Туман

– Чего же ты хочешь? Ненависть в зеленых глазах Иланы нельзя было спутать ни с чем. Но в глубине ее взгляда таились и другие эмоции: усталость, чувство собственной вины и… сочувствие? Она знала, что такое посвятить жизнь одному человеку, знала, что значит в один миг потерять всё… Можно было бы ухватиться за эту ниточку сочувствия. Переубедить Илану. Получить убежище… Но навалившееся на плечи одиночество словно высосало из Лайнуса его обычную предприимчивость. Он даже не был сейчас уверен, что хочет остаться в живых. Но все же он произнес эти слова: – Просто позволь мне уйти. – Куда же ты пойдешь? – К Локку. – До той секунды, как Бен сказал это, он и сам не был до конца уверен, куда же пойдет. Но сейчас понял – это единственный выход... – Почему? – теперь к сложной смеси сочувствия и презрения в глазах Иланы добавилось удивление. – Потому что он один примет меня… Илана смотрела на него, как показалось Бену, вечность. Но в действительности, вероятно, всего секунд пять пронзала взглядом, пытаясь понять природу его решения. Вполне возможно, что она также размышляла, достаточно ли Бен сейчас подавлен и растерян, чтобы не пустить ей пулю в спину, как только она повернется. Но каковы бы ни были ее чувства, красивое лицо оставалось почти бесстрастным. Затем Илана сказала: – Убирайся. – Спасибо, – Бен почувствовал, что к глазам снова подступили слезы. Но Илана уже развернулась. Неторопливо, ровной походкой, расправив плечи, она направилась назад в лагерь, ни разу не замедлив шаг и не пытаясь прислушаться, что происходит за ее спиной. Мгновенье Бен глядел ей вслед, чувствуя почти непреодолимое желание окликнуть и попросить разрешения остаться на пляже. Затем он поднял все еще валявшееся у ног ружье и быстро зашагал, удаляясь в гущу джунглей. Вскоре достаточно широкая поначалу дорога превратилась в тропинку, петлявшую среди деревьев, а потом и вовсе исчезла. Бен продолжал идти, стараясь не замедлять шаг. Локк сказал, что направляется вместе со своей группой на станцию Гидра, но, конечно, он не успел добраться туда за короткое время, которое прошло после их разговора. Возможно, Локк встретит его на берегу, где должна быть лодка. Вообще-то, на самом деле Бен понятия не имел, где сейчас Локк. Зато он неплохо представлял, как дойти до побережья, даже если сделать небольшой круг. Лайнус, в конце концов, прожил на Острове почти всю жизнь, и джунгли не были для него, как для неопытных островитян, пугающим лабиринтом, где каждый шаг мог вести к гибели. Он знал лес как свои пять пальцев. Через пару часов, даже если Бен немного поблуждает, он выйдет к берегу в нужном месте. …И все же Бен продвигался медленнее, чем можно было подумать. Ноги вязли в густой траве, тонули в мягкой земле, покрытой многослойными напластованиями из гнилых листьев и мха. Гибкие ветви кустов хватали его за руки, колючки впивались в одежду, словно сам лес хотел замедлить его продвижение вперед. Хотел задержать его. Предостеречь... Бена пугала предстоящая встреча с Локком. Если бы он мог остаться в лагере… он согласился бы на самую незначительную работу. Лучше бы собирать манго целыми днями или чинить палатки, терпеть издевки Майлза и молчаливую неприязнь остальных, чем возвращаться к Локку. Но теперь было поздно... Он выбрал свой путь и должен был пройти его до конца. Лайнус уже некоторое время знал, что Локк – это… не Локк. Он сам не смог бы сказать, в какой момент начал это понимать. Возможно, он чувствовал это с самого начала. Но этот человек, это… существо, которое носило лицо Джона Локка – оно обладало воспоминаниями Джона, его знаниями. В некотором роде, этот некто присвоил себе не только тело Джона Локка, но и всю его предыдущую жизнь. И по какой-то странной, непонятной причине этот новый Локк, казалось, испытывал симпатию к Бену. Несмотря на всё, что Бен сделал. Несмотря на то, что он убил Джона… Джон Локк был человеком великой души, был достаточно особенным для того, чтобы – даже после всего этого – простить Бена. Возможно. И, может быть, Джон все еще там, внутри. Может быть, Бену удастся вызвать Джона оттуда, вернуть его, хотя бы отчасти. Может быть, Джон Локк еще не