Золотой, красный, черный

1. Дракон спал, свернувшись клубком, словно самая большая и странная на свете кошка. Гвалт, который подняли другие обитатели зверинца, учуяв его, и гортанные вопли мага, заговаривающего решетки, были ему побоку. От раскатистого храпа дрожали стены, из приоткрытой пасти время от времени вырывались язычки пламени, плавившие песок. Цан Ду, просыпающийся от шелеста травы под самой острожной поступью — профессиональная привычка, куда от нее денешься, — даже немного позавидовал. — Но вы уверены, что он безопасен? — спросил барон. В третий, кажется, раз. Цан Ду мысленно вздохнул и раздраженно поинтересовался: «Ну и зачем тебе дракон, идиота кусок?» Мысленно, конечно. За дракона ему хорошо заплатили — можно было забыть о работе года на три. Поэтому в реальности пришлось давить из себя вежливую улыбку. — Не уверен, что понимаю вас. Это дракон. Взрослый красный дракон. — Да, но... — барон нервничал, и Цан Ду, в принципе, мог его понять. Одно дело разглядывать драконов на картинках, другое — наблюдать эту огнедышащую гору поблизости. Многие начинали сомневаться, один тип даже отменил заказ — просто заперся в своем замке и проорал с крепостной стены, что передумал. Цан Ду, работавший только по полной предоплате, пожелал ему всяческих благ и увез дракона в закат. — Эти решетки точно его удержат, да? Поглощенный своей работой маг даже головы не повернул, только бежавшие по прутьям искры защитных заклинаний чуть потемнели, отражая его негодование. — Не сомневайтесь, этот человек знает свое дело. А если боитесь — закажите тройную защиту, — посоветовал Цан Ду. — Но я не помню ни одного случая, чтобы пойманный мною дракон причинил вред заказчику или его семье. Просто нужно быть осторожнее и кормить его досыта и вовремя. Дракон сонно оглядел вольер, широко зевнул и улегся обратно. Дочки барона переглянулись и захихикали. Старшая дернула отца за рукав, младшая с писком прилипла к решетке. — Папа, он милый. Давай его оставим! — Он не милый. — Цан Ду распахнул плащ, как бы ненароком продемонстрировав покалеченную руку. — Никогда не забывайте, что это зверь. Он не будет есть с рук или летать под седлом. Старшая дочь барона посмотрела на него с недоумением и упреком. Наверное, в мечтах уже видела себя над облаками. — А тот менестрель говорил, что у правителя Ванденрейха есть ручной золотой дракон, — обиженно протянула она. — Помнишь, папа? Почему вы не поймали для нас такого? Или вы не профессионал? Цан Ду пожал плечами. В Ванденрейх он не совался — народ там обитал суровый, и дураков, мечтающих о ручных драконах, не водилось. А менестрели о чем только не поют — лишь бы деньги платили. Надо же, придумали — золотой. Золотых драконов никто не встречал уже целую вечность. Даже охотники за нежитью из тех, что помоложе, начали поговаривать, что они просто красивая сказка. Вроде той, про страну мертвых. Или про спящего во льдах короля, чьи сны связывают воедино все миры. Разговор начинал утомлять. Хотелось в трактир — отоспаться перед дальней дорогой и смыть с себя пыль. — Вы заплатили за зверя — вы получили зверя. Остальное меня не касается. Если сомневаетесь, я могу отвезти его обратно в горы и выпустить. Это будет дорого. Сами понимаете, проснется он в дурном настроении. — Нет-нет, не беспокойтесь, господин охотник, — замахал руками барон, хотя Цан Ду даже и не собирался. — Если передумаете, вы знаете где меня найти, но советую думать очень быстро. На рассвете я планирую покинуть город. — Конечно, конечно, — барон засуетился, оттаскивая от клетки младшую дочь — та уже потянула пальцы сквозь решетку. — И будьте осторожны — на дорогах сейчас неспокойно, да и в городе много лихого народа. В переулке, примыкающем к таверне, Цан Ду и вправду остановили. Рыжебородый детина, не разглядевший в потемках шеврон охотника за нежитью, а может, просто дурак поинтересовался, не найдется ли у достойного господина понюшки табаку или почтового голубя, чтобы послать весточку в деревню безнадежно больной матушке. Или немного серебра, чтобы компенсировать возмутительное нежелание помочь ближнему? — Для хорошего человека всегда найдется серебро, — учтиво ответил Цан Ду и метнул звезду. Рыжебородый застыл, пытаясь сообразить, с чего бы это его ухо шлепнулось на мостовую, а потом взвыл, зажимая кровавую рану. — Поднимай и ищи рукастого чародея. Часа два у тебя есть, — посоветовал Цан Ду. Хотя он прекрасно знал, как поступит рыжебородый — опрокинет кувшин для храбрости, соберет кучу приятелей и ворвется в трактир мстить. Цан Ду, впрочем, справился бы с этой кучей, но могли пострадать невинные, а значит, на следующий день опять приснится покойный отец и будет укоризненно качать головой. К меносам такие сны, а переночевать можно и в лесу. Нежить, в отличие от людей, охотно соблюдала принцип «ты меня не трогаешь, я тебя не трогаю». Надо только уметь найти с ней общий язык. Цан Ду умел. Уже оказавшись за воротами, он вспомнил, где видел рыжебородого — на конюшне барона, когда выбирал лошадей для поездки за драконом. Ну, этого следовало ожидать. Каждый второй покупатель рано или поздно — чаще всего очень-очень рано — начинал подозревать, что переплатил. Что дракон мог бы быть и покрупнее, пламя поярче, да и чешуя какая-то тусклая. Но с Цан Ду такие фокусы не проходили. — Ничего не меняется в этом мире. — Он запустил руку в мешок и погладил кошель с алмазами. Потом бросил прощальный взгляд на город и торопливо зашагал по торговому тракту в сторону гор. 2. До условленного места было три дня пути, и все три дня немилосердно пекло солнце. Поэтому Цан Ду забрел подальше в лес и расположился на берегу небольшого темного озера — здесь легче дышалось. От воды веяло прохладой, и когда Цан Ду окунул в нее лицо, из камышовых зарослей кто-то угрожающе заворчал. Цан Ду высыпал в воду горсть мелкого жемчуга, поклонился в сторону камышей и произнес: «Только на одну ночь». Камыши неопределенно угукнули. Теперь можно без опаски ложиться спать. Утром Цан Ду обнаружил у самой кромки воды корзину, полную карасей. Про нежить при желании можно было рассказать много страшных историй, но ценить широкие жесты она умела. Не успел он сложить костер, как небесах захлопали тяжелые крылья. Дракон вынырнул из под облаков, на мгновенье завис над озером, а затем сложил крылья и камнем рухнул вниз. Цан Ду, поздно сообразившего, чем это грозит лично ему, окатило набежавшей волной. Хорошо хоть хворост остался сухим. Дракон был сволочью. Человек, выбравшийся из воды несколько минут спустя, — тоже. Собственно, они вдвоем и составляли одну большую сволочь, которая последние десять лет знатно портила Цан Ду кровь, печенку и все, что считала нужным испортить. Он с отвращением стянул мокрый плащ, пощупал рубашку и похвалил себя, что догадался взять запасную. Камыши молчали — одно дело предъявлять претензии заблудшему путнику, пусть даже с шевроном охотника, а другое — крылатой печке, способной при желании вскипятить озеро. Дракон плюхнулся рядом с костром и, блаженно улыбнувшись, протянул руки к пламени. — Задерживаешься, — осудил Цан Ду, — на вчерашний вечер же условились. — У тебя следящий амулет сбоит. — Брешешь. — Следящий амулет Цан Ду настраивал лично, не доверяя никому. Малейший сбой — и они с драконом никогда не нашлись бы в этих лесах. Цан Ду вытащил из волос головастика и подумал, что, в принципе, это не самый плохой вариант — Ладно-ладно. Я, что ли, виноват, что у барона такая симпатичная старшая? — весело огрызнулся дракон. — И потом — она хотела покататься на драконе, пришлось уважить просьбу. У Цан Ду потемнело в глазах. Захотелось разбить эту наглую ухмылку кулаком. — Ты что, не мог донести свою похоть до борделя? Это же девица из благородного рода, баранья твоя башка! — Не шипи, не чайник, — мирно отозвался дракон, отжимая длинные красные волосы. — Бордельные девки страшные, как вся наша жизнь — и потом, ты унес с собой все деньги, забыл? Мне песнями с ними расплачиваться, что ли? Цан Ду медленно выдохнул сквозь сжатые зубы. Ладно, золото они получили, заговоренные решетки в очередной раз не удержали дракона, а барон вряд ли узнает о ночном приключении дочери. — Надеюсь, больше ты нигде не успел отметиться? — Уже на выходе меня какой-то приметливый хрен окликнул, — охотно разочаровал его дракон. — Мол, ты кто такой, за каким интересом приперся в хозяйский особняк, почему не знаю? Ну я его уложил отдохнуть в кладовку. Добрее надо быть, гостеприимней. Цан Ду швырнул в него дорожным мешком. — Оденься. Что за манера сверкать голой задницей? Дракон ловко поймал брошенное и задорно подмигнул. — Если тебя так нервируют голые задницы, может, тебе тоже в бордель сходить? В ближайшем городе, а? Я даже угощу. В смысле — заплачу. Цан Ду молча потянулся за рыбой. Да, дракон был сволочью. А еще бабником, дебоширом и пьяницей. У него был ужасный голос, который он находил достойным всеобщего восхищения, и совсем не было совести. С Цан Ду его объединяла только жажда приключений. И откушенная почти шесть лет назад рука. 3. Цан Ду редко возвращался мыслями к тому дню. Но разбуди его среди ночи — и он скажет, какого оттенка было небо над драконьей пещерой, чем пахла листва и какие грибы росли в роще, где он устроил засаду. Он вспомнит, как склонился над усыпленным зверем, чтобы набросить сеть, и как поднимались тяжелые веки, а потом… Да никакого особенного «потом» не было. Просто щелкнули челюсти, и мир сначала стал белым-белым, а потом выцвел и вообще исчез. Он очнулся в тишине и полумраке, раздетый догола и укрытый медвежьими шкурами. Пахло жареным мясом и сыростью. При попытке сесть организм резко предупредил, что не согласен. Цан Ду вгляделся в темноту. Если это страна мертвых, то она какая-то неправильная. Где белокаменный город, в котором живут могучие воины? Где гигантские ворота, охраняемые великаном? Где хотя бы тоннель, по которому день и ночь с воем носится безымянный страж границы, пожирая тех, кто погиб недостойно? Или Цан Ду уже у него в желудке? Ведь на редкость дурацкая смерть была, если подумать. — Проснулся? — поинтересовался полумрак. — Это хорошо. Цан Ду медленно повернул голову — повернуться всем телом не получалось, словно он врос в скалу, пока лежал тут. И все