о логике, кофе и смыслах

Горящее пунцом лицо Кати было готово осветить всю Вселенную, но освещало что-то большее, чем пару миллионов неизведанных звезд и далеких планет. Ее лицо долбило энергией в тысячу килоджоулей прямо в его сердце. Решетникова с невероятным актерским мастерством показывает, как же ей тяжело нести их общую с ним железную логику. Логика – не её конёк и, вообще, все решения не по её части. Но сейчас она настолько искренне улыбается, радуясь совместной победе, насколько может её душа. Глухой, низкий, притупленный смех дарит больше эмоций Максу, чем звонкий девичий колокольчик-смех. И ему ужасно мало её на этом шоу под ненавистными ими камерами, ведь эти самые камеры привнесли в их жизнь радикальные перемены. Нестерович уже близок к пику и хочет поцеловать ее хотя бы в бронзовую щеку, но может только положить руку на её ногу, моля бога о том, чтобы камеры в этот момент не были направлены на них. Он ловит умоляющий взгляд Кати на эту картину и её шушуканье, мол: «убери руку, ты что дурак?». В этот момент хочется встать с кресла, попрыгать на месте и поорать, да погромче: - Выбей из меня эту дурь! – (а ещё лучше: выеби) Но пока он только сжимает кулаки и смотрит на трясущую головой Катю, которая, совершенно не жалея свои губы, кусает изо всех сил. Решетникова хитро-хитро косится на Нестеровича, ей хочется закрыть ему глаза мокрыми ладонями и прыгнуть в пропасть вдвоем, иначе же ее сейчас переполнит внутренняя энергия и тогда будет худо всем. Девушка представляет, как он сейчас обнимает и очень глубоко, где-то совсем глубоко поскуливает от удовольствия и его теплых шершавых ладоней. Он любит то, что снаружи, а то, что внутри - обожает. - Ты сегодня невероятно тупила, я просто обязан тебя наказать, - ухмыляется Нестерович, кладя руку на железную статуэтку. - Ты не лучше, так что… посмотрим, муж, - отвечает Катя, вальсируя с трофеем. Она прямо сейчас облизывает горячие губы и готова голос сорвать о том, как же хочет кофе и его. - Макси-им… - Нестерович обращает на неё вопросительный взгляд, - Ты знаешь, так хочется кофе и чего-то шладкого-прешладкого, ужас прямо-таки, как хочется. - Поехали, - бросает Макс и ставит на то, что после кофе будет теплее и душевнее (хотя дальше уже некуда, простите). Катя обволакивает своей улыбкой и заставляет тонуть вместе с собой. Катя – дерзкое американо, которое бодрит не хуже ледяного душа с утра. И вовсе не зря американо считается самым, что ни на есть, настоящим кофе. Новичкам от неё жжет горло, раздирая не хуже колючей проволоки на палке, новичкам приходится плохо от одного запаха, но тем, кто смог полюбить это кофе, дано огромное счастье узнать разные стороны вкуса. Макс – мягкое латте с приятной молочной пеной. Его любят многие, но и часто пить его не особенно хочется (разве что Кате). От него ждешь чего-то необычного, но даже эта самая молочная пена (стабильность) даёт невероятную возможность дышат не воздухом, а любовью, причем самой настоящей. В голове выключается свет, когда Решетникова чувствует головокружение от аромата только что приготовленного кофе. В голове порхают ноты и звезды, а ещё больше – воспоминания. И от них плаксиво настраивает радио в голове женское нутро, переходя на волны «лав радио» в рубрику «лав реплэй» и шмыгая где-то внутри забитым носом. - Ты скоро уедешь, - сводит брови Катя и констатирует печальный для этих двоих факт. - А ты меня будешь ждать, - продолжает Макс, протягивая руку к бедру Кати. - Бульон больше, - она переводит взгляд на него и щурит накрашенные глаза, - а хотя… давай не будем, слушай. – и тишина. Пока есть кого греть, самой тепло. Это чрезвычайно необходимо, когда во вьюжном феврале есть тот, кто делится с тобой вкусно пахнущим чаем с корицей и своими проблемами. И когда ты хочешь делиться чаем и танцевать, когда этот самый человек тебе просто и с огромным чувством заботы говорит: «Кать, ложись, отдохни». Вечер, как важный господин, надевает черное пальто с блестящими пуговицами-фонарями. И Кате так сильно хочется укутаться под это пальто, что она не сдерживается и прямо в машине, подмяв под себя ноги, тянет с заднего сиденья плед в шотландскую клетку и включает на телефоне музыку. Классику. - Плохи дела у нас с логикой, но у тех ребят в раза два хуже, - произносит Макс, пока глаза слепят лимонно-желтые фонари. Катя молчит и ловит своим молчанием настроение Макса. Он невероятно счастлив их общей победе и готов из штанов выпрыгнуть, только бы Решетникова сказала бы хоть пару слов о своей радости. Она, быть может, скажет, только попозже, когда отойдет от скоро набежавшей эйфории, что бумажным самолетиком окутала голову. Макс роднее самого родного, ближе близкого. Макс только Катина боль, только Катины тёплые руки на ребрах, только Катины грязные ботинки у порога. Катя знает, что её сердце однажды может не выдержать: к чертям разорваться от переизбытка чувств, может треснуть, может рассыпаться как высохший песочный замок. И спасает чаще всего молчание. - Дома, наверное, совсем холодно, я окна пооткрывала... - смотрит вдаль Катя, теребя край сине-белого пледа. - Тебе было очень больно, когда я тебя щипала на съёмках? Макс ухмыляется и переводит взгляд на неё: - Честно? Очень. Она хохочет так, словно впереди все безоблачно. Невозможно понять от чего именно: от выражения лица Нестеровича с его бровками-домиками или над тем, что она настолько рада, что человек с которым она уже теперь связала жизнь ей доверяет до любой мелочи и не обращает внимания на такие вещи. - Ну-ну, муж, не ной, - она надувает губы. - Сейчас приедем домой, я сделаю массажик, расслабимся. - Это обнадеживает, а то болит, - потирая бок, притворно ревет Нестерович. Этим же вечером они играют на своих нервах, хотя после кофе это было особенно тяжело. А потому что любят. Поэтому и хотят этих драм, лишь бы зацепить что-то как можно глубже внутри. Катя цепляет всегда глубже. *** - Я совсем не могу без тебя, - шепчет она, обнимая со спины. - Ты сегодня уезжаешь. Бульон будет скучать. - А ты? - Бульон больше. *** Решетникова смотрит ТНТ и удивляется мастерству операторов, что смогли из какого бреда сивой кобылы слепить даже очень связную речь Регины. А потом видит, как камера все-таки поймала руку Нестеровича и вместе с тем его абсолютно пьяные зеленые глаза. Она берет в руки телефон и грустно смотрит на экран.

Катя: "Бульон скучает". Макс: "Я тоже"