Мой кровавый изумруд

      Норико ненавидит ярко-зелёный. Цвет пламени, которое может достать до неба, тугими языками обвиваясь вокруг души и оставляя на ней страшные шрамы. Цвет своих глаз, в которые она так любит смотреть и видеть их каждый день в отражении зеркала.       Исхудавшее лицо, заострившиеся скулы, тонкие бледные губы, не знающие улыбок, жёсткие ладони, куда больше привыкшие сжимать оружие, чем книгу или пяльца с вышиванием. Изменился даже стиль одежды, по принципу «чем удобнее и надёжнее, тем лучше». Никаких платьев, сандалий, босоножек, высоких каблуков – всё это непрактично в драке. Но, не смотря на все это, случайно увидев на улице, Норико всё равно узнала бы себя по ярко-зелёным глазам, в которых изредка, но всё же вспыхивали золотые искры. Изумруд и золото – как солнечные лучи, играющие на листьях дерева, под которым Норико пряталась от смертоносного лезвия боевой косы. Как те же солнечные лучи, из-под губительного пламени которых она вытащила своего заклятого врага, пытавшегося убить её, и сейчас держала его голову на своих коленях.       "Норико, если бы я встретился с тобою чуть раньше, мы непременно стали бы лучшими друзьями, может, даже больше, чем друзьями, но я должен убить тебя ради него. Прости меня и не держи зла!"       Катаяма баюкала ушибленную правую руку и думала, что одним движением может вогнать в незащищённую шею широкое лезвие ножа, который она в последнее время всегда носила в рукаве. Он ослаблен солнцем, он сейчас беззащитен. Он не единожды пытался убить её, как и её друзей. Руки словно налились свинцом, а правая вдобавок превратилась в один тянущий сгусток боли.       Звёзды начали медленно расплываться перед глазами, луна превратилась в размытую бледновато-жёлтую тень на чёрном бархате неба. Реальной оставалась только лёгкая тяжесть на коленях, боль в руке и холод бетона под спиной. Норико закрыла глаза, медленно проваливаясь в полузабытьё. Все же, что бы ей ни твердили, сейчас она знала, что ей ничто не угрожает.