встало на свои места. Это была не страна мертвых и даже не желудок стража — это была пещера, причем, кажется, та же самая. А у изголовья подстилки, обхватив руками колени, сидел незнакомый красноволосый парень и разглядывал его с отстраненным добродушным любопытством. В темноте влажно мерцали зеленые глаза, слишком яркие для человека. Голова Цан Ду была полна тумана, мысли путались, поэтому он начал с того, что задал глупый вопрос — правда, всего один: — Ты пленник дракона? Красноволосый тихо рассмеялся и почесал плечо. — А черт его знает, кто из нас у кого в плену. Философия не мой конек — соображаешь? Цан Ду не соображал. Вообще ничего. Очень хотелось пить, и левую руку почему-то пекло. Он завозился, пытаясь ее высвободить — а красноволосый почему-то заволновался. — Эй… Ты это… Не надо пока, — изменившимся голосом предупредил он, Но Цан Ду уже откинул шкуру и увидел то, что видеть было рано. Обрубок левой руки, аккуратно обмотанный бинтами. Какая-то часть его рассудка требовала немедленно отвернуться, а он все пялился и пялился. Из мира исчезли все звуки, и голос красноволосого звучал, как сквозь плотную толщу воды. — Я тут ведьму знакомую приводил, она тебя подлечила немножко. Но новую руку отрастить не может — это уж извиняй. Молодая ведьма, неопытная, и они только с живой плотью работают. Да и вообще, притащился в чужой дом с оружием — готовься огребать. Я что, посевы жег? Девиц жертвовать требовал? Почему-то Цан Ду казалось, что дракону неловко. Он закрыл глаза и провалился в темноту, из которой надеялся не вернуться. Мироздание выделило ему три или четыре дня на беспамятство — в драконьей пещере тяжело было следить за временем. Цан Ду особо и не следил — он или спал, или лежал и таращился в стену. Если бы медвежью шкуру подожгли, он бы и не пошевелился. — Калека, — раскаленным гвоздем ворочалось в голове. — Я калека. Ему все время казалось, что он думает о каком-то другом Цан Ду. О молодом дураке, который подслушал, как старейшины клана обсуждают, что делать с драконом, облюбовавшим пещеру рядом с рекой, — убить его или просто отогнать подальше. А потом решил, что сам справится с драконом — ему ведь пятнадцать, не мальчик уже. Пора принести старейшинам чью-нибудь голову. Цан Ду к этому дураку не имел никакого отношения. Просто случайно оказался тут, в его теле. За вычетом левой руки, конечно. Для охотника за нежитью нет ничего постыдного в том, чтобы погибнуть, выполняя заказ. Родные похоронят тело или — что случалось чаще — табличку с именем, закатят прощальный пир и заживут себе дальше. А вот вернуться увечным — совсем другое дело. Тебя, конечно, примут и даже работу какую-нибудь найдут, только это все равно не жизнь, а черт знает что. И семье позор. Цан Ду облизал пересохшие губы. Нет, дорога в поселок ему закрыта. Прошло еще две недели. Цан Ду постепенно выздоравливал, дракон занимался своими делами — охотился, плавал в озере, таскал воду, орехи и ягоды и время от времени менял бинты, не особо умело, но старательно, сопровождая процесс диковинными ругательствами. Иногда дракон рисовал на стенах пещеры— все подряд. Птиц, сосны, зверей, незнакомые замки, девушек и мальчишку. Девушки все время менялись, а мальчишка всегда был один и тот же. У него были светлые волосы, пушистые ресницы и острый подбородок. Симпатичный мальчишка, про таких в народе говорят «девкой был бы краше». — Знакомый? — поинтересовался как-то Цан Ду. — Или фантазия? Обычно он не разговаривал — не из неприязни к дракону, просто не хотелось. Но в тот день тишина давила на уши особенно сильно. — Знакомая фантазия, — ответил дракон и торопливо стер рисунок ладонью. — Снится он мне, зараза. А чего снится? Чего ему надо? Вот ты умеешь сны толковать? Цан Ду немного помолчал. — Ты же знаешь, кто я. Зачем вообще лечишь? Тебе за меня ничего не дадут. — Мясо заготавливаю, — с непроницаемым лицом ответил дракон. — Зима близко. — Лучше жри сейчас, — безразлично предложил Цан Ду. — А то сдохну и буду здесь пахнуть. Умирать было не страшно — разве что совсем немного. Дракон смотрел — медленно и испытывающее, словно пытаясь понять, достоин ли он быть сожранным. А потом ответил невпопад: — Сколько за меня давали? — Нисколько, — неохотно признал Цан Ду. — Никакого заказчика не было. Дракон придвинулся ближе и лег на живот. — Ясное дело, не было, — снисходительно фыркнул он. — Кто тебе, телку мокроносому, такого зверя доверит? Но ты же наверняка интересовался, почем нынче шкура нашего брата. Цан Ду не интересовался — он знал наверняка. «Умей поймать и умей продать» — гласил девиз охотников за нежитью. Потому что посредники дело свое знали, но так и норовили оставить честного труженика без последних штанов. — Шкура не ценится. Продают глаза. Кости. Достоинство продают. Живого дракона продают. Живой дороже всего, только надо еще покупателя найти. Колдуны и алхимики все нищие крысы, другое дело — дворяне. У них сейчас в моде зверинцы, за драконов и виверн дают хорошую цену. Дракон не перебивал. Цан Ду чувствовал, как он впитывает каждое слово, и это воодушевляло — как любая благодарная аудитория. — Меня Базз зовут, — представился дракон, когда Цан Ду закончил. — То есть вообще-то Баззард, но я предпочитаю Базз. — Молодец, — отозвался Цан Ду. На другой ответ не хватило фантазии. — А вот за такого, как я, сколько бы дали? Цан Ду задумался. Красных драконов было не то чтобы как грязи, но редкими животными они не считались. Только вот Базз Би был особенный. Цан Ду мог поклясться последней оставшейся рукой, что такого, как он, еще не встречал ни один охотник за нежитью. Он поморщился и неловко сел. Тело снова слушалось, и это было невообразимо приятно. — Полагаю, что за дракона-оборотня дали бы очень и очень много. Но какой тебе… Базз Би загадочно улыбнулся и схватил его за руку. — А мы никому не скажем, что я оборотень. Меня вполне устраивает просто много. 4. — Куда теперь? — Базз Би ловко стащил у Цан Ду последний кусок рыбы. — Моя очередь выбирать, помнишь? — Пожелания? — выгнул бровь Цан Ду. — Давай осядем где-нибудь ненадолго. Отдохнем, развлечемся. И мне надо сменить окрас перед очередной продажей, а то сам знаешь, слухами земля полнится. Розовым стану. — Розового мы уже продавали. — Цан Ду осторожно раскатал на коленях ветхую карту. Перед уходом из города он хотел купить новую, но лавка картографа, как назло, была закрыта. — Давай в аквамариновый, в следующем сезоне будет модно. — Я тебе хамелеон, что ли? Я только в оттенки красного умею. А другие и так не могут. Базз Би не упускал не единой возможности напомнить миру, какой он уникальный. — Ближайший город — Лас Ночес, но там сейчас неспокойно. — Цан Ду вспомнил рассказы трактирщика. Там какой-то чародей из молодых и наглых объявил себя Владыкой, а старый Барраган, конечно, не стерпел. Чародея поддержал кто-то из Эспады и началось. — Политику — в жопу, — согласно зевнул Базз Би. — И потом, если кто-то из Десяти Верных переметнулся, значит, чародей крут, а я не хочу на войну. Я хочу туда, где жарко и девушки красивые. Давай другие варианты. С другими вариантами были негусто. В пяти лигах от Лас Ночес лежал Готей. Город был мирный, спокойный, богатый — сгодился бы, чтобы осесть и немного выдохнуть, если бы не один момент. Местная стража умела распознавать нежить и охотно поднимала ее на пики, не утруждая себя разбирательствами, кто тут жрет людей, а кто просто обрастает шерстью каждое полнолуние. Был Руконгай, не город даже, а так — поселок, стихийно возникший вокруг угольных приисков. Шахты давно опустели, но народ в Руконгае жил — в основном пьяницы, бандиты и бездельники. Поселок разрастался с пугающей скоростью и сейчас занимал половину долины Даммар. Базз Би любил повторять, что этому месту нужно хорошее землетрясение или пожар и все собирался организовать второй вариант — в Руконгае его как-то обыграли в карты. Цан Ду свернул карту и спрятал ее в тубу. — Дойдем до Каракуры, а там решим, куда дальше. Главное — идти, куда-нибудь да придем, — сказал он. Вернее, собирался сказать, потому что, пока он набирал воздуха, на противоположный конец озера опустился золотой дракон. Он был небольшой, размером с лошадь. С длинной гибкой шеей и светлой, почти белой гривой и острыми ушами. Сперва Цан Ду не поверил глазам. Решил, что хозяин озера пытается отогнать беспокойных гостей или какой-нибудь маг-отшельник развлекается, а может, караси были особенные — хотя они все достались Базз Би. Цан Ду опустил веки и медленно прочитал отгоняющее морок заклинание, а потом на всякий случай еще одно — более мощное. Дракон никуда не исчез. Он мирно лакал воду и выглядел таким же настоящим, как небо, сосны и камыши. — Вот тебе и вымерли, — протянул Базз Би, и Цан Ду окончательно убедился, что это не морок. И начал вспоминать все, что ему рассказывали о золотых. — Тварь благородная, но глупая и доверчивая, — говорил наставник. — К человеку расположен и легко привязывается. Сделаешь золотому добро — и он пойдет за тобой, как послушная собака, поэтому нам запрещено на них охотиться. В пленении такого зверя нет чести. Он же, пропустив пару кружек с отцом Цан Ду, признался однажды, что причина на то совсем другая. Мол, было сказано — кем, когда и кому, наставник не помнил, — последний золотой дракон уйдет из мира и начнется великая война между живыми и мертвыми. Цан Ду не сильно переживал по поводу услышанного — золотые исчезли много лет назад, а мертвецы с ближайшего кладбища что-то не торопились вылезать на могил и на кого-то нападать. Но ему очень-очень хотелось увидеть золотого собственными глазами. Вот и дождался. — Красавец. Или красавица? — задумался Базз Би. — Интересно. — Ты же был с женщиной прошлой ночью, — сухо напомнил Цан Ду. — Угу, ты еще прошлую зиму вспомни, чего мелочиться. Золотой тем временем напился и неторопливо расправил крылья, готовясь к взлету. — Полечу знакомиться. — Базз Би одним плавным движением вскочил на ноги. — Отворачивайся давай. Он всегда говорил, что перекидывающийся дракон не самое приятное для желудка и нервов зрелище. Цан Ду подозревал, что Базз Би просто не нравится, когда на него смотрят, но вопросов не задавал. Базз Би отсутствовал долго и вернулся в сумерках. Сделал несколько шагов, рухнул