ Вы же лечите ее капитолийскими лекарствами.
‒ У мамы на них уже возникло привыкание. Иногда нужно делать перерывы, и настои миссис Эвердин могли бы сейчас неплохо помочь.
‒ Ну, пойдем, ‒ выдержав паузу, разрешает он, и я чувствую, как по жилам разливается счастье, а щеки начинает жечь огонь смущения.
Спустя десять минут я, завернутая в свой любимый серый кардиган и светлые балетки, спешу за широким шагом высокого темноволосого Охотника. Сегодня ему не нужно нести сестренку, поэтому он идет куда быстрее, чем в прошлый раз, а мне приходится почти бежать, чтобы угнаться за ним.
‒ Ты бывала у Эвердинов раньше? ‒ с улыбкой спрашивает он, слегка сбавляя скорость и давая мне отдышаться.
‒ Пару раз еще, когда отец Китнисс был жив, а потом нет. Она больше не приглашала, а я не хотела навязываться.
‒ Ну, тогда крепись. Шлак ‒ не самое приятное место для городских барышень вроде тебя.
Постепенно приближаясь к черте, разделяющей город от района для шахтеров, я понимаю, что Гейл имеет в виду. Шлак и раньше сильно отличался от центра города, где я родилась и выросла, но за пять лет, что я не бывала тут, превратился в абсолютно осиротевшее, богом забытое, наводящее скорбь и уныние зрелище. Серые, полуразрушенные дома, исхудавшие животные, пасущиеся неподалеку и люди в грязной поношенной одежде с впалыми пустыми глазами и измученными тяжелой жизнью лицами.
‒ Как Пози? ‒ поежившись от созерцания страшной картины быта бедняков, спрашиваю я.
‒ Замучила всех дома рассказами о пирожных и доброй зеленоглазой фее. Рори и Вик уже умирают от зависти, а я уже устал запрещать ей говорить о пирожных, да только она взамен придумала новую байку о женихе и невесте с игр, и я никак не могу определить, что хуже.
‒ Сладкая, ‒ вдруг доносится до меня громкий девчачий вопль, и что-то маленькое, неуклюжее, но юркое врезается в меня сзади. Оглядываюсь и замечаю коричневое платьице, две темные косички и выразительные глаза цвета грозовой тучи.
‒ Здравствуй, Пози, ‒ улыбаюсь я, опускаясь на корточки и обнимая ее за худенькие плечики.
‒ Пивет, ‒ радостно лепечет девчушка.
‒ Меня зовут Мадж, ‒ говорю я. В прошлый раз мне не удалось назвать ей свое имя.
‒ Знаю, ‒ уверенно отвечает малышка. ‒ Гейл сказал. А ты не плинесла мне сладостей, ‒ робко шепчет она мне в ухо, когда обнимает за шею.
‒ Нет, ‒ также тихо отвечаю я, и Пози грустнеет на глазах. ‒ Но в следующий раз я обязательно чем-нибудь тебя порадую, только пусть это останется нашим секретом.
‒ Угу, ‒ соглашается она, и смуглое личико от такой радости как будто озаряется солнечным светом.
‒ Пози! Иди домой, не мешай брату и его попутчице! ‒ строгий женский голос, доносящийся из дверей одного из домов с кирпичной черепицей, заставляет девочку встрепенуться в моих объятиях. Я оглядываюсь и замечаю высокую худощавую женщину с вытянутым лицом и темными почти без седины волосами. У нее живые серые глаза, внимательный взгляд и сгорбленная спина: ей приходится очень много работать, но смысл из ее жизни все еще никуда не делся. За ее спиной притаились два сильно похожих друг на друга мальчика, смуглых и испуганных, одетых в поношенную и великоватую им одежду. И все же один немного ниже другого, в очках, а в руке у него зажат потрепанный учебник математики.
‒ Это мама, ‒ шепчет Пози и, помахав мне рукой, бежит к дому, который в отличие от многих стоит прямо, не трещит по швам и вполне ухожен. Невооруженным взглядом видно, что здесь живет молодой и сильный мужчина.
‒ Это Мадж Андерси, мама, ‒ спокойным голосом представляет меня Гейл миссис Хоторн. ‒ Она дружит с Китнисс и пришла проведать ее семью. Я передам Прим еду и вернусь.
‒ Хорошо, ‒ она кивает головой и вместе с детьми скрывается за коричневой дверью. Я выдыхаю и прохожу еще несколько десятков метров, пока Гейл не останавливает меня случайно брошенной фразой:
‒ Вот и пришли.
Дом Китнисс находится теперь в куда более плачевном состоянии, чем раньше, и при виде его у меня сжимается сердце. Трещины, облупившаяся краска, прогнившие стены. Как же они, должно быть, мерзнут зимой? Слава Богу, скоро все изменится! И роскошный особняк в Деревне Победителей примет их в свои объятия. Гейл стучится в деревянную желтую дверь, и Прим тут же открывает ее, кидаясь в его объятия.
