Танец смерти

      Старое кладбище освещала бледная луна.       Где-то неподалёку стоят ветхие, обшарпанные домишки. Давно уж никто не живёт в них, некому больше топить печь, играть в снежки. Давно уже не слышался в этих Богом забытых местах весёлый детский крик. Когда-то тут кипела жизнь. Люди рождались и умирали, строили новые дома и разрушали старые, уже непригодные для жизни лачуги.       Люди не умеют жить. Они ненасытны, хуже диких животных. Чем старше они становятся, тем жёстче и черствее их грешная душа. Люди, жившие тут, воевали друг с другом. Брат шёл на брата, безжалостно обнажая пожелтевший от крови клинок. Война убила многих, но эпидемия чумы добила и уничтожила всех оставшихся на бренной земле.       Сухая трава преклонялась под босыми ногами. Женщина в белоснежных одеждах медленно плыла, огибая одиноко стоящие могильные плиты. Длинные чёрные волосы, словно шлейф, скользящие по земле, ничуть не мешали ей. Она остановилась напротив полуразрушенного надгробия, обвитого плющом. Протянув руку, ласково провела ей по холодному мёртвому камню, стирая пыль. Надпись прочесть было невозможно, прошло слишком много времени и она почти стёрлась.       Женщина достала откуда-то острый посеребренный кинжал, протянула руку и надрезала кожу. По желтовато-белой руке медленно заструилась кровь.       Женщина печальными чёрными глазами следила за капельками крови, падающими на землю. Когда вытекла третья капля, она провела пальцем по ранке. Та прекратила кровоточить и побледнела.       Женщина закружилась по кладбищу в танце. Это был древний, как сама смерть, ритуал. Плавные движения её рук незаметно переходили в резкие взмахи. Белое длинное платье шелестело при каждом взмахе или шаге.       Где-то на середине ритуала из могил стали появляться призраки. Почти прозрачные, они окружили женщину. Но не из-за них она каждое четвёртое лето приходила на это кладбище. Когда появился тот, кого уже много лет навещала сама смерть, призраков вокруг неё скопилось целое множество. Там были и взрослые и дети, женщины и мужчины.       Молодой юноша с длинными подвязанными лентой волосами, со скрипкой в руках подплыл к женщине призрачным облаком.       Первые звуки разрезали ночную тишину. Женщина стала белоснежным вихрем кружиться вокруг призрачного скрипача. Иногда мелодия становилась очень быстрой или наоборот, текла плавно и медленно. Скрипка словно оплакивала всех погибших. Юноша вкладывал душу, играя на этом музыкальном инструменте. Призраки плавно опускались в оставленные могилы, успокоенные мелодичным плачем. Скрипач играл, слегка наклонив голову так, что пару прядей спадали на плечо.       Когда мелодия оборвалась, поляну осветили первые лучи солнца. Юноша скрылся под землёй, а женщина осталась одна.       Она медленно сползла на землю, рядом с могилой скрипача. Одинокая слеза скатилась по исхудавшему лицу. Как оказалось, даже сама смерть, забравшая множество душ, умеет плакать.