лицом в траву, раскинул руки и пробормотал: «Сука». — Отказалась знакомиться? — не сдержался Цан Ду. Базз Би выплюнул травинку и беззлобно огрызнулся: — Да прям было у меня время под хвост заглядывать! Я чуть об Завесу не убился. — А ну-ка рассказывай, — заинтересовался Цан Ду. Завеса считалась слабым заклинанием, в его родном поселке ее использовали, чтобы защитить урожай от ворон или града. Базз Би начал рассказывать. Если опустить ругательства и риторические восклицания — «Ну не скотство, а?» — то история получилась такая. Золотого он преследовал долго — тот вообще не обращал никакого внимания на прицепившийся хвост, не пытался напасть и даже не думал снижать скорость. Догнать его не получалось — он был легче и быстрее. Но в Базз Би вскипел азарт, и он готов был гнать добычу хоть на край света. До края они так и не добрались. Оставили позади Сейрейтей, Лас Ночес, пересекли цепь незнакомых гор, и золотой наконец пошел на снижение, нацелившись на город, над которым плотным белым туманом висела Завеса. Золотой скрылся в тумане, разгоряченный Базз Би последовал за ним, даже успел разглядеть аккуратные крыши домов и строгие тонкие башни дворца, как Завеса спружинила и с силой отбросила его назад в небо. — Чуть череп себе не раскроил, — жаловался он, прикладывая ко лбу флягу. — Аж искры из глаз посыпались. До сих пор кости трещат, думал, назад не долечу. Цан Ду вспомнилась старшая дочка барона, ее слова про ручного дракона правителя Ванденрейха. Выходит, даже менестрели достойны доверия — иногда. Он скормил костру еще пару веток и поплотнее запахнулся в плащ. — Считай это уроком судьбы. На любое «хочу» рано или поздно найдется свое «нельзя». Базз Би скорчил такую рожу, будто обнаружил любимый кабак закрытым на ремонт. — И главное, эта скотина хоть бы башку свою дурацкую повернула. Разве так можно? Цан Ду сдержал улыбку. Базз Би действительно считал, что все в этом мире создано для него, и переубедить его не могла никакая сила. Но Цан Ду все-таки попытался. — Ты знаешь выражение «свобода воли»? — Сказал парень, который барыжит драконами. Кстати, — оживился Базз Би, — мы ж еще сделку не обмыли. Доставай, чего у тебя там. Остаток вечера пролетел незаметно. 5. Утро было недобрым. Цан Ду разбудил короткий бессвязный вопль, в котором звучала вся боль мира. В голове все еще шумело вчерашнее бренди, продирать глаза и выяснять, что случилось, было откровенно лень. Цан Ду перекатился на другой бок, зевнул и поплотнее закутался в плащ. — Если люди барона явились мстить за дочкину честь, то убивайте друг друга где-нибудь в другом месте, — посоветовал он. — Если мне прилетит чем-нибудь острым, я это не оценю. — Глядите, господин Сарказм проснулся, — раздраженно протянули у правого уха. — Какая к меносам дочка, тут дело серьезное. Цан Ду покорился судьбе и сел. Базз Би метался у потухшего костра, как богач перед опустевшей сокровищницей— злой, взъерошенный, покусывающий губы. Цан Ду попытался вспомнить, когда в последний раз видел его таким разъяренным или хотя бы сердитым. Ничего не вспомнил — и заволновался уже по-настоящему, вложив всю свою тревогу в лаконичное: — Ну? Базз Би затормозил, словно налетев на невидимую стену, посмотрел на него бешеными глазами и произнес, словно нехотя: — Я перекинуться не могу. Вот такое «ну» у нас образовалась. — Серьезно? — усомнился Цан Ду. — Нет, шучу я так. Цан Ду выдохнул, собрал себя в кучу и попытался мыслить рационально. — Давай по порядку. Такое уже было? — Ну, — Базз Би наморщил лоб, — один раз в детстве. Я овцу сожрал, а хозяин отары, оказывается, был в ссоре с местным чародеем. Мой отец этого чародея потом… — Так, — пребил его Цан Ду, — эту захватывающую историю о своих семейных буднях отложи для лучших времен. Думай, Базз Би. Волшебник, который решетку зачаровывал. Он мог? Волшебник был свой — Цан Ду хорошо ему заплатил и пообещал отрезать уши, если Базз Би не сможет выбраться из клетки, — но его не стоило сбрасывать со счетов. Хотя Цан Ду казалось, что он уже знает правильный ответ. Просто пытался себя к нему подготовить. Базз Би закатил глаза. — Шутишь? Да он охранную магию толком не знает, куда ему. Он запустил руку под рубаху и с наслаждением почесался. — Что-то кожу на спине тянет, пойду нырну. Заодно и голову немножко прополоскаю. — Кожу, говоришь? — сощурился Цан Ду. — А ну-ка повернись. Зрелище было и красивое и жуткое. Спину Базз Би от поясницы и до основания шеи покрывал магический символ, похожий одновременно на странную звезду и снежинку — такую, какими их рисуют дети. Нечеткие ломаные линии слабо светились нежно-бирюзовым цветом. Цан Ду осторожно прикоснулся к одной и ощутил предупреждающий укол — довольно болезненный. Значит, это была не просто Завеса. Создатель вплел в нее запечатывающую магию — чтобы неповадно было. В Ванденрейхе очень-очень не любили незваных гостей. — Ну чего там? — повысил голос Базз Би. — Ты налюбовался или штаны тоже снять? — У тебя на спине запечатывающее заклинание, — ровным голосом ответил Цан Ду. — Рискну предположить, что оно было вплетено в Завесу, о которую ты вчера чуть не убился. Даже не так — я в этом не сомневаюсь. — Ну так срежь его, — Базз Би нетерпеливо повел лопатками и обернулся. — Заживет до свадьбы. Цан Ду щелкнул его по лбу — несильно, но с большим удовольствием. — Если это запечатывающее заклинание, оно уже впиталось в кровь. Не делай вид, что не понимаешь. И прекрати истерику, или тебя в озеро макнуть? Базз Би задрал голову к небу и громко пожелал зачаровавшему Завесу магу короткой и очень своеобразной жизни. Потом натянул рубашку, мрачно ссутулился и несколько минут молчал. Цан Ду терпеливо ждал. — Ладно. Деньги у нас есть. Дойдем до ближайшего города, найдем чародея и… — Об этом тоже забудь, — сразу перебил его Цан Ду. — Такого рода чары может снять только тот, кто его наложил. Некоторые маги так сводили счеты с обидчиками — наслал проклятье позабористей, а сам камень на шею и в колодец. Цан Ду не понимал такие методы, но признавал их эффективность. — Значит… — Значит, мы идем в Ванденрейх, — закончил фразу Цан Ду. — Придется, — мрачно ответил Базз Би, попинал дорожный мешок и добавил просто и обыденно: — Иначе помру через полгода. — Это еще что за новости? — нахмурился Цан Ду. Обидно, конечно, лишиться крыльев, но от этого умирают. Некоторые вон с одной рукой живут и ничего. — Ну, вообще, это вроде как тайна, хотя какая теперь разница. Если дракон теряет свою магию, его сердце превращается в кусок серебра, но не сразу. Самое большое через год. Вы поэтому и улетаем умирать далеко в горы — чтобы всякая жадная до наживы сволочь не потрошила наши тела. С каждым днем он узнавал о драконах все больше и больше. — Да тут лету часа три, — поморщился Базз Би, а потом вспомнил и сник. — Ну, то есть пешком, конечно, побольше. Пешком недели две — прикинул Цан Ду. И ведь даже лошадей не купить — те чуяли дракона, даже когда он был в человеческом облике, и норовили цапнуть или отбить самое ценное. Он с тоской посмотрел на горизонт. Вот и развеялись. 6. — Вот зачем тут, блядь, столько белого цвета? Аж глаза болят. Последние два дня Базз Би пребывал в скверном настроении и принципиально осуждал все, что его окружало. Солнце — задолбало жарить, Луну — задолбала висеть над головой, реку, вдоль которой они шли— задолбала журчать, и далее по списку. И Ванденрейх ему тоже не понравился. Во-первых, стража содрала с них подоходный налог и заставила вылить на землю всю обнаруженную выпивку. Во-вторых, в торговых рядах какой-то господин большого ума заговорщическим шепотом предложил Базз Би «штаны из драконьей кожи, не знают сносу, очень нравятся дамам и укрепляют мужскую силу». Драконом от штанов и не пахло ни в прямом, ни в переносном смысле, но общий кошель похудел на три золотые монеты — именно в такую сумму торговец оценил свою лавку. Справедливости ради, Цан Ду Ванденрейх тоже не нравился. Хотя город был светлый, чистый, с широкими улицами, добротными каменными зданиями и ажурными мостами. Ни попрошаек, ни бродячих собак, ни мусорных куч, хоть бы разбитое окно где мелькнуло. Лица у горожан спокойные и безмятежные. Этот Ванденрейх был какой-то удивительно ненастоящий. Он напоминал декорацию, выстроенную для театральной постановки. Все время хотелось поковырять пальцем ближайшую стенку. И да — белого цвета было слишком много. Цан Ду тряхнул головой. Глупости это все, просто Ванденрейху повезло с правителем — тот не просто полировал задницей трон, но и заботился о своих поданных, вон какую защиту выставил. — Перестань ныть. — Он ускорил шаг, догоняя Базз Би. — Самый обычный город. — Эй вы, оборванцы! Что вы забыли рядом с дворцом? Цан Ду скривился. Слышать такое в свой адрес было непривычно, но нормальную одежду они купить не успели, спасибо тому гению от торговли. На них неодобрительно смотрел темноволосый юноша в военной форме, восседавший на лошади. Белой, разумеется. — А ты говорил, обычный город. Вон, гляди, конь с двумя жопами, — усмехнулся Базз Би и устремился навстречу офицеру. Цан Ду, предчувствуя недоброе, торопливо зашагал за ним. — С кем имею честь? — спросил он, не без труда оттеснив Базз Би себе за спину. Темноволосый еще раз обшарил его внимательным взглядом, явно не впечатлился, но снизошел до ответа: — Можешь называть меня капитаном Хьюбертом. Так чего вам надо? Базз Би все-таки выступил вперед. — Мне надо вашего правителя, — твердо заявил он. — Говорить с ним хочу. — Ага, — капитан Хьюберт меланхолично тронул поводья. — Сейчас быстренько за ним сбегаю, ты только не уходи никуда, обезьяна. — Я дракон, — скрипнул клыками Базз Би. Цан Ду с силой наступил ему на ногу. — Он дурачок. Его в трактирной драке скамьей по голове приложили, вот с тех пор воображает себя то драконом, то меносом, то владыкой Лас Ночеса. Мы пришли молить императора об исцелении для моего бедного друга. — О, — голос капитана Хьюберта потеплел примерно на одну миллионную градуса. — То есть ты знаешь правила? И тебе, надо думать, есть чем платить? Цан Ду кивнул. Выяснил все, что ему нужно, пока Базз Би разносил лавку. Услышанное ему ни черта не понравилось, зато у них появилась лазейка, путь во дворец. — Поглядите сюда, офицер. Цан Ду вытащил из сумки