Их отношения

Их отношения разят до одури, до чесотки в носу, до аллергичного спазма в легких. Харли точно знает, что, будь она чуть менее полезна, Джокер с легкостью бы избавился от раздражающего фактора в ее лице, как избавляются от сгнившего протухшего фрукта, но она-то как раз внимательно следит чтобы этого не произошло. Он позволяет ей быть рядом с собой и редко, но стабильно бросает ей минуты своего внимания, как периодически можно подкармливать верную псину - чтобы и не сдохла часом, но и не зажралась ни в коем случае. Отвернулся бы совсем, навсегда, чтобы без лишнего взгляда и тем более обращенного к ней слова, Харли может бы и забыла бы свою "любовь", слепив из остатков разбитых чувств достойное оружие, но... Собака ведь охраняет дом и кому нужны лишние проблемы заводить новую. Пока от нее есть польза, ее даже иногда можно великодушно гладить по голове, а пока он продолжает иногда касаться - тупая псина будет продолжать выпрыгивать из шкуры ради своего хозяина... Замкнутый круг получается. И Харли все сильнее ощущает, что несется по нему сломя голову как белка в колесе, но не может остановится почти уже точно веря, что лакомство в родных руках перед ней все-таки не мираж, а может, даже, и не подачка. Иногда Квинн пытаются усыпить и это по детски обижает и даже иногда забавляет - ее чудесный Мистер Джей пока просто не знает что творит, не знают что дом, который должен все-таки кто-то охранять, существует, не знает так же и что с ним делать и можно ли его подорвать самому, а если нет, то почему. Харли уже не думает, смирится ли мужчина когда-нибудь с ее присутствием и поэтому-то никогда и не требует. По крайней мере от него и вслух - а самой же изнутри разрушаться уже давно нормальное явление, поплачем, а потом опять стерпим, чего уж там. Все происходит уже почти рефлекторно, мысли, эмоции, чувства, реакции на события одновременно застыли в клубке, в котором безостановочно копошатся и мельтешат между собой обрывками. Сегодня Харли злится, позволяя немного всколыхнуть ее личный клубочек страстей. Вывернутая нога ужасно болит и, что куда страшнее, жутко распухла, мешая нормально двигаться, а впереди ей еще нужно "раскидать" охрану. Как - пока неясно, но девушка ядовито шипит, заранее нарекая всех стоящих на ее пути к самым отвратительным мукам, иногда даже с примесью эротического и нетрадиционного контекста. В компании к злости нежданно-негаданно выглянула жгучая обида и блондинка наконец останавливается, до крови закусывая и так подбитую губу и жалея сама себя теплыми пальцами на синюшном предплечии. Все-таки не стоило шутить с Бетси без разрешения Джея - она почему-то думала что ему понравится, но по собственной глупости попала впросак. Затронула не то, попала не туда. Как результат - безразлично смотрит на мутноватые капли вдоль поверхности металла зажатого в руках автомата и ненавидит себя так сильно, что хочется на всех языках мира проклясть собственную тупость. Авось, на каком нибудь из них и достучалась бы до небес, хотя, конечно, резона им исполнять просьбу Харли Квинн совершенно нет. Как заметила блондинка, она им чем-то с детства еще досадила, других объяснений некоторым событиям просто и не найти. Подтверждая мысли, хлопают двери, вооруженная охрана высыпает словно орешки, из разорванной в нервных руках пачки. Если Джокер хотел ее наказать, послав в таком состоянии против кучки тупоголовых овощей, то это явно был очень недальновидный план. Парочка автоматных очередей в который раз подтверждает старую аксиому, что пустоголовым против людей, сполна переполненных безумием, не выстоять. Хотя кто еще тут пустой? "Тупая тыква" презрительно бросил ее пирожочек и отсутствие привычного уменьшительно ласкательного окончания лезвием резануло слух, а осознание всего нежного прозвища и вовсе пришло только сейчас. Украшение всего Хэллоуина, любимого праздника Джокера. С выпотрошенной сердцевиной, а прямо в плоти чужой рукой вырезана кривая улыбка - прямо будто рукой такого же психопата, как Джей. Все сходится, все идентично сходится, чтоб его. "Этот участок зачищен, как просил пирожочек, - хотя бы мысленно, Харли еще старается сохранять бодрый и непринужденный тон - Ха-ха, идиоты. Как Нил Армстронг застолбил флаг Америки на луне, так и я вас пометила нашим с пирожочком красным цветом. Ха-ха, неудачная шутка в вашу честь, как мы любим, придурки. Вы сдохли, а я скоро вернусь к своему Мистеру Джею и..." Под ребром что-то резко колит, выбивая всю оставшуюся браваду. Что-то новое - к отметинам Джокера она уже почти привыкла, не чувствовала. Красный цвет, которым Квинн так гордилась, нашел свою королеву и безжалостно обжог свежим пятном на животе. Ну да, Джокер ведь гениален, его планы всегда срабатывают. Кажется, в этот раз яд для залаевшейся собачонки он подобрал с особенной точностью, а последнее поленце дома раскрошил в щепки на старой трухлявой колоде. И даже отдаваясь темноте, Харли хотелось думать что ее колесо все же катилось вперед.

