А вы не знаете, почему живот болит? Там же сдохли все бабочки до одной. Это не я, сердце моё скулит, Напоминает чувствовать себя живой. ... У нас уже выпал первый снег, Помню как он выпал в том году. Я часто мёрзла, меня спасал человек, Который повторял: - Я тебя люблю. Холодный ветер силы придаёт, Ты – моё несчастье, мой озноб. И тихим вечером вспомни то, что было. Прости, я не забыла.
*** Погода сегодня будто отвечала настроению высокой темноволосой девушки с вечным вороньим гнездом на голове и тёплыми шоколадно-карими глазами. Правда, сейчас эти самые глаза не излучали такое привычное тепло, они были были какими-то пустыми и не выражали ничего, кроме всепоглощающей тоски. Они были такими вот уже полгода и, кажется, меняться не собрались. Вспомнив слова Фреда о её волосах, Гермиона грустно усмехнулась. «Грейнджер, ты не пробовала пользоваться волшебной палочкой не только для учёбы? Джинни точно сможет показать тебе массу полезного, я уверен!» Его ехидный голос прозвучал у неё в голове так ясно, заставляя обернуться в поисках знакомой фигуры с засунутыми в карманы штанов руками и такими родными голубыми глазами. Но, как и ожидалось, его не было. Плечи девушки бессильно опустились, и вновь навернулись непрошеные слезы. Со дня его смерти прошло уже полгода, а она никак не может оправиться, никак не может поверить в то, что его нет и не будет. Никак не может осознать, что никогда больше не услышит его голос – он так любил её подкалывать и смеяться, когда она хмурилась в ответ – не увидит его то насмешливые, то полные заботы глаза.... Грудь сдавило со страшной силой, и она еле удержалась от того, чтобы застонать в голос и завыть, хотя так хотелось. Просто забыть о том, что она молодая воспитанная ведьма, и завыть от этой невыносимой и не проходящей боли внутри, которая буквально не давала ей дышать. Прошло совсем немного времени, а она уже забыла, как улыбаться, что такое беззаботный смех. Забыла, каково это – веселиться с друзьями и вообще быть с ними рядом, ведь с того дня она никак не может заставить себя переступить порог "Норы". Заклинания, когда-то заботливо рассказанные Джинни, тоже канули в небытие, и волосы опять превратились в то самое воронье гнездо, насчёт которого Фред когда-то любил её подкалывать. Фред.... Когда они только начали встречаться, она поверить не могла, что все это происходит с ней, что она – гриффиндорская заучка – встречается с одним их самых красивых и популярных парней Хогвартса. Тем не менее, так и было. Вокруг них шептались, не верили, делали ставки, через сколько дней или недель они расстанутся, а Фред лишь смеялся. Ему было все равно, и рядом с ним ей это становилось так же, как и ему, безразлично. Рон сначала пытался возмущаться, недоумевал, но старший брат быстро поставил его на место, сказав: «Тебе не кажется, что это не твоё дело? С чего Гермиона должна перед тобой отчитываться?». Фред знал её, как никто другой, знал, как её успокоить или рассмешить, как сделать так, чтобы её глаза сияли. Он видел в ней не просто самую умную ведьму в школе или занудную отличницу, каковой её не раз называли. Он видел в ней девушку – красивую, женственную и ранимую, как бы она это ни скрывала, и мог убедить в этом её саму. С ним она менялась и менялась в лучшую сторону, уделяя больше времени себе и немного меньше учебе, на коей это нисколько не сказалось. *** Над головой темнели свинцовые тучи, сверкнула молния, вырывая девушку из таких уютных и таких мучительных воспоминаний. Встав с уже немного мокрой скамейки, на которую незаметно для себя самой она уселась вот уже часа два назад, она двинулась к выходу из парка. Из их парка, где они любили гулять, когда Гермиона приезжала в "Нору". Он находился недалеко от деревни Оттери-Сент-Кэчпоул, около которой жила семья Уизли, и они уходили туда, когда хотели побыть вдвоём. Каким бы большим ни был их дом, он все равно не мог создать ощущение уединенности. Там всегда кто-то говорил, ходил, взрывал, спорил, смеялся…. *** Этой ночью Гермиона никак не могла уснуть, ворочаясь в кровати, переворачивая подушку и перекручивая одеяло. Не помог даже стакан огневиски, выпитый на ночь в качестве снотворного. Её не покидало какое-то странное чувство, как будто должно что-то произойти, но что – она понять была не в состоянии. В конце концов, она совершенно измучилась и погрузилась в тяжёлую