метательную звезду — ближайшую родственницу той самой, что отсекла ухо рыжебородому. Повертел немного в пальцах, а потом с силой вогнал себе в горло. Ковылявшая мимо старуха охнула и ускорила шаг — явно не хотела увидеть, как сумасшедший чужестранец забьется в агонии на мостовой. Цан Ду убрал звезду обратно в сумку. Несмотря на три погнувшихся зубца, ее еще можно пустить в дело. А следы от лезвия продержатся еще несколько часов и потом пропадут без следа. Это был родовой дар — кожа, которую не брало никакие железо, кроме заговоренного. В клане охотников за нежитью он встречался в каждой второй семье, подтверждая теорию, что когда-то у них всех были общие предки. Цан Ду этого дара было отсыпано с горкой — он потому и пошел тогда на дракона. Дурак, ой дурак. Впрочем, что было, то было. Император принимал всех без исключения просителей, обладающих даром — это и многое другое Цан Ду успел разузнать, пока Базз Би громил лавку. И все же капитан Хьюберт медлил — должно быть, ему ужасно нравилось изображать из себя важную персону, принимающую решения. — Приходите во дворец завтра в полдень, — бросил он с таким видом, будто Цан Ду таскался за ним с самого утра и смертельно утомил. — Оружие с собой не приносить. Магию во дворце не применять — А что будет? — нахально поинтересовался Базз Би из врожденного чувства противоречия. Всей своей магии он лишился вместе с драконьей сущностью, оружием тоже не обзавелся, потому что не умел им пользоваться — за всю свою жизнь даже метательного ножа в руки не брал. — А ты попробуй, доставь мне удовольствие. Еще вопросы есть? — Как тут насчет выпивки, служивый? И это, — Базз Би изобразил руками женский силуэт, — со слабым полом как дела обстоят? — Никак, — посуровел капитан, — Ванденрейх тебе не кабак и не бордель. У нас сухой закон. На лице Базз Би отразилось безграничное изумление. Несколько мгновений он переваривал услышанное, а потом осторожно поинтересовался: — А зачем так жить? — Его Величество не одобряет пьянство и распутство. Советую об этом помнить, а то пойдешь на корм дракону. Настоящему дракону. Базз Би снова заскрипел клыками, Цан Ду, не дожидаясь кровопролития, поволок его в ближайшую подворотню. Там прижал к стене и зловеще заглянул в глаза. — Ты зачем нарываешься, сволота крылатая? — Драться охота, — признался Базз Би и отцепил его пальцы, — аж кулаки чешутся. Ты лучше скажи, что за цирк ты там устроил? Какая нахрен цена? Кого скамейкой огрели? Да, у меня, если хочешь знать, был отличный план! — Император Ванденрейха исполняет желания, но золотом оплату не берет — только магией, — раздраженно объяснил Цан Ду. — Надо интересоваться, что происходит в мире, а не девиц невинных по амбарам портить. — Завидуй молча. Или вот могу рассказать тебе сказку про черного дракона, спорим ты ее не знаешь? — Не бывает черных драконов, — Цан Ду зачем-то уточнил очевидное. — Так на то она и сказка, — даже удивился такой непонятливости Базз Би. — Жил-был на свете черный дракон. У него была тысяча голов и две тысячи глаз. Однажды он решил, что хочет жить вечно, и задумал истребить саму смерть. Он поднялся в небеса, к самой границе миров, но Король Мертвых разгневался и метнул в него свое копье. Дракон упал на землю, и из его крови появились другие драконы — золотые, красные, белые. Ну как тебе? — Средне, — хмыкнул Цан Ду. — Даже учитывая, что ты это придумал на ходу. Давай поговорим о серьезных вещах. Например, о том, что сказать императору. Дружба дружбой, а родовой дар он отдавать не собирался — это был предлог, чтобы попасть на аудиенцию. — Расслабься, я же сказал — у меня есть отличный план, — напомнил Базз Би. — Пошли, что ли, на дворец глянем, раз уж больше не гонят. Дворец оказался под стать городу — элегантный, но суровый и строгий, больше похожий на военную крепость, готовую к долгой осаде. У подножия широкой лестницы, ведущей к парадному входу, лежал дракон — то ли грелся на солнышке, то ли охранял покой своего господина, а может, успешно совмещал полезное с приятным. Золотая чешуя сверкала так, что было больно глазам. Вокруг носились ребятишки, а одна пигалица — самая наглая и смелая, даром что от горшка два вершка — сидела у дракона на спине и пыталась вплести в гриву свою ленточку. Цан Ду такое видел один раз в жизни — однажды в кабаке к ним подсел какой-то проповедник и начал вещать о блаженном дне, когда все божьи твари заживут бок о бок в мире и согласии. Он все показывал какие-то картинки и намекал на пожертвование, но разговор у них не сложился, потому что Базз Би сразу… Базз Би! Цан Ду выбросил вперед руку, но не успел — пальцы схватили пустоту, а Базз Би уже устремился к дракону и, вызывающе уперев руки в бока, гаркнул: — Эй ты, шкура! А я ведь из-за тебя страдаю! Ты бы хоть сделал вид, что тебе стыдно! Стало тихо. Дракон поднял голову, посмотрел на Базз Би с отстраненным интересом. Отодвинул лапой ближайшего ребенка, сощурился, раздувая ноздри. У Цан Ду пересохло в горле. — Падай, — севшим голосом приказал он, толкнул Базз Би в ближайший фонтан и едва успел прыгнуть следом. Струя пламени пронеслась над головой и ударила в мостовую. Запахло гарью, детишки восторженно заверещали, с ближайшей крыши с криком сорвалась стая птиц. А дракон снял со спины пигалицу, аккуратно ухватив зубами за шиворот, развернулся и убрел в замок с достоинством менестреля, которого освистало бездуховное быдло. Цан Ду выбрался первым. Посмотрел на дорожку оплавленных камней, пересекающую площадь, обернулся на безмятежного Базз Би и молча кинулся его душить. Базз Би вяло сопротивлялся, и некоторое время они барахтались в воде, как влюбленные, впервые увидевшиеся после долгой разлуки. — Ладно, — Базз Би сдался первым — отстранил Цан Ду и шумно перевел дыхание. — Дался тебе этот дракон! Вы что, родственники? Базз Би довольно ухмыльнулся. — Не люблю, когда меня игнорируют. Цан Ду обреченно махнул рукой. Погром в лавке, капитан королевской стражи, явно взявший их на примету, разозленный дракон — если этот день не закончится в темнице, он пойдет в храм и сделает подношение какому-нибудь местному богу. На языке вертелось много слов, только детишки еще не разошлись, наоборот — собрались у фонтана, с увлечением наблюдая за представлением. И Цан Ду в очередной раз напомнил себе, что в основе всех добродетелей лежит смирение. — Пошли, — он выудил из воды мешок и поморщился — карте точно конец. — Нам еще сушить одежду и ночлег искать. 7. — Не хами. Не выпендривайся. Клыки спрячь. Первым не заговаривай. К трону не приближайся, — каждую из этих фраз Цан Ду повторил раз пять. Пожилая женщина в глухом зеленом платье, тоже явившаяся за милостью императора, откровенно хихикала. И Базз Би с готовностью следовал ее примеру. — Знаешь, а ты похож на заботливую женушку, которая собирает мужа на базар. — Потому что муж приходит пьяный, без денег и с одной редиской в кармане, так что заткнись! Этот мерзавец не переживал ни капельки — разглядывал витражи, подмигивал хорошеньким горничным и пугал слуг криками: «Вот ты где! Когда вернешь тот золотой?» Цан Ду это все ужасно раздражало. А от слова «золотой» — еще и тошнило. Потому что этот проклятый золотой был везде. На рынке продавалась статуэтки, гобелены и воздушные змеи в форме дракона. Похоже, народ любил его так же сильно, как императора. Гобеленами с императорским ликом торговцы не располагали, зато охотно рассказывали о его могуществе, мудрости и безграничном милосердии. Слепцам он даровал зрение, а немые обретали язык. Но если отбросить красивые фразы, никакой конкретики Цан Ду не добился. Император исполнял заветное желание в обмен на родовой дар — так и только так. Когда Цан Ду пытался задавать вопросы, собеседники с готовностью притворялись глухими. Он помассировал виски. — Надеюсь, у императора будет хорошее настроение. Тут он не ошибся — настроение у императора было хорошее. Когда Базз Би с порога потребовал: «Верни мои крылья. Не ты давал — не тебе отбирать», — он захохотал так, что задрожали стекла. Цан Ду отстраненно размышлял, что делать: попытаться сделать вид, что они с Базз Би тут порознь, или готовиться к медленной мучительной смерти? Он выбрал третий вариант. — Мы пришли прояснить одно маленькое недоразумение. Моего друга в ваш славный город привело любопытство. Он не собирался ни на кого нападать, — Цан Ду склонил голову. — Простите его, если это возможно. В конце концов, они всегда жили именно так — Базз Би творил херню, а Цан Ду разгребал последствия. Если бы стрессом можно было питаться, его жизнь сошла бы за шведский стол. Зато скучать не приходилось. Приходилось объясняться с разъяренными отцами, мужьями и старшими братьями — и часто. Цан Ду овладел этим искусством в совершенстве и мог расположить к себе любого. Император Яхве меньше всего походил на рогатого муженька какой-нибудь фигуристой красотки, возжелавшей немного отдохнуть от семейной жизни. Справедливости ради, на императора или чародея, способного исполнить любое желание, он походил еще меньше. Встреть его Цан Ду где-нибудь за пределами дворца, решил бы, что перед ним отошедший от дел наемник или вообще простой лесоруб. Его величество был смуглым, крепко сбитым мужчиной огромного роста, с густыми черными волосами и не менее густыми усами. Переносицу рассекал неаккуратный старый шрам. Он даже не носил парадных одежд, положенных любому правителю — на гвардейце, проводившем Базз Би и Цан Ду в приемную, был точно такой же белый мундир. — Как это не причинил разрушений? — удивился Яхве, оглаживая подбородок. В темно-красных глазах читалась скука, будто он уже принял решение. — А вы давно видели дворцовую площадь? — Так это не мы. Дракон у вас нервный и неприветливый, — радостно вмешался Базз Би, вызвав у Цан Ду желание побиться головой о самую крепкую и толстую колонну в тронном зале. «Намордник тебе куплю, скотина, — с тоской подумал он. — В ближайшем же городе. Сам сплету, если надо». — Ваше величество… — он попытался еще раз, но Яхве только отмахнулся. — Тихо. Я уже понял, что одного из вас воспитывали во дворце, а второго на помойке. Но раз вы явились вдвоем, отвечать тоже будете вдвоем. По месяцу службы с вас обоих. А потом, так и быть, спросите меня еще раз. — Из меня так себе