окончательно ушел в эту даль, откуда нет возврата… И часть его все еще жива в этом пришельце, так похожем и так не похожем на него. Погруженный в свои мысли, Лайнус не заметил, что между стволами деревьев по земле стелется чуть заметный, почти прозрачный дымок. Туман. Как странно. В такое время года это было как минимум необычно. Теперь Бен отметил еще кое-что необычное: вокруг него царит неестественная тишина. Вся богатая гамма звуков, из которой складывается повседневная музыка леса – щебет и крики птиц, шелест невидимых крыльев в листве, тонкий звон мошкары, стрекот цикад – все исчезло, как будто кто-то невидимый нажал кнопку выключателя. Это было настолько странно, что Лайнус замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, прислушиваясь. Теперь, когда смолк и последний звук – поскрипывание его ботинок по траве – тишина стала оглушающей. По спине Бена пробежал холодок. Он двинулся дальше, медленнее, вглядываясь и вслушиваясь вокруг себя, инстинктивно сжимая крепче бесполезное ружье. От того, чего боялся Бен, ружье не защитит… Змейки тумана, струящиеся по земле, стали гуще, теперь они опутывали не только подножья, но и стволы деревьев, их извилистые ветви, с которых свисали длинные плети мха, похожие на космы колдуньи. Опустив глаза, Бен понял, что с трудом может разглядеть свои ботинки. Туман от прозрачно-белого принимал все более темный оттенок. Если бы не отсутствие специфического запаха, Бен мог бы сказать, что это скорее даже не туман, а дым. Черный дым... Внезапно по листве деревьев, по траве и кустам пробежала дрожь. Каждой клеточкой своего существа Лайнус почувствовал – оно, это существо, ставшее Джоном Локком, где-то совсем рядом. Уже близко. Еще несколько десятков шагов, и Бен вышел на небольшую поляну. В центре ее, на поваленном бревне, сидел Локк. В своей привычной серой футболке, полинялых брюках и добротных походных ботинках. Рядом с бревном валялся полупустой рюкзак. На коленях у Локка лежал кусок дерева, из которого он сосредоточенно что-то вырезал охотничьим ножом. В ногах Локка был разведен костер, в котором догорало что-то темное, распространяя смешанный с ароматом прелой листвы душный запах. Дым поднимался вверх от костра, смешиваясь с укрывшим деревья туманом. Становясь туманом... Локк был так занят своим делом, что не сразу поднял глаза от работы. – Вот и ты, Бен, – сказал он, наконец. – Я думал, ты управишься раньше. – Я заблудился из-за тумана, – сказал Бен, пытаясь получше разглядеть в костре источник дыма. – Извини за опоздание, Джон. Теперь я здесь, как видишь. И готов выполнять твои дальнейшие распоряжения, – добавил он. – Нет такой вещи, которой бы я не смог простить тебе, Бен, ты же знаешь, – Локк медленно встал с бревна, осторожно разгибая спину, как человек, чьи мышцы затекли от неподвижной позы. Удивительно, но даже сейчас Бен достаточно сохранил способность к наблюдению, чтобы вспомнить, как этот жест был похож на движения настоящего Джона Локка. Локк подошел к Бену почти вплотную, и Бен не смог удержаться, чтобы не сделать крошечный, чуть заметный шаг назад, сам стыдясь своей реакции. Локк заметил этот страх, и уголки его губ приподняла чуть заметная улыбка. Как Бену могло раньше казаться, что он похож на Джона? В улыбке Джона была насмешка, иногда сарказм, иногда приглашение разделить лишь им двоим понятную шутку. В этой улыбке были только холод и пустота. – Тебе не нужно бояться, меня, Бен, – сказало существо. – Мы теперь вместе. Правда? Локк шагнул еще ближе. Теперь, если бы Локк был живым человеком, Бен мог бы почувствовать его дыхание на своей щеке. В глазах плескалась тьма, там таилось нечто абсолютно чуждое, непостижимое, иное... – Что же ты такое? – прошептал Бен одними губами. – Я тот, кто примет тебя, Бенджамин Лайнус. Если только ты будешь помнить – это был твой собственный выбор, ты пришел ко мне. Ты сам захотел этого… Рука опустилась на плечо Бена, и даже сквозь ткань рубашки он ощутил потусторонний холод, пробирающий до костей. Палец провел по его ключице, и Бен содрогнулся. Затем Локк опустил руку. - Ты знаешь, что мне нужно, Бенджамин. Туман вокруг них сгустился, как сумерки.