дрёму, которая, увы, совсем не приносила облегчения. *** Гермиона открыла глаза и огляделась, пытаясь понять, где же она находится. Вокруг неё сгущался какой-то тяжёлый темно-серый туман, который был будто перемешан с дурманящим дымом, не давая дышать. Лишь впереди было видно узкую тропинку, совсем как дорога от "Норы" в Оттери-Сент-Кэчпоул, по которой они с Фредом каждый раз спускались. Внезапно вдалеке показалась еле заметная фигура, с каждой секундой приближающаяся к девушке, которая была не в силах сделать и шага. Фигура приобретала все более чёткие очертания, и Гермиона неожиданно узнала в ней Фреда – такого родного и любимого ей человека, по которому она безумно скучала. Он был в тех же тёмных джинсах и клетчатой рубашке, которые были на нём тогда, в день Битвы, 2 мая 1998 года. Господи, как давно это было, как давно она его не видела! И в то же время так недавно. Она все ещё помнила тот день, как будто это было только вчера, и перед глазами проплывали цветные кадры, как в магловском художественном фильме. Между тем, Фред подошёл к ней совсем близко, и она увидела, что хоть он и улыбается своей весёлой, мальчишеской и слегка насмешливой улыбкой, но глаза выражали лишь глубокую печаль. - Привет, родная! – его голос совсем парализовал её, и девушка не могла вымолвить ни слова. Она просто дотронулась до его руки, которая оказалась такой правдоподобно тёплой, и, не выдержав, обняла. - Я так скучала... – только и смогла произнести. - Я знаю, Миона. Я тоже скучал, правда. Они так и стояли молча, обнявшись, не зная, что ещё говорить. - Я знаю, что тебе тяжело сейчас, и, если хочешь, я буду ждать тебя здесь, - Фред решился прервать затянувшуюся, но совсем не гнетущую их, тишину, легко касаясь губами виска Гермионы. - Ты о чем? - Ты знаешь, – улыбаясь, ответил тот и, подняв её лицо за подбородок, нежно поцеловал, – не зря же ты самая умная ведьма столетия. В этот момент туман начался крутиться, создавая сильный ветер, превращавшийся в ураган. Их оторвало друг от друга, и Фред стал удаляться от неё. - Фред! – в отчаянии позвала Гермиона, не желая расставаться с ним после такой долгой для них обоих разлуки. - Я люблю тебя, Грейнджер! – раздался так далеко его голос, делавшийся все глуше и глуше. - Фред!!! – не дождавшись ответа, она сдалась и прошептала, – и я…. Девушка в изнеможении опустилась на колени. Эта встреча отняла у неё столько сил, но она нисколько не жалела. Она того стоила. Слезы текли по щекам, а она этого даже не замечала за той улыбкой, которую подарил ей Фред своим таким недолгим, но важным присутствием. *** Гермиона резко подскочила на кровати, вырываясь из сна, и тяжело задышала. С трудом приходя в себя, она осознала, что это был всего лишь сон, но, несмотря на это разочарование, внутри неё впервые за эти полгода разлилось тепло, какое бывало, когда она была рядом с Фредом. Совсем как тогда, в последний раз, перед Битвой, когда они увиделись после долгого расставания. Она с Гарри и Роном прибыла в Хогвартс, куда уже потом подтягивались бывшие ученики и Отряд Феникса. Она обсуждала с мальчиками план, который они собирались изложить всем желающим помочь, когда он подошёл к ней сзади и обнял со словами: "Миона! Ты жива!". Она обернулась, не веря своим ушам, и отдалась этим объятиям, не замечая смущения Гарри и недовольного покашливания Рона. Вот и сейчас её заполняли такие же чувства. Она улыбнулась, тоже впервые за эти полгода. Вспомнив их разговор во сне, она сначала засомневалась, правильно ли поняла Фреда, но в глубине души знала, что всё верно. Её упорно продолжали терзать сомнения, нарисованная им во сне перспектива пугала. Она бы никогда не подумала раньше, что вообще сможет о таком задуматься. Кто бы сказал ей об этом пару лет назад – она бы не поверила и посмотрела на этого человека, как на умалишённого, весьма и весьма скептически. Да что там пару лет, даже если бы ей сказали это чуть больше полугода назад, она бы сочла это идиотской шуткой. Сейчас ей эта идея не казалась такой дурацкой или ужасной, но всё равно пугала. Страшила неизвестность, ведь вполне возможно, что сон выдало всего лишь её больное от одиночества воображение. Хорошо ещё, что она не успела вернуть родителям память. До вечера она слонялась по дому, не зная, как реагировать и что делать. Мысли крутились вокруг идеи, настойчиво лезли, мешая приводить аргументы «за» и «против» и возводить какие-либо стены самозащиты. Тем не менее, мозг отказывался воспринимать это, как что-то запретное, страшное или непонятное для других. Так, наверное, у всех них было, кто знает…. В какой-то момент Гермиона вспомнила то тепло внутри, разлившееся подобно приятному греющему костру, ощущение защищённости и счастья в его объятиях. Именно тогда её решение окончательно и осознанно оформилось. Отыскав в старом письменном столе более менее приличный кусок пергамента и перо, девушка села и начала писать. Слова шли откуда-то изнутри, из самой души, и она оставляла эту самую душу в этой записке, которую суждено было прочитать всем её родным людям, которые помнили бы её – семье Уизли и Гарри. Она искренне надеялась, что смогла выразить все свои чувства и эмоции и что её поймут правильно. «Дорогие мои Гарри, Рон, Джинни, Джордж, миссис Уизли, мистер Уизли, Чарли, Билл, Перси! Прочитайте до конца моё письмо и постарайтесь меня понять. Я надеюсь, что вы сможете, что я смогла всё правильно написать. Знаете, после всего случившегося всем нам было нелегко, я знаю. Мне тоже. Я всё время помнила и то, что было до, и саму Битву. Помнила его, слишком хорошо. Я слишком сильно скучала. Я всё время чувствовала как моральную боль, так и физическую – настолько мне его не хватало. Вы же знаете, как сильно я его люблю, любила. Он был для меня всем, стал всем за то время, что мы были вместе. У меня каждый день перед глазами проносились кадры счастливого прошлого, кадры самой Битвы. Господи, никогда не забуду самый страшный для меня и всех вас момент…. Не знаю, как я ещё тогда не сошла с ума. Наверное, тогда я просто это ещё не осознала, боль и понимание пришли позже. Но эти взгляд и улыбка стоят перед глазами, как будто всё это было вчера. Простите, что я снова напоминаю вам эти страшные минуты, но это нужно для того, чтобы вы поняли, почему я так решила, зачем, чтобы не корили себя потом, что в чём-то виноваты. Боже упаси, вы ни в чём не виноваты. Виноват лишь тот, кто тогда обрушил эту чёртову стену и меня заодно до остатка. Даже не вздумайте винить себя! Вчера мне приснился странный сон. Мне приснился он. Мы поговорили, обнялись, и впервые за полгода я почувствовала себя счастливой, впервые улыбнулась искренне. А на прощание он сказал, что знает, как мне тяжело, и, если что, всегда меня ждёт. Вы понимаете? Нет, я не сошла с ума, как вы можете подумать, и это не вызвано моим больным воображением или ещё чем-то. Он скучает, и я скучаю. Ничего более, чем связь любящих людей. Джордж, не вздумай сейчас ревновать, это другое! Я безумно вас всех люблю и ценю, благодарна безмерно за поддержку, но… он ждёт меня, и я хочу быть с ним. Поймите, пожалуйста. Мы будем там счастливы, нам слишком не хватает друг друга. P. S. Вам привет от Фреда. Ну, и теперь ещё от меня. Будьте счастливы и ни в чём себя не вините! Люблю вас, ваша Гермиона». Поставив точку, она указала дату и подпись на всякий случай, взяла купленную полгода назад для связи с друзьями сову и привязала ей письмо к лапке, наказав той лететь как можно дольше. - Они должны получить письмо, когда я уже буду с ним, понимаешь? – объяснила Гермиона сове, надеясь, что её поняли. Завершив приготовления, она написала ещё одну короткую записку со словами: «Теперь всё будет хорошо», положила её рядом и отправилась навстречу любимому человеку. ***Много смеялась и радовалась тебе, Теперь больше плачу и грущу. Всё накопилось у меня там в душе, Не надейся – я тебя не отпущу. Это моё тело, делаю с ним, что хочу: Могу биться об стены или себя резать; Я за это теперь ни от кого не получу, Я могу всё что угодно с собой делать. Мне, серьёзно, плевать на весь мир, Он решает какие-то свои дилеммы. Если бы ты только ощутил, Как рушатся в моём мире мои стены.
*** - Привет, родная. Ты всё-таки решилась? - Как видишь. Надеюсь, твои и Гарри поймут всё так, как надо, не будут себя винить и рвать на себе волосы…. - Они всё равно будут, как бы ты ни объясняла. Ты же им не чужая, и они тебя любят. - Фредерик Уизли, только не говори мне сейчас, что я сделала что-то не так! – она гневно уставилась на него, но он лишь рассмеялся и прижал её себе, поцеловав в пышные волосы. - А ты жалеешь? Тебе ещё не поздно вернуться, если захочешь. - Поздно, – прошептала она, отдаваясь, наконец, его объятиям, – я слишком долго была без тебя.