солдат, — признался Базз Би. В кои-то веки Цан Ду был с ним согласен. Базз Би можно было сразу засылать во вражеский лагерь, наемником к противнику — вот тогда от него была бы значимая польза. Яхве сощурился и добродушно ухмыльнулся. — Что же ты сразу не сказал, что предпочитаешь два месяца? — А может, сокровищами возьмешь? Базз Би устремился вперед — вряд ли на уме у него было что-то нехорошее, скорее всего, ему просто не хотелось орать через весь тронный зал. Но в следующую же секунду откуда-то из-за трона вынырнул юноша — высокий, нескладный, светлоглазый и светловолосый. Загородив спиной трон, он угрожающе наклонил голову. — К его величеству не подходить. Торжественность момента немного смазывала синяя детская ленточка, запутавшаяся у юноши в волосах. Базз Би примирительно поднял руки и отступил. — Ну не подошел. В первый раз на памяти Цан Ду он кого-то послушался, да еще и с первого раза. И причиной был вовсе не меч, который юноша уже потянул из ножен — Базз Би сложно было напугать оружием. Хотя меч был внушительный. — Ну а ты, охотник? — Император тем временем переключился на Цан Ду. — Наверное, ты хочешь свою руку обратно ? Цан Ду был готов к этому вопросу, и все же внутренности скрутило в тугой узел. От странного ощущения, что на него сейчас направлены сотни, тысячи взглядов, или от собственных тяжелых мыслей. Он часто думал о том, как сложилась бы жизнь, не пойди он к пещере дракона. О том, как много можно сделать, имея две руки: полноценно сражаться любым оружием, а не только метательными звездами, обнять красивую женщину, перестать цеплять на себя сочувственные взгляды — пусть на последнее мало кто решался. Да и Базз Би до сих переживал — он никогда об этом не заговаривал, но Цан Ду точно знал. — Нет, — просто ответил он. Почтительно, но непреклонно. Яхве пожал плечами. Он не выглядел расстроенным или уязвленным. — Нет, так нет, — он откинулся на спинку трона и прикрыл глаза. — Следующего давайте. Цан Ду давно не чувствовал себя таким идиотом. 8. — Сам ты на помойке рос, — выругался Базз Би, как только за их спинами закрылись тяжелые двустворчатые двери. — Козел! — Позволь поинтересоваться — это и был твой хитрый план? — на всякий случай уточнил Цан Ду. — Наорать на императора в расчете на то, что он войдет в твое положение? Он и сам не знал, на что рассчитывал — но у них и вариантов было не особо много. Базз Би опустился на ближайшую скамью и прислонился к стене. — Удача наглых любит. Душить будешь? — Да пошел ты к черту. — Цан Ду сел рядом и еще раз прокрутил в голове: «Два месяца». В конце концов, ничего страшного не произошло. Им и раньше приходилось наниматься на службу. Богачи, готовые поселить у себя здоровенную огнедышащую тварь да еще и выложить за это сумму, равную бюджету небольшого королевства, встречались не так часто, как хотелось бы. В такие безденежные времена Цан Ду и Базз Би зарабатывали на жизнь, сопровождая караваны. Справились там, справятся и здесь. Лишь бы отхожие ямы чистить не послали. Проблема заключалось в другом — Цан Ду не очень верил императору. Было в нем что-то неприятное — не считая усов. В тронном зале тем временем что-то произошло — прогремел гром, а стены дрогнули так, что свечное пламя испуганно заметалось. А затем из дверей вышла молодая, ослепительно красивая женщина Цан Ду опознал ее только по зеленому платью. Женщина счастливо улыбнулась, послала ему воздушный поцелуй и выпорхнула из зала. — Охренеть, — выдохнул Базз Би. — Охренеть, — согласился Цан Ду. Если, конечно, император действительно повернул время вспять, а не навел сложную иллюзию. Впрочем, Базз Би бы это понял — все драконы видят сквозь заклинания. В бок въехал локоть. — Ну ты видел вообще? Не жалеешь, что отказался от руки? И почему отказался? Цан Ду отодвинулся. Он вчера размышлял над этим вопросом — но очень недолго. — Я не понимаю, зачем ему мой и вообще чей-то родовой дар. Им нельзя воспользоваться. Его нельзя продать. А то, чего я не понимаю, я уверен, плохо и опасно, — объяснил он. — Толково, — похвалил Базз Би. Двери снова распахнулись. Тот самый юноша внимательно оглядел приемную. Его взгляд, задержавшись на Цан Ду, полыхнул таким осуждением, что захотелось встать по стойке смирно и извиниться за то, что появился на свет. — Если передумал насчет дара, приходи завтра. Только это не рынок. — Эй, золотой. Твоим голосом только мясо морозить, — вклинился Базз Би. — Скажешь, как тебя зовут? Юноша подошел ближе, а Цан Ду удивился произошедшей с ним перемене. В тронном зале он выглядел нормально, а сейчас у него было лицо человека, который неделю трудился на рудниках без перерыва на еду и сон. Под глазами залегли глубокие тени. Казалось, ему приходится прилагать усилия, чтобы просто стоять прямо. — Хашвальт, — сухо ответил юноша, глядя на Базз Би без всякого выражения. — Ну а мамка тебя как кликала? — нетерпеливо уточнил тот. — Хашвальт, — повторил золотой еще суше. Базз Би укоризненно поцокал языком. — Ты чего сложный такой? — с досадой воскликнул он, поднимаясь со скамьи. — Я, может, просто подружиться хочу! Хашвальт отстранился. Плескавшееся с синих глазах равнодушие сменилось откровенной неприязнью и еще каким-то чувством, которое Цан Ду не сумел расшифровать. Золотой словно опасался чего-то. — Не заинтересован. Вы заступаете на службу завтра утром. Форму получите на складе. И без опозданий, — распорядился он и ушел, не дожидаясь ответа. Цан Ду проводил его долгим взглядом. И рискнул все-таки поинтересоваться, хотя не имел обыкновения лезть в чужую душу: — Это же он, тот мальчик из твоих снов? Вырос только. — Во даешь, — вяло восхитился Базз Би. Он выглядел глубоко обиженным — словно встретил давно потерянного родственника, а тот молча перешел на другую сторону улицы. — Вот это память. — Ты его почти каждый день рисовал. Любой бы запомнил. Он тебе еще снится? Они не говорили об этом с тех, как покинули пещеру. Базз Би иногда покупал бумагу и что-то рисовал, но никогда и никому не показывал эти рисунки. Говорил, что просто убивает время, но Цан Ду видел, что он сделал с незадачливым воришкой, почему-то нацелившимся именно на альбом. — Иногда, — ответил Базз Би и торопливо добавил: — Не хочу про это. Карту купить не получилось. Точнее, они пошли искать нужную лавку, но на дворцовой площади Базз Би затормозил, высматривая кого-то в толпе, и с криком: «Рыжая, ты, что ли?» — метнулся наперерез какой-то девчонке. Цан Ду успел подумать, что он придумал себе очередную дурацкую игру, как с теми слугами, но нет — девчонка счастливо взвизгнула и повисла у него на шее. — Знакомься, это Иноуэ Орихиме, — представил ее Базз Би. — Но я ее обычно зову Рыжая. — Да, — кивнул Цан Ду. — Я каким-то удивительным образом догадался. Девчонка была миленькая — рыжая как пожар, с большими серыми глазами. Он даже назвал бы ее хорошенькой, хотя настроение не располагало к комплиментам. — А вы где остановились? — поинтересовалась она, когда эмоции от встречи немного улеглись. — А нигде, — подмигнул Базз Би. С жильем действительно возникли определенные сложности. Единственный постоялый двор был набит под завязку, а может, хозяин просто не захотел связываться с подозрительными чужестранцами, поэтому прошлую ночь они провели под каким-то мостом. И ничего, отлично выспались, благо ночь была теплая. — Под мост нельзя, арестуют за бродяжничество, — распереживалась Орихиме. — Вам очень повезло, вообще-то у нас патрули все время ходят. А пойдемте лучше ко мне домой? Я вам в гостиной постелю и ужином накормлю. — Муж не заругает? — деловито уточнил Базз Би. — Нет. В смысле, мужа нет. А если до вас дошли слухи, что в моем саду недавно видели голого мужчину, так их моя соседка распускает, а она… не самая добрая женщина в Ванденрейхе. Буду рада принять вас в своем скромном жилище. Скромное жилище оказалось просторным двухэтажным особняком на окраине города. Пока Орихиме возилась с замками, на соседнее крыльцо вышла высокая худая женщина с хмурым лицом. — Бесстыдница, — ахнула она, приглядевшись, — одного кобеля ей мало уже! Вот узнает император… — И вам доброго вечера, госпожа Исида. Как ваш артрит? — приветливо улыбнулась Орихиме. Хмурую как ветром сдуло. На пороге их встретил кот. Белоснежный синеглазый красавец с порванным правым ухом и большим черным пятном на брюхе первым делом обшипел незваных гостей и ушел спать на подоконник. Базз Би нахмурился и потянул носом воздух. Цан Ду вопросительно поднял брови. — Выпечкой пахнет, — пояснил Базз Би и, наклонившись, быстро зашептал ему в ухо: — Слушай сюда, если она предложит поужинать, не вздумай соглашаться. Быстренько соври, что тебе какие-нибудь там религиозные принципы запрещают поглощать пищу после захода солнца. — Зачем обижать хорошего человека? — Цан Ду в очередной раз вспомнил родной поселок. Человек, отказавшийся разделить трапезу с хозяином дома, на своих ногах бы не ушел. Да и, честно говоря, он сейчас с радостью поглотил бы хоть целого барана — они так торопились на эту аудиенцию, что даже позавтракать толком не успели. Базз Би выразительно хмыкнул — мол, я тебя предупредил, и отступил. Все прояснилось, когда Орихиме пригласила их на кухню и выставила на стол остатки пирога. — Тут треска и персиковое варенье. Я сама придумала рецепт. Вкусно? Врать Цан Ду не любил, но хозяйка дома смотрела полными звезд глазами, и он скорей откусил бы себе язык, чем решился погасить эти звезды. — Очень необычный вкус. Я никогда его не забуду. — Тогда держи, — Базз Би быстро вывернул свою порцию в его тарелку. — Лопай от пуза, мне для друга ничего не жалко. Цан Ду пнул его в лодыжку, получил ответный пинок и затих. Затевать драку за хозяйским столом показалось ему невежливым, кроме того, Базз Би даже в человеческой ипостаси сохранял невероятную физическую силу и вполне мог сломать ему ногу. — Надолго. Но здесь задержимся только на одну ночь, — Цан Ду вспомнил про хмурую бабку на крыльце. Навестить ее, что ли? Объяснить, так сказать, на пальцах, что такое неприкосновенность личной жизни. — Да оставайтесь сколько хотите. Мне тут страшно одной по ночам, особенно когда половицы скрипят и ветер в трубе воет. Вы не поверите, — Орихиме округлила глаза, — первое время даже сковородку в кровать клала и