‒ Ты видел, видел вчера? ‒ спрашивает она, то смеясь, то плача. ‒ Она победила!
‒ Видел! ‒ ласковым голосом отвечает Хоторн Примроуз. ‒ Скоро она к нам вернется. Новая Победительница Голодных Игр.
‒ Победители, ‒ тихим голосом поправляю я, заявляя о своем присутствии. ‒ Здравствуй, Прим! Поздравляю!
‒ Привет, Мадж! Спасибо! Как дела?
‒ После вчерашней передачи лучше не бывает. Я так рада за твою сестру и Пита.
‒ Я принес вам денег, мяса и ягод, ‒ объясняет Гейл, передавая сумки светловолосой девочке с длинными пушистыми косами.
‒ Спасибо. Что бы мы делали без тебя? ‒ внезапно долетает до меня тихий голос, принадлежащий матери Китнисс. Сегодня она совершенно не похожа на ту женщину, раздавленную горем, какой она была в день Жатвы во Дворце Правосудия. Льняные волосы убраны в красивую прическу, а зеленое платье придает ее лицу молодость и свежесть, даже подернутые печалью глаза смотрят по-другому: в них теперь горит огонек надежды.
‒ Не стоит, миссис Эвердин. Китнисс и для моей семьи сделала бы то же самое. Кстати, Прим, пекарь снова что-то предал для вас. Сегодня он разве что в пляс не пустился от радости. Спрашивал про твой сыр, беспокоится, что лишится клиентов, покупающих сырные пирожки с яблоком.
‒ Я зайду к нему завтра, ‒ смеется Прим. ‒ Нельзя отказывать хорошему человеку, так много сделавшему для нас.
‒ Миссис Эвердин, ‒ начинаю несмело я. ‒ Меня зовут Мадж Андерси.
‒ Я помню, ‒ отвечает мне мама Китнисс, оглядывая меня с головы до ног.
‒ Я бы хотела попросить у Вас трав для мамы.
‒ Хорошо, ‒ отзывается женщина. ‒ Я принесу.
Через несколько минут она приносит мне ароматный пакет, и маленькую бумажку, на которой подробно написано, как заваривать настои и как часто их принимать.
‒ Спасибо, ‒ с благодарностью шепчу я и протягиваю ей звенящую монету.
‒ Не нужно. Гейл сказал, что ты и так много дала за ягоды.
‒ Возьмите, ‒ шепчу я. ‒ Пожалуйста, порадуете по приезду Китнисс.
‒ Боюсь, такому она не обрадуется, ‒ качает головой мать моей подруги, но деньги все же берет.
Гейл и Прим все еще смеются в коридоре, делясь впечатлениями от вчерашней серии игр, и я почти завидую этой маленькой девочке, которая так часто видит приветливого и улыбающегося Хоторна.
‒ Пора идти, ‒ спохватывается Гейл.
‒ До свидания! ‒ прощаются с нами Прим и миссис Эвердин. ‒ Мадж, приходи вместе с нами встречать Китнисс.
‒ Обязательно приду, ‒ обещаю я. ‒ До встречи!
‒ Ну, что сама выйдешь? ‒ спрашивает Гейл, когда мы доходим до его дома.
‒ Выйду, ‒ говорю я неуверенным голосом, а он, глядя на меня, начинает смеяться.
‒ Ну-ну, а потом по телевизору появится срочное объявление: «Дочка мэра потерялась, гуляя по Шлаку».
‒ Ты когда-нибудь перестанешь вспоминать, что я дочка мэра? ‒ обиженно говорю я.
‒ Ты когда-нибудь перестанешь вспоминать, что я охотник из Шлака? ‒ передразнивает меня он.
‒ Я и не вспоминаю. Какая разница, где живет человек? Китнисс сейчас будет жить в Деревне Победителей, разве это изменит твое отношение к ней?
‒ Вот и черта города, ‒ резко подытоживает он, оставляя меня без ответа на вопрос. ‒ Не задерживайся тут, а то тебя украдет какой-нибудь шахтер, и родственные связи не помогут. Пока, фея! ‒ бросает он на прощание и уходит, не оглянувшись.
‒ Пока, ‒ одними губами шепчу я. ‒ Если этим шахтером будешь ты, я даже сопротивляться не стану.
В центр города иду так быстро, как только могу. По пути решаюсь забежать в пекарню и поздравить мистера Мелларка. Открываю дверь, и приятная трель колокольчика разносится по помещению, лаская мой слух и привлекая внимания тех, кто уже находится в пекарне. Сегодня здесь полно народу, как будто весь Дистрикт-12 пришел, и такое ощущение, что люди подоспели не только за хлебом.
‒ Мелларк, ‒ захлебываясь от хохота, кричит какой-то низенький человек в черном костюме, кажется, он работает в мэрии. ‒ Деньги совсем не нужны? Теперь благодаря сынку и печь не придется.
