Часть 1
3 октября 2016 г. в 19:49
В очередной раз она не чувствует боли, не чувствует стиснутых на запястьях пальцев, а только видит его глаза и чувствует его присутствие, плавясь горячим, воистину безумным счастьем.
А боли нет. Уже давно нет и загнана она так далеко, что и сама Харли, наверное, не смогла бы разбудить ее изнутри. Она стала неотъемлемой частью девушки, въелась, впиталась словно мерзкий химикат и в сознании давно уже трактовалась под условием "Цена". Такая мелкая, что впору снова заливаться искусственным смехом, с широкой улыбкой поднимая голову гадким небесам.
А тем временем его руки отпускают ее кисти, с никогда не заживающими синяками, и обхватывает крепко подбородок ладонью, заставляя смотреть прямо в глаза. Харли совершенно не сопротивляется, с наглой нежностью и восторгом заново рассматривая каждую черточку его лица.
Джокер сжимает сильнее непослушную девчонку, но слегка приоткрытый ротик явно не признак ее скрытых страданий...
Скорее наоборот. С ней все перевернуто вверх дном, а Джокер, который и жил так всегда, в который раз удивляется как же идеально совпали их реальности и от злости на этот факт с ненавистью впивается в губы девушки. Полоска крови из прокусанной плоти ядовитой змейкой струится по шее, снова окрашивая их союз в волнующий красный цвет.
Совпали, как же. Он сам ее создал. Сотворил по своему подобию, а она оказалась до того податливым материалом, что превзошла любые его ожидания. Наивная доктор Харлин Квинзель стала не менее наивной убийцей Харли Квин, а Джокеру снова необходимо ущемленно принимать, что либо она его все-таки от чего-то вылечила, либо сама заразилась еще более сильной заразой. До чего же упрямая, не поддающаяся расчету марионетка! Сама послушно танцует на нитках, не дожидаясь немого толчка с деревянной крестовины и кукловод все разрывается между гордостью и ненавистью за такое самоуправство.
А рватся сильно уж неприятно, ведь Джей больше привык доставлять боль - а не получать ее самому.
Размышлять быстро наскучило, холодная постель манила куда сильнее. Их нездоровые отношения искали отклик друг в друге, безошибочно протягивая ладони к самым пыльным и темным уголкам сердца. Больные, словно изъеденные смертельным недугом чувства, вместо прощального стона доводили до самых ярких, нереально живых искр.
... Всего-лишь обмануть боль, сделав ее частью своей жизни, ничего не стоит, зато сполна воздается чуть позже. Харли лежит под темно-алыми, цвета запекшейся крови простынями, сладко потягиваясь и как кошка от удовольствия перебирая коготками. Джокер не сводит с нее настойчивого испытуещего взгляда и Квин недоуменно переворачивается на спину, обеспокоенно переставая улыбаться.
- Что-то не так, пирожочек? - она осторожно касается его лица пальцами, точно зная что это никак не успокоит его (возможно даже разозлит!), но не сумев отказать себе в таком удовольствии.
Джокер перехватывает ее руку, небрежно отводит в сторону, вместо этого задумчиво касаясь подушечкой большего пальца след от прокусанной губы. По нему снова, как и всегда, непонятно что он сделает следующим: ударит, или снова позволит упасть в свои объятия. Харли предпочитает как обычно верить в лучшее, на всякий случай придвигаясь чуть ближе.
- Что ты чувствуешь, тыковка? - его голос хриплый, надрывный, по настоящему безумный...
Вместо ответа Харли рдеет, окрыленная чувствами приближаясь еще ближе.
- Пирожочек...
- Я кажется спросил что ты чувствуешь, моя маленькая глупая тыковка... - голос становится еще ласковей, еще более завораживающим, словно свинцовая тяжесть тучь, постепенно заслоняющих небо перед грозой вместе с волнительным запахом озона.
Вконец одурманенная Харли придвигается вплотную, одержимо вдыхает запах его кожи, нескромно касается руками. В уголках ее глаз застывают хрупкие хрустальные слезы и только с угрозой пойманная за руку, она решается ответить.
- Счастье. - улыбка с прокушенной губой смотрится так же естественно и неотделимо, как едкая любовь и вечная боль в ее сердце.
Гроза отступает так же непредсказуемо, как и появилась:
- Правильный ответ - безумец широким вдохом принимает в себя происходящее, пробуя на вкус и оставаясь доволен.
Запекшуюся дорожку крови он самолично стирает с ее кожи с противоестественной аккуратностью, как безумный коллекционер ежедневно полирует свои самые стоящие драгоценности.
Или как маньяк, с восхищением связывающий руки новой жертве. Но Харли снова предпочитает верить в лучшее...
Заполучив непомерную цену, Мистер Джей сам не замечает как жестокая шутка превращается в затянувшуюся драму, постепенно теряя всю суть изначальной забавы. Но пока его игра продолжается, он с нежностью проводит по синякам, оставленных его же руками, на теле такой глупой, но соблазнительной куколки, великодушно позволяя ей тонуть в этом дурном мире вместе с ним.