спала с ней в обнимку. Цан Ду верил. Базз Би умел притягивать к себе странных людей. Он, Цан Ду, был исключением, которое подтверждало правило. — Так зачем тебе такой большой дом? — бесцеремонно поинтересовался Базз Би. — Продай и купи поменьше. А сдачу возьми сковородками. Орихиме с сожалением побарабанила пальцами по столу. Видно было, что эта мысль уже приходила ей в голову — и не раз. — Не могу, — вздохнула она. — Нехорошо перебирать подарками. Базз Би закашлялся. — Серьезно? И кто такой щедрый? — Император Яхве, — Орихиме затеребила скатерть. — Я лечу его дракона. Господин Хашвальт родился без собственного пламени, поэтому родители его оставили, и он попался охотникам, а Его Величество… Базз Би ударил кулаком по столу. Зазвенели чашки. — Чушь! — Что? — Орихиме подпрыгнула и вжалась в кресло. Цан Ду укоризненно выдохнул, белый кот выгнул спину и зашипел. Базз Би плевать хотел на обоих. — Мы никогда не оставляем своих, — срывающимся от гнева голосом объяснял он невесть кому. — Ни раненых, ни увечных, ни старых, ни слабых. Чушь! Цан Ду положил руку ему на плечо. — Госпожа Орихиме, а от чего вы лечите дракона? Вопрос был интересный. Одна хорошо известная Цан Ду скотина периодически страдала от похмелья, но вообще-то драконы не болели — никогда и ничем. Они умирали от ран или старости. Это было общеизвестной истиной. Некоторые не особо обремененные совестью целители впаривали клиентам измельченную драконью чешую в качестве лекарства от всех хворей сразу. А те иногда обретали искомое — травились к чертям собачьим насмерть, а мертвые не болеют. Хотя этот Хашвальт не выглядел особо здоровым, но он дракон — и этим все сказано. — Извините, — Орихиме отвела глаза и вежливо но непреклонно добавила: — Профессиональная этика. А вас что сюда привело? Неужели вы решили продать родовой дар? Цан Ду понял, что сейчас последует очередная матерная тирада, поэтому, как только Базз Би открыл рот, затолкал в него кусок пирога. — Мы с другом путешествуем, — пояснил он под аккомпанемент возмущенного мычания. — Проведем два месяца в вашем прекрасном городе, а потом пойдем дальше. Они легли глубоко за полночь, вернее попытались. Даже приготовили постель — то есть Цан Ду возился с подушками, а Базз Би вертелся рядом и опять нюхал воздух. Прежде чем Цан Ду успел спросить, что опять не так, он повернулся в сторону кухни и уверенно позвал: — Она уже легла. Выходи, не обидим мы тебя. — Главное, чтобы вы сами на меня не обиделись, — ответил грубый мужской голос, и дверь протиснулся высокий плечистый мужчина с яркими голубыми волосами. — Что тебе надо, ящерица? — мрачно поинтересовался он, скрестив руки на груди. — Я этот дом первый занял. — А по саду голышом зачем шастаешь? — хохотнул Базз Би. — Один раз всего было, — меланхолично потянулся незнакомец. — Я тогда шмотки хранил в погребе, под мешками с картошкой, потому что где еще-то? А эта дура соседка меня увидела и давай орать на всю улицу: «Убивец!Насильник!» Размечалась, швабра облезлая. Хорошо еще, стража не прибежала, хотя они сюда не сунутся — Яхве осерчает, все дела. Имя Яхве он произнес с таким выражением, с которым вампир произносит слово «чеснок». — Ты анимаг или оборотень? — спросил Цан Ду. Скорее всего второе — анимага даже нежить по запаху не учует. — Я король, — незнакомец гордо ударил себя кулаком в грудь. — король Гриммджо. — Серьезно? — непочтительно заржал Базз Би и приосанился. — Я тогда султан Баззард. А вот это мой главный евнух. Гриммджо зловеще оскалился: — Тебе рожу давно не полировали, султан? Ну так я прямо сейчас и начну. Кажется, Базз Би нашел духовного брата-близнеца. — Пять минут назад мы находились в чужом доме, — кашлянул Цан Ду. Перспектива разнимать сцепившуюся нежить совершенно не грела душу. — И, в принципе, ничего не изменилось. Как ни странно, этот Гриммджо его услышал и предложил Базз Би выйти. Тот с готовностью кивнул, а через десять минут они вернулись лучшими друзьями. Несмотря на то, что один щеголял подбитым глазом, а второй — рассеченной губой. Судя по тому, что снаружи никто не верещал, призывая толпу с вилами и факелами, госпожа Исида уже видела десятый сон, и Цан Ду позволил себе немного расслабиться. У него и так голова шла кругом. — Так она твоя женщина? — без особых эмоций осведомился Гриммджо, нахально взгромоздившись на диван. — Я не претендую, если что, я тут просто прописался на время. — Нет, — Базз Би замотал головой. — Была одна деревня. У них урожай гиб два года подряд, и они вообразили, что решат проблему, если закопают в нее кого-нибудь живого. А я пролетал, и у меня было поганое настроение. Ну и все, в общем-то. — Кому все? — Деревне. Говорю же — настроение было поганое. — Туда и дорога, — согласился Гриммджо. — Мужики, вы сильно устали? А то в двух улицах отсюда есть место, где наливают по тайному слову. 10. Кабак назывался «Бродячая лиса», и там действительно наливали по тайному слову «хурма». Место было на удивление многолюдное и душевное. Рядом со стойкой красовалось чучело полярного лиса — надо думать, талисман заведения. — Буянить нельзя, мебель ломать нельзя, рассуждать про государственный строй нельзя, — инструктировал их Гриммджо, — и убивать друг друга только на улице. Мацумото баба веселая, бывает сама тут поет и пляшет вместе с нами, но за свой бизнес порвет любого. Они расположились за дальним столом подальше от гуляющей публики. Подавальщица — курносая девчонка со смешной прической — возникла рядом так быстро, словно весь вечер ждала дорогих гостей. — Три кружки вашего лучшего пива, красавица, гуся и пирог с почками, — распорядился Гриммджо. — А вы что будете? Базз Би был занят важным делом — глазел по сторонам, привычно нацеливаясь на симпатичную и одинокую красотку, и Цан Ду заказал по стакану вина. Напиваться не хотелось, хотелось перебить вкус самого необычного в мире пирога, который все еще ощущался во рту. Вино, впрочем, оказалось отменным — в меру сладким и в меру крепким. Кажется, его почти не разбавляли водой. — Ты откуда? Из великой пустыни Уэко? — поинтересовался Цан Ду, когда Гриммджо расправился с первой кружкой. Вопрос был задан для затравки — нигде, кроме пустыни Уэко, оборотни не обитали. Забредали иногда в города, но там их встречали серебром и огнем. А в Уэко не совались даже самые отчаянные охотники за нежитью, хотя черепа и шкуры оборотней ценились высоко. — Была великая пустыня, — рявкнул Гриммджо, одним движением раздирая гуся пополам, — а сейчас черт знает что творится. Думаете, от хорошей жизни в кошачьей шкуре бегаю? Цан Ду неопределенно качнул стаканом. — Сначала приходили всякие мудаки в белом. Рассказывали нам о величии императора, пургу эту гнали про исполнение желаний. Но с ними ушли только дураки и трусы, туда им и дорога. Потом притащилась эта сволочь, которая отравила единственный оазис, а уж за ней следом — Яхве со своим драконом, — Гриммджо скрипнул клыками. — Даже самые сильные из нас не могли сопротивляться из-за яда. Так и валялись там как падаль. И тех, кто не стал отказываться от родового дара, убивали на месте. Всю мою стаю положили, а бедняга Ди Рой им просто не подошел. — А ты? — напрямик спросил захмелевший Базз Би. Гриммджо сверкнул глазами. — А я двух офицеров порвал, поэтому меня решили забрать в город и устроить показательную казнь. В камере в кота перекинулся и через окошко ушел, во дворе уже наткнулся на девчонку эту рыжую, а та как давай причитать: «Ой какой хорошенький, ой какие у нас глазки, ой какие у нас усы-усищи». Так и живу. Ягуар — зверюга приметная, да и не могу я теперь в ягуара, после яда. — Ты поэтому ты не хочешь возвращаться в пустыню? — уточнил Цан Ду. — У меня маленькое дельце к этому отравителю. Вот вырву ему сердце, а потом буду думать, — пообещал Гриммджо, и они с Базз Би чокнулись кружками. — Одного не возьму в толк — на кой Яхве столько магии, которой он никогда не сможет воспользоваться, и где он ее хранит. Ни один артефакт столько не впитает. — Насчет, на кой — это не ко мне. Насчет где хранит... — Гриммджо тяжело навалился грудью на стол. — Ты же дракон, да? — Русалка я, блин! — Ну так и напряги свои драконьи мозги, — посоветовал Гриммджо. — Ответ у тебя перед носом. Но Цан Ду успел раньше. Нужная мысль прыгнула в голову почти сразу — стоило чуть-чуть напрячь память. — Золотые впитывают любую магию, сохраняют и приумножают ее в своем теле — таков их уникальный дар, — процитировал он наставника и добавил почти уверенно: — Император кормит магией дракона. Гриммджо одобрительно щелкнул пальцами. — Какой у тебя умный евнух, и где только таких дают? Базз Би выглядел обескураженным. — Вы меня не путайте, — протянул он с таким выражением, словно слова Цан Ду нанесли ему глубокую личную обиду. — Дракон может использовать только драконью магию. Впитать может любую, но это же как человеку жрать все подряд. Сначала заболеет, а потом подохнет. Гриммджо отставил последнюю кружку, блаженно рыгнул и ответил без особого сожаления: — Так он и подыхает. 