‒ Нет, пекарню я не брошу. Людям нужен хлеб, ‒ тонет в потоке голосов ответ отца Пита.
Я встаю в конец очереди, наслаждаясь восхитительными запахами хлебобулочных изделий, которые заставляют урчать желудок и нагоняют на меня неприятные воспоминания о том, что я пропустила завтрак. Пожалуй, куплю сегодня сахарных булочек и каких-нибудь горячих пирожков.
Метью Мелларк сегодня и, правда, другой. Он смеется, шутит, делает маленькие подарки детям из Шлака и без конца говорит о том, как горд своим сыном – Победителем. Покупатели без конца поздравляют его, и только миссис Мелларк хмурится и злится, потому что очередь очень медленно двигается.
‒ Мисс Андерси, ‒ приветливо говорит пекарь, когда очередь доходит до меня. ‒ Чего изволите?
‒ Хлеб, четыре сахарные булочки и четыре пирожка с капустой.
‒ Сейчас все будет.
‒ Поздравляю Вас с победой сына.
‒ Спасибо, моя дорогая! ‒ шепчет он с благодарностью, и в глазах, усыпанных мелкими морщинками, появляются слезы. ‒ Все как ты говорила.
‒ А Вы теперь еще и дочь приобретете.
‒ Может быть, ‒ мечтательно говорит он. ‒ Надеюсь, у Пита с Китнисс все выйдет не так, как у меня с…
‒ Метью, ‒ строгий голос его жены заставляет мужчину поежиться. ‒ Мисс Андерси совсем неинтересно слушать твои бредни. Заворачивай скорее заказ.
Мистер Мелларк кивает головой и начинает проворно укладывать выпечку в пакет, а я тем временем слышу еще одну трель мелодии звонкого колокольчика, и следующим гостем становится понурая белокурая девушка с печальными глазами, которая идет к прилавку неспешным шагом.
‒ Здравствуй, Делли, ‒ слышу я на удивление приветливый голос хозяйки пекарни.
‒ Здравствуйте, миссис Мелларк! Две батона, пожалуйста.
Оглядываю Делли и замечаю, что она сильно похудела за нынешний месяц, хотя стоит признать, что это добавило ее лицу и походке особую привлекательность и сделало ее саму более легкой и милой. Мы никогда особенно не дружили с Делли, но она живет по соседству со мной, поэтому я решаюсь дождаться ее, чтобы не идти домой в одиночестве.
‒ Как дела, Делли? ‒ спрашиваю я ее, когда мы выходим из пекарни.
‒ Нормально, ‒ сухо отвечает она, пожав плечами. ‒ А у тебя?
‒ А я радуюсь августу, солнцу и тому, что Дистрикт-12 нынче выиграл.
‒ Да, ‒ бесцветным голосом соглашается она. ‒ Скоро Пит вернется вместе с этой.
‒ С Китнисс, ‒ подсказываю я.
‒ Только не нужно говорить, что она его спасла, и он всем в жизни теперь обязан ей, ‒ злобно оскалив зубы, кричит Делли.
‒ И не собираюсь, ‒ спокойно отвечаю я. ‒ Они оба много сделали для этой победы. Они ПОБЕДИТЕЛИ!
‒ И теперь он будет с ней, да? ‒ утирая набежавшие слезы, продолжает Делли.
‒ Я думаю, да.
‒ Она ему всегда нравилась. С детства. Я видела. Он провожал ее взглядом, и однажды признался мне, что хочет ее нарисовать. А я не понимаю почему! Что он в ней такого нашел? Злая, некрасивая, маленькая. Ведь я намного симпатичнее ее!
‒ Да ведь не в красоте счастье, ‒ пытаюсь я объяснить ей. ‒ Просто он ЕЕ любит.
‒ А она его нет! ‒ не выдерживает моя собеседница. ‒ Она лживая притворщица, и использует Пита.
‒ Ты считаешь, что Китнисс просто так рисковала ради него жизнью?
‒ Не знаю, не знаю, ‒ шепчет она, уже не пытаясь сдержать слезы. ‒ Может, она просто осуждения боится…
‒ Китнисс боится? ‒ качаю я головой и приобнимаю за плечи Делли. ‒ Пойми, Пит возвращается домой. Живой и здоровый. Главное, только это. Пусть уж лучше он обнимает другую, но дышит, чем признается тебе в любви мертвый и во сне.
‒ Да? ‒ голубые глаза, подернутые пеленой слез, высыхают за одно мгновение. ‒ Посмотрим, Мадж Андерси, как ты запоешь, когда один брюнет из Шлака начнет целовать у всех на глазах чужие губы. Будешь ли ты радоваться тому, что его счастливое сердце бьется под чье-то рукою, или все-таки начнешь желать ему смерти, не получив взаимности?