breathe

Вдыхай и выдыхай, Валентино. Дыши этим треклятым воздухом, пока можешь. Перемешивай его с сигаретным дымом и вспоминай о том, как учил ту девчонку забываться в никотиновом, расслабляющем рае. Вспоминай то, как впервые увидел ее на своей территории и как разозлился на то, что она помешала тебе морально разрушаться в одиночестве. И вспоминай тот момент, когда увидел слезы в ее глазах, и тебе безумно захотелось податься вперед, ей на встречу. С тобой ведь раньше такого не случалось, верно? Замкнутый в себе и вечно одинокий мальчишка. А ведь она была первой, кого ты не прогнал из-за школьного здания, и позволил скатиться вниз по кирпичной стенке, осев на бетонный пол. Позволил долго плакать, пока соленых капель и вовсе не останется, а обида сменится безразличием. Молча стоял, наблюдал. Она ведь напомнила тебе себя самого, верно? Ты готов был поклясться, что видел ее среди популярных девчонок старшей школы. Наверное, ее настигла такая же участь, как и тебя, не считаешь? Дыши, дыши этим треклятым воздухом, Робби. Навсегда запомни тот момент, когда улыбнулся не настенному зеркалу в своей темной и погруженной в вечную пустоту комнате, а ей — жертве издевательств со стороны беспощадных старшеклассниц, которые потушили в ней уверенность в себе и оптимизм. Вспомни, как сел перед ней на колени и твое глупое, черное сердце впервые в жизни по-настоящему екнуло, и ты даже уверен был, что услышал его отдаленный стук. Переживал, верно? И впервые — не за свою задницу, убегающую от местной полиции. Вы встретились и на следующий день, и через неделю. Вам и месяца было мало. То сидели и молчали, не в силах произнести и слова, то болтали без умолку о совершенно неважных вещах и много хихикали. А с кем после нее ты еще так смеялся, Валентино? Эти уроки, что вы прогуливали опять-таки вместе. Все еще за той школьной кирпичной стеной, куда даже днем никто не рисковал соваться, ибо там было слишком темно. А тихие мелодии, которые она постоянно напевала, когда настроение было более-менее нормальным. Помнишь же ведь их мотивы, Робби? Наигрываешь на гитаре ночами, и даже отрицать этого не сможешь. Наслаждайся, наслаждайся этим треклятым воздухом, Робби Стейси Валентино, и помни, что она не просто так вот пришла в черной одежде в один из особо пасмурных дней, с ужасно-отвратительной и навязчивой идеей научиться курить. Ты долго отнекивался. Действительно долго. Понимал же ведь, что начать слишком просто, а бросить — практически невозможно. До сих пор проклинаешь себя за то, что не отговорил, верно же? Но с одной стороны понимал, что от нее просто так не избавишься. «Вдыхай так же, как сама дышишь, Мэй. Естественно. Не торопись, как обычно. Не взбалтывай дым во рту, все равно не почувствуешь сигаретного вкуса.» Твои тонкие никотиновые палочки всегда были слишком горькими для нее, а она не слушала советов, и поначалу всегда втягивала дым слишком сильно. Много же ведь она кашляла. А ты неприлично много улыбался, утирая слезы в уголках ее глаз. Интересно, это ты такой плохой учитель, или она была плохим учеником? Однако, факт остается фактом — ты ее научил, браво. Плохая привычка надолго к ней привязалась, Валентино. Ты винил в этом себя, но какой в этом всем смысл именно сейчас? Запоминай, запоминай запах этого треклятого воздуха, Робби, и навсегда вбей в свою голову те слова, которые действительно имели смысл. А ведь на самом деле все то, что она говорила — имело смысл. «Ты похож на большой дом, который выглядит не очень привлекательно снаружи. Его стены черные, а окна постоянно завешены темными шторами, дабы никто не мог узнать, что происходит внутри него. Обычно, такие дома стороной обходят, особо не присматриваясь и опасаясь, а мне посчастливилось увидеть все его прелести. Ты теплый внутри. Невероятно теплый. И все комнаты твоего дома украшены цветными мигающими фонариками, а стены увешены плакатами, ну, а музыка играет без умолку. Ты умеешь думать, а твои мысли красивы, и это и есть та самая музыка.» Поначалу ты сидел, молчал. А она уже испугалась, что сморозила очень большую глупость и начала нервничать, сильнее зажимая меж указательным и средним пальцем твою сигарету, чуть ли не ломая ее пополам. Да она ведь просто была чертовски права, вот ты и не мог произнести и слова, потому-что никогда не думал, что о тебе могут сказать такое. Помни, Валентино, помни, как наклонился над ней и неловко коснулся своими губами ее розовых губ, закусывая их и обнимая ее за плечи. Она стоила того, чтобы ты целовал ее вечность, стоила твоих объятий и прикосновений. Да и ты стоил того, чтобы она тоже прикасалась к тебе по особенному. Не забывай того, как она коснулась твоих запястий и провела по рукам вверх, задрав рукава злосчастной черной толстовки и задевая каждый чертов шрам, каждую белую полосу на твоей изуродованной коже. Помнишь, как тебе показалось, что она на миг прочувствовала всю ту боль, которую причинил себе ты сам, и тебе стало страшно за нее? Помнишь конечно. Разумеется помнишь… *** Люди не прыгают с высоких мостов просто так. Они не рассекают холодный осенний воздух, молча летя вниз и медленно погружаясь в небытие, закрывая глаза, просто так. Причина есть. Всегда есть. И ты прекрасно знал, на что идешь, Валентино. Знал, и абсолютно все понимал. Старые враги всегда норовят сделать больно своим старым жертвам, и она не стала исключением, а ты, глупый болван, которому она поверила — повелся. Повелся на пустоголовую блондинку, которая отравила тебя своей фальшью и коварной улыбкой; повелся на ярко красную помаду и блеск ее сережек. Алкоголь тут не виноват, ты это прекрасно понимаешь. Ты не из таких, нет. Дыши, дыши этим треклятым воздухом, Робби, и перечитывай ее последнее сообщение хоть по тысяче раз на дню. «Я не держу зла, честно. Просто мир не для меня. Дыши, пожалуйста, дыши. Не смей трогать свой дом, Робби, слышишь?» Вдыхай и выдыхай, Робби Стейсти Валентино, и мотай свой срок тут — среди темного неба, серых многоэтажек и безразличных людей. Мотай свой срок на заднем дворе старой школы, в которой давно не учишься и получай предупреждения из юридического университета, который навязали родители, за прогулы. Мотай свой срок в объятьях дешевого алкоголя и сигарет, в свои-то двадцать лет. Продолжай водить по запястьям лезвием, словно это обычная офисная бумага. Но помни ее. И помни, что ты — только ее дом, и навсегда таковым останешься. Дыши этим треклятым воздухом. Дыши.