11. — Менос. — Склеп. — Песок. — Караван. — Ножницы. — Ышп. — Кто? — уточнил Цан Ду. — Не кто, а что, — поправил его Базз Би. — Троллий городок такой, называется Ышп. Цан Ду недоверчиво нахмурился. — Когда вернемся, покажешь его на карте. Никогда не слышал про этот Ышп. Играли они в основном на интерес, но это был вопрос принципа. Цан Ду не любил, когда из него делали дурака. — А я вот про раньше Ванденрейх не слышал, — Базз Би поковырял алебардой каменную кладку. — А он стоит себе, зараза. — Эй, новобранцы, — их обогнал капитан Хьюберт, — если вам непонятна фраза «на посту не трепаться», загляните вечером — я вам каждое слово покажу в словаре. — Интересно, — Базз Би изобразил вслед удаляющейся спине неприличный жест, — если я ему задницу с головой местами поменяю, он скоро заметит? — А давай ты просто побьешься головой о стену и успокоишься? Цан Ду тоже не нравился капитан Хьюберт. Как и положено начальству, он был скотиной и самодуром, поливал подчиненных отборным презрением и обожал назначать штрафные дежурства — особенно если погода была достаточно поганой. В другом месте и в другое время Цан Ду давно уронил бы его с крепостной стены, а здесь и сейчас приходилось себя сдерживать — когда солдаты конфликтовали, пресветлый император сильно огорчался и демонстрировал свое огорчение с помощью гильотины. Да и голова была забита другим. — А у тебя осталось четыре месяца. — Ух ты, говорящий календарь, — оценил Базз Би. — Здорово. — Что планируешь делать? За последнюю неделю у Цан Ду сложилось впечатление, что Базз Би просто смирился с неизбежным — и это было до того непривычно, что почти пугало. Да, Базз Би изрядно портил ему кровь, да, он появился на свет с одной-единственной целью — раздражать все живое, да, его постоянно приходилось отлавливать по кабакам и трактирам. И тем не менее Цан Ду никак не мог представить, что его не будет рядом. Что его вообще нигде не будет. Базз Би похлопал его по плечу. — Завещаю тебе свое бренное тело, конечно. Только закопать потом не забудь, а то вокруг столько извращенцев, а я такой красивый. Цан Ду сердито сбросил его руку. — Не хочу я тебя закапывать! — А уж как я этого не хочу, — закатил глаза Базз Би. Они молчали так долго, что наверняка заслужили бы одобрение капитана Хьюберта, но тот, видимо, пил кровь из другого бедолаги. У тренировочного полигона Базз Би затормозил, наблюдая за высокой худой фигурой с мечом. Хашвальт тренировался в любую погоду. Два часа на рассвете и еще столько в полдень — и всегда один. Нетрудно догадаться, почему — равного по физической силе противника во дворце просто не было, разве что Базз Би. Только вот Базз Би ему отчего-то не нравился — то ли потому, что непочтительно разговаривал с императором, то ли потому, что напоминал Хашвальту о проявленной несдержанности. На задорное «Привет, как жизнь?» Хашвальт реагировал тяжелым, осуждающим молчанием, но Базз Би это не смущало. — Просто хотел сказать, — продолжил Цан Ду — их разговор не был окончен, — чтобы ты ни решил, я с тобой. — Расшифруй-ка? — изогнул бровь Базз Би. Из голоса ушла былая легкость. — Если император откажется вернуть тебе дар, то можно попробовать… другой вариант, — уклончиво ответил Цан Ду. — Если, конечно, это поможет. Ему не нравился этот вариант. Хашвальт не сделал ему ничего плохого — после той встречи в приемной они даже словом не обмолвились. Да и убивать, если тебе не заплатили, у охотников было не принято. Хотя Цан Ду уже нарушил кучу клановых традиций, еще одна погоды не сделает. Правда, убираться из города придется быстро. Да и Орихиме будет плакать. Ему очень не нравился этот вариант. Но это была единственная помощь, которую он мог предложить. — Поможет, — уверенно подтвердил Базз Би. — Если у тебя есть знакомый некромант, чтобы выцепить дар из трупа. Это раз. Цан Ду выжидающе молчал. — Я не хочу его убивать, — Базз Би вскинул на него похолодевшие глаза. — И никому другому не позволю. Я хочу, чтобы он жил долго и счастливо — это два. Имей в виду, — нахмурился он, — что я тоже собираюсь жить долго и счастливо, поэтому перестань думать, а то башка лопнет. И это три. — Правда? — Арбуз, — рассеянно отозвался Базз Би. — Извини, я думал, мы опять в слова играем. — У тебя ко мне, вероятно, какой-то вопрос, — холодно осведомился Хашвальт. Когда-нибудь это должно было случиться. Цан Ду и Базз Би возвращались домой после дежурства, а он просто вырос из тени и заступил им дорогу. И смотрел как всегда — с молчаливой неприязнью. — У меня от рождения один большой вопрос к мирозданию: какого хрена? — широко усмехнулся Баз Би. — Можешь попробовать на него ответить, если хочешь. Хашвальт вздохнул. — Зачем ты за мной следишь? — Завидую, — честно ответил Базз Би. — Меня бы кто научил так управляться с мечом, а то капитан Хьюберт гневаться изволит, говорит, я алебардой машу, как пьяный мужик оглоблей. А вот этот, — Базз Би обвиняюще ткнул пальцем в сторону Цан Ду, — только звездочками кидается и смотрит, как на говно. Их молчаливый диалог глаза в глаза длился почти минуту. Цан Ду даже показалось, что Хашвальт сейчас выдаст намек на улыбку. Разбежался. — Приходи завтра вечером. Попробуем. 13. Базз Би получил крылья за два дня до того, как истек срок, назначенный императором. И если бы Цан Ду сказали, что этому поспособствует капитан Хьюберт, он бы долго и сильно удивлялся. А ведь Орихиме предупреждала. И Гриммджо предупреждал — этот вообще ухитрялся быть в курсе всего. Цан Ду подозревал, что у него во дворце был кто-то знакомый. Гриммджо вообще отлично сходился с людьми. — Распрекрасный император сильно уважает дисциплину, а эта скотина пользуется и провоцирует тех, кто ему не нравится. Капитан моржовый, — растолковывал он, когда они в очередной раз пили в «Бродячей лисице». Пили вдвоем — Базз Би с ними больше не ходил. Он теперь вообще возвращался глубокой ночью и падал в кровать, молча и быстро, как подрубленное дерево. Цан Ду к нему особо не лез — он и так знал, что все свободное время Базз Би проводил на полигоне с Хашвальтом. Один раз он видел, как они сидят на ступеньках дворца и о чем-то переговариваются, и хотя не было в этом ничего особенного, Цан Ду показалось, что он стал свидетелем чего-то глубоко личного. И еще — после того случая в его сердце отчего-то появилась уверенность, что все будет хорошо. У них у всех. С Хьюбертом, конечно, ситуация вышла совсем дурацкая. В тот вечер он выглядел доброжелательным, почти благостным, даже поздоровался, а потом, не меняя интонации, произнес: — Послушай доброго совета, обезьяна — меч это не твое оружие. Все равно твой наставник помрет скоро, а других охотников с тобой возиться здесь нет. Поначалу Цан Ду даже не насторожился — Базз Би в последнее время ходил погруженный в свои мысли и не реагировал ни на какие остроты в свой адрес. Но для Хьюберта он сделал исключение. — Что ты сказал? Ответом ему была тишина. И загадочная, на редкость неприятная улыбка. — Эй, капитанчик, — выпрямился Базз Би, — твой подчиненный вроде обратился к тебе с вопросом. — Да? — Хьюберт приложил ладонь к уху. — Я не расслышал. — А я сейчас повторю. Базз Би широко размахнулся и… 14. Камера была тесная и темная, без единого окошка. Где-то с мерным стуком падали капли, воздух пах плесенью и гнилым сеном. Однако Базз Би выглядел до неприличия счастливым, словно очутился в спальне у красивой женщины. — Я же обещал, что поменяю ему голову с задницей местами. А я не из тех, кто сегодня говорит одно, а завтра другое. — Он закинул руки за голову. — Хорошо-то как, меносов дрын. Цан Ду сдержанно промолчал. Лично его полученные тумаки не радовали ни разу. Но никто кроме него не рискнул оттаскивать разъяренного Базз Би от Хьюберта, хотя они собрали приличную толпу зевак. И, кажется, никто из них не болел за капитана. Цан Ду уселся у стены, скрестив ноги, и попытался вспомнить что-нибудь хорошее. Вспоминалась лужа на заднем дворе родного дома, в которой было так весело пускать корабли из бересты. Или девчонка из соседней деревне — она плела забавных соломенных человечков. За десять лет странствий Цан Ду увидел больше, чем его дед за всю жизнь, а в голову почему-то лезла какая-то ерунда — ну что за невезение. На рассвете явился Хашвальт, без палача или охраны, но и без ложки для рытья подкопа. У него опять был на редкость болезненный вид, только сейчас он напоминал не перетрудившегося на рудниках беднягу, а его неприкаянную душу, отделившуюся от тела и привычно явившуюся в штольню. У Орихиме была репутация очень хорошей целительницы, но она явно не справлялась со своей работой. Хашвальт остановился напротив решетки и долго внимательно молчал. Цан Ду успел подумать, что таким молчанием вполне можно пытать особо опасных преступников. Заодно бы и на палаче сэкономили. А потом Хашвальт ровно поинтересовался: — Он всегда такой, да? — Нет, — Цан Ду задумался и решительно покачал головой. — Хуже. Базз Би возмущенно закашлял и загремел наручниками. — Мужики, я вам не мешаю, нет? — Да, — Хашвальт печально улыбнулся, но не ему, а каким-то своим мыслям. — Его величество предупреждал меня, еще когда я был ребенком. Что придет красный дракон и помешает мне исполнить свой долг. — В смысле, сдохнуть ради того, чтобы он мог попытаться еще раз? — тихо спросил Базз Би. Цан Ду окончательно перестал что-либо понимать. И вообще чувствовал себя удивительно лишним. Жаль, охрана не расщедрилась на отдельные камеры. — Значит, ты догадался, — Хашвальт бросил зачем-то быстрый взгляд на потолок и вздохнул без особо удивления. Базз Би навалился на решетку. — Я не особо сообразителен. Но я помню сказку про Черного дракона, Юго. Которому нужно очень-очень много магии, чтобы снова прийти в этот мир. Это оно, да? Судя по тону, он не особо рассчитывал на ответ — и правильно делал. — Закрой рот, — скупо выдал Хашвальт. Его лицо потеряло последние краски, хотя секунду назад это казалось невозможным. — И дай мне руку. Времени мало. Базз Би хмыкнул, но подчинился. Хашвальт ухватился за его ладонь, кончики пальцев окутались золотистым сиянием. — А ты отойди подальше, человек. Я постараюсь не причинить тебе вреда. Цан Ду все-таки приложило затылком об камень — не смертельно, но чувствительно. С потолка посыпался песок и возмущенные пауки, решетка дрогнула и прогнулась, а магия золотого дракона плеснула во все стороны, выплетая в воздухе замысловатое кружево, широкими лентами обвиваясь вокруг Базз Би. Когда все закончилось, он отряхнулся всем телом, как выбравшаяся из воды собака. В волосах путались яркие искры, белки глаз отливали золотом. Базз Би наклонил голову, словно пытаясь определить, куда его занесло и кто он вообще такой. Хашвальт отшатнулся от решетки, опираясь рукой о стену, и зашелся сухим кашлем. — Эй, я что-то не понял, эй? — Базз Би растерянно заморгал. — Ты что сделал? — Я поклялся его величеству, что никогда не отдам того, что должен хранить. Но я ничего не говорил про свой собственный родовой дар. Это только мое, и я отдаю это тебе. Он не сразу тебя примет, но рано или поздно ты снова сможешь летать. — А о себе ты подумал, придурок? — с неожиданной злобой рявкнул Базз Би. Он смотрел на Хашвальта точно так же, как когда-то смотрел на откушенную руку Цан Ду — с бессильной яростью и пониманием, что ничего изменить нельзя. — Мне он больше не нужен. — Хашвальт запахнулся в плащ и побрел к выходу. Базз Би ударился о решетку и зарычал: — Эй ты, фанатик с факелом! Ты хоть пробовал эту самую жизнь, что так легко от нее отказываешься? Киснешь тут в этом склепе со своим императором, а там за стеной целый мир! Разуй глаза и посмотри на него! Полюби кого-нибудь! Меня полюби! Хашвальт вздрогнул, но не обернулся. 