***

После обморока, приличные дамочки чувствуют заботливую вонь нашатырного спирта, осознают что насквозь пропитаны дотошным больничным запахом, с привкусом хлорированной стерильности. Харли же, ощутила будто лежала в одной коробке с дохлыми крысами и это только лишний раз подтвердило ее далекую принадлежность к чопорным приличным дамам. Живот стягивало и тянуло, но как-то по новому, исступленно. Раненая нога вообще не ощущалась и Квинн очень обрадовалась, когда поерзав и изогнувшись все же обнаружила ту на своем месте. Слабость в теле по прежнему ощущалась, но больше не звенела в ушах предостерегающим набатом, а просто расслабленно залегла по всему телу. Совсем рядом с девушкой сидит до боли знакомый мужчина - до вполне реальной, все еще ощутимой на теле боли. На лбу сморщенными полосками грима залегли недовольные складки, глаза неприветливо сужены, челюсть крепко сжата. Едва увидев, Харли вдруг хочется кричать и скалится на него, бить кулаками и вцепляется ногтями до прорывания плоти, но вместо этого она лишь нервно закусывает губы, с трудом заставляя отвернутся от его недовольного лица. Не вовремя она со своей гордостью, ох не вовремя. Сама дала слабину и сдала на одну ступеньку ниже по рейтингу пригодности, только почему же так обидно, черти тебя дери? Глаза жжет, как и все тело от гипертрофированных эмоций. И что он с ней сейчас сделает? Добьет? Нет, все же тут что-то не сходится... Джокер не глядя и продолжая хмурится протягивает вдруг руку к враз замершей Харли. Бесцеремонно давит на лицо, заставляя лечь обратно и сам закрывает ей глаза - девушка ощущает его холодные шероховатые ладони на веках, тянет носом знакомый запах пороха и смерти и только это служит прямым доказательством что происходящее все-таки не сон. Квинн упрямо открывает глаза и приподнимает голову, спешно оглядываясь - затхлый запах вовсю несет от трупа в больничном халате, небрежно брошенного в углу помещения на корм природе. Харли отупело представляет из кусков воспоминаний как легко обмануть государственного сотрудника и заставить выполнять свои требования, заранее зная что следующая пуля в "магазине" уже его. Кусочки разломанных пазлов спешно собираются пока что в сами фрагменты, но никак не желая становится полноценной картинкой и девушка непонимающе округляет глаза, продолжая зачарованно смотреть на остывающее тело человека. Джокер издает раздражительный гортанный звук, снова прикладывая ладонь к лицу блондинки и повторяя те же движения. На этот раз она не противится, а только неосознанно вцепляется в его ладонь, не давая той дальше уйти от ее лица. В горле вмиг пересохло, грудная клетка будто застыла без дыхания, разом вся боль отступила, сгустившись до единой пульсации в сознании. - Не расслабляйся, нам пора уже уходить. - рычит Джокер, но руки не выдирает. - Я не смогу идти. - одними губами шепчет Харли и испуганно сглатывает, сама страшась своих слов. - Не говори чепухи, мы же не сможем здесь оставаться и дальше! - Джокер возмущается и ворчит, словно глупая девчонка опять пересолила куриный бульон, или в очередной раз им замечен глупый любовный роман у нее под подушкой. - Я не смогу! - упрямо повторяет девушка, бездумно ныряя в свою невероятную догадку