15. — А в соседнем государстве-то чего делается! Слухи распространялись со скоростью лесного пожара, вызывая пересуды и волнение умов. И в самой захудалой деревне, где на пять дворце была одна курица и две овцы, находился человек, который был тогда во дворце и все-все видел. — Меносом буду! Гвардию как есть положили, императора насмерть убили, дракона евойного умыкнули! Кто? Да запамятовал. А вот поставь мне кружку, тогда, может, и вспомню. Слухи проникали в самые разные углы, будоражили воображение и порождали на свет неожиданные теории. Например, такие. — А тело-то так и не нашли. Как чье? Императорское! А все потому, что он устал править, да и убег в южный страны. — Эх, взял бы я на себя его заботы. Поимператорствовал бы годик или два. — Домой иди, а то жена заругает. Император… Или такие. — Не поделили они чего-то с тем чародеем из Лас Ночес. Кум говорил, что тот отказался служить Ванденрейху, так и сказал: «Нет», а он человек серьезный, брехать не станет. Да не чародей, кум мой! Или даже вот такие. — Да дракон его и пожрал, а потом лопнул, вот дворец и разнесло на куски. Этот император был черный колдун. Туда и дорога обоим! — Истинно так, храни нас боги. Правду знали трое — и ни один из них особо не огорчался, что в нее никто не верит. 16. — Когда-то очень давно, когда наш мир был еще молод, черный дракон решил истребить смерть, но смерть оказалась сильнее и сбросила его с небес. Все думали, что он разбился, а он просто разделил свою душу и создал других драконов, а сам уснул на тысячу лет. Пробудившись, он принял человеческий облик, создал королевство Ванденрейх и нарек себя правителем. — А почему он не стал править драконами? — розоволосая девочка — Цан Ду ее имени не знал, но она откликалась на Ячирку и егозу — сосредоточенно грызла заколку в форме черепа. Она была милая и немножко жуткая, а вот ее папаша был просто жутким, но тот, слава богам, никогда не пытался навязать свое общество. Как и другие обитатели постоялого двора на задворках Руконгая. — Потому что он спал слишком долго, и к моменту его пробуждения их почти не осталось. Он нашел одного дракона, золотого, и сказал ему: «Я желаю снова вернуть свою душу, и для этого мне нужно много-много магии. Ты будешь хранить ее для меня, и настанет день, когда я заберу ее всю без остатка. Это честь для тебя. Гордись». Хашвальт рассказывал эту историю в третий раз — и не для того, чтобы расстроить Зараки Кенпачи, а просто потому, что любил детей. — Умный какой, — фыркнула Ячирка. — Сам и хранил бы, раз ему надо. — Черный не обладал способностью хранить и преумножать, он мог только поглощать чужую магию. Поэтому в положенный срок золотой явился к нему и исполнил свой долг. Ячирка сосредоточенно нахмурилась. — А черный опять полетел на небо, чтобы убить смерть? Если у него получится, мы все никогда не умрем? — Может быть, — последовал неопределенный ответ. — Ну а с золотым что стало? Он потом умер, да? — судя по упрямо сведенным бровям, Ячирка была категорически не согласна на такой конец. — Он собирался, — вмешался Базз Би, хотя последние десять минут он интересовался исключительно содержимым своего стакана, — потому что драконы без магии не живут. Но пришел благородный и сильный рыцарь, дал ему пинка под задницу и сказал: «Эй, чего разлегся, вставай давай, я поделюсь с тобой своим родовым даром. Будем носить его по очереди, как дети бедняка единственную рубашку». Ячирка захихикала. Базз Би ей нравился — он тоже с охотой рассказывал сказки, правда, они были мрачными и заканчивались одинаково: «А потом все люди нахрен сдохли». — А Кенпачик говорит, что у рыцарей нет никакой магии, только доспехи и долги. — Это вообще был странный рыцарь, — подхватил Цан Ду. — На всю голову ушибленный. Однажды он увидел золотого дракона во сне и лишился скудных остатков разума. — Но очень сильный и красивый! — Базз Би протестующе постучал по столу ложкой. — И вообще не рыцарь это был, а султан заколдованный. — Что заколдованный, это точно, — серьезно согласился Цан Ду. — Таких заколдованных еще поискать. Обитатели таверны пялились на них, побросав дела и отставив стаканы. Еще бы, не каждый день увидишь, как три мужика, перебивая друг друга, рассказывают ребенку сказку. — А почему… — начала было Ячирка, но тут с улицы донесся зычный голос, заслышав который, большинство обитателей Руконгая немедленно вспоминали, что у них неотложные дела где-то на другом конце света. — Что, егоза, опять людям покоя не даешь? — Кенпачик, пришел! Пойду, а то он без меня дорогу не найдет. Тут все улицы одинаковые. — Ячирка с важным видом спрыгнула со скамьи. Уже в дверях она обернулась и помахала рукой. — Пока, Красавчик. Пока, Полулысик. Пока, Цан Ду. Базз Би оскорблено провел рукой по волосам. С большей их частью он распрощался, когда вытаскивал Хашвальта из-под горящих развалин. Дворец буквально разнесло на части — потому что черный дракон немногим превосходил его размером. Цан Ду надеялся, что когда-нибудь из его памяти сотрется воспоминание о чудовищной твари, ворочавшейся среди обломков, но что-то подсказывало, что широкая, вытянутая морда, усеянная сотнями красных глаз, еще не раз вернется в кошмарах. — Я чего-то не понял, — насупился Базз Би. — Чего это я Полулысик, а ты Цан Ду? От его роскошной шевелюры остался ярко-красный гребень, похожий на плюмаж на рыцарском шлеме. Странно, но это дикая прическа ему даже нравилась. — Потому что один из нас достойная уважения личность, а второй шут гороховый. — Цан Ду назидательно помахал куриной ногой. — Это даже ребенку очевидно. — Конфеты? — Конфеты. — Вот ты… Какое-то время Хашвальт с невозмутимым лицом наблюдал, как они ругаются, а потом погасил перебранки одним простым, но очень неожиданным вопросом: — Как я жил без вас? Удержать лицо получилось с трудом. — просто потому, что Цан Ду не рассчитывал услышать от Хашвальта что-то подобное. Вообще сомневался, что тот захочет жить дальше — после того, как его драгоценный император перестал в нем нуждаться. Очень может быть, что он действительно не хотел — только вот кое-кто был категорически не согласен. — Кстати, о жизни, — голос Базз Би разбил затянувшееся молчание. — Куда мы пойдем? Твоя очередь выбирать. Цан Ду кивнул и развернул карту.

Эпилог

Это был простой конверт из плотной серой бумаги — ни марки, ни обратного адреса, ни каких-либо опознавательных знаков. Неприметная старушка вручила его Цан Ду, когда тот прогуливался по торговым рядам, аккуратно — и уже больше по привычке — интересуясь, не нужен ли кому из местных богатеев живой дракон. С продажами они завязали еще в прошлом году — узнав подробности, Хашвальт сначала схватился за голову, а потом устроил Базз Би такой разнос, что тот до конца дня ходил тише мыши. Однако отойти от дел предложил именно он. Цан Ду не возражал — предыдущие продажи принесли столько золота, что его хватило бы до конца жизни, а капризные клиенты давно стояли поперек горла. Старушка подошла к Цан Ду на травяном развале, быстро сунула что-то в руку, а потом скрылась в толпе с удивительной для ее возраста прытью. В конверте обнаружился чистый белый лист и простой черный шнурок. Вернувшись домой — вернее, в очередной временный дом, — Цан Ду выложил оба предмета на стол и долго на них смотрел. Ну, рано или поздно это все равно случилось бы. Цан Ду предпочел бы поздно или даже очень-очень поздно, но судьба распорядилась по-другому. Скрипнула дверь и радостный, немного нетрезвый голос Базз Би заполнил всю комнату: — Мы прилетели! Над облаками холодно — жуть. Рыжая велела передавать привет и еще твой любимый пирог вручила на дорожку. Только я его случайно выронил где-то над Лас Ночес. — Премного благодарен. Базз Би зевнул и потянулся — пятичасовой перелет, да еще и со всадником, явно дался ему тяжело, но он очень хотел посмотреть на нового императора Ванденрейха. Единственного кровного наследника Яхве нашли в какой-то северной стране — он вместе с отцом трудился в каком-то ордене целителей и знать ничего не знал о своем благородном происхождении. Цан Ду не особо рвался на коронацию — во-первых, Базз Би вряд ли унес бы двоих, во-вторых, они с Хашвальтом явно хотели побыть вдвоем. — Ты чего сидишь с таким сложным лицом? — Базз Би подтянул к себе табурет и сел. — На базаре обсчитали? — Пусть бы рискнули, — опасно усмехнулся Цан Ду. — Ну, как коронация? Видели нового императора? — Видели. Морда кирпичом, глаза синие, сам, правда, почти мальчишка еще, но не дурак вроде. В общем, пусть императорствует, я не против. — Неужели он разрешил кабаки? — Лучше, — Базз Би лучился до неприличия счастливой улыбкой. — Хьюберта запретил! Он же не один приехал, а приятеля привез. Рыжего, здоровенного, с двумя топорами. Он теперь новый начальник стражи. — Он заметил шнурок и приподнял его двумя пальцами. — А это чего? — Это послание от клана. — Хашвальт шагнул к столу, вытряхивая снег из волос. — Рискну предположить, что до старейшин дошли слухи о неком охотнике, который продал одного и того же дракона двадцать четыре раза. И предпочел забыть, что клану положена десятая часть с каждой сделки. И теперь клан дает три дня, чтобы написать прощальное письмо родным и решить проблему самостоятельно. — Пять дней, — уважительно поправил Цан Ду. — У его вели… во дворце была большая библиотека, — пояснил Хашвальт,— Я много читал о ваших традициях. — Одна десятая, — почесал лоб Базз Би. — Да пусть подавятся, у нас того золота… — Откупиться не получится, — сразу разочаровал его Цан Ду. — Раньше надо было думать. А он не думал — уверен был, что родные давно закопали в землю табличку с его именем. А еще город, в котором они впервые продали Базз Би, находился за сотни лиг от поселка. Мир оказался немного тесней, чем считал Цан Ду. — Согласен. — Базз Би без особых усилий разорвал шнурок на две части, а потом еще на две и еще. — Перед тем как связываться с великим Базз Би. Значит, так, — он торжественно обвел взглядом присутствующих, — у меня есть план. Цан Ду встал и бросил конверт в камин. На душе было легко.