с головой. Ей хочется верить и не хочется помнить чем обычно заканчиваются такие смелые фантазии. Она сама признает свою непригодность, даже если что вслед прощально крикнет что в этом только его вина, что он не должен был отправлять ее раненую на охрану... В худшем случае хотя бы его рассмешит. Ладонь резко режет по лицу, выдираясь из ослабевших женских пальцев. Джокер вскидывает нерадивую помощницу на плечо, на ее резкий вскрик из-за раненого живота еще недовольней ворчит и возвращает на руки. Держит, словно принцессу, или даже свою королеву, - в глазах Харли он всегда был не меньше чем король, чуть ли не бог. Крепко держит и уверенно несет вперед. Девушка леденеет сплошной глыбой ошарашенного льда, неестественно замерев как на иголках. - Не сильно привыкай, тыковка, - усмехается Джокер и многозначительно подмигивает - Будешь должна в тройном размере. Харли недоуменно моргает. Джокер хмыкает, начиная потихоньку напевать своим мрачным пугающим голосом не менее мрачную песенку, а Квинн почти физически ощущает как с каждым звуком темные мысли плавятся, будто опущенные в спасительную кислоту: "Кругом ведь гниль, сплошная вонь, Весь мир невесел сер и пуст, Но если хватит сил, позволь, Тебя навечно улыбнуть. Заткнись, мой друг, сгниешь как все, Позволь тебя спасти: Заставлю, от своих же рук, Тебе, смурной тупой свинье, Веселье обрести!" Широкая улыбка сама расплывается на лице, достигая такой ширины что и никаких шрамов не надо. Тыковка смеется и уже чувствует себя самой счастливой на свете; Джей - с любопытством наблюдает за ее реакцией. Кто ей вообще сказал, что она полезная? От их взаимоотношений коробит как от едкого газа, сводит зубы куском цитруса поперек глотки, кровь застревает под ногтями, сбиваются костяшки пальцев. "Сейчас я вырежу радость, Я знаю - тебе это точно поможет! Скучать ведь такая гадость - Теперь ты скучать не сможешь! И чтобы теперь не случилось, Даже если начнется война - Дружок, ты теперь в безопасности, Ты вовремя успел сойти с ума!" Харли обхватывает мужчину за шею, нежно трётся носом о щеку, теребит тонкими пальцами потрепанный галстук. Джокер по хозяйски жмёт ее к себе, вдыхает приторный запах убийств и безумия прямо в восторженно приоткрытые губы, ласкает похабными взглядами. Простить оказалось так просто. Вернуться за кем-то куда сложнее. Но об этом можно подумать как-то позже, или даже не думать совсем, а пока что хватает мозгов насладится настоящим весельем, бесценной забавой. Вдвоем они перепевают эхо и заполняют собой все пространство, от пола до потолка, не боясь быть замеченными, не боясь быть пойманными. Может завтра, или через пол часа, или через год, или через минуту, ее Мистер Джей будет лично перебинтовывать ей ногу... сдавливая повязку так, что останутся в добавок новые заметные красные полосы. Будет гладить посиневшее плечо...изредка испытующе впиваясь ногтями. Запустит пальцы в жесткие светлые волосы, режущим шепотом прикажет улыбаться, похвалит восковую бледность... И снова назовет своей маленькой тыковкой, а она в ответ одними губами пролепечет родное и забавное "пирожочек". И они, как ни в чем не бывало, продолжат упиваться всей отвратительной неправильностью их во всем восхитительных отношений.