The sunshine of my life

Беата пребывала ещё в полусне когда, повернувшись на бок и протянув руку в очередной раз, нащупала пустую половину супружеской постели вместо спящего Маттиаса. Холод простыни заставил её окончательно проснуться. Женщина приняла сидячую позу и, подтянув к себе колени, обхватила их руками. Вторая ночь подряд. Энная за последнее время. Очередное утро в слезах. В очередной раз она гнала прочь мысль о том, что всё закончилось. В очередной раз не хотела верить в то, что точка невозврата давно позади. И что та ночь не была предзнаменованием чего-то доброго. Что его обходительность – это совсем не то, что она думала, это совсем не значило, что чувства вернулись. Просто Маттиас очень вежлив. Он просто отдаёт дань многим годам счастливого, как ей казалось, супружества. А ведь их брак и правда был счастливым. Ведь было время, когда он её любил. Любил, как безумный. Время, когда они и минуты не могли провести вдали друг от друга. Когда месяцы туров друг без друга были пыткой для обоих. Когда она, бросая всё к чертям, летела в концертный город и если бы не выходы на сцену и перелёты из одного города в другой – они бы не вставали с постели. Не выходили бы из номера, утоляя свой голод, накопившийся во время отсутствия свиданий. Когда он звонил ей, даже среди ночи, просто сказать, что он скучает и как сильно любит. Что просто хотел услышать её голос и узнать, всё ли у неё хорошо. Глотая очередную порцию слёз, Беата уговаривала себя наконец-то прекратить верить в несуществующее. Смело заглянуть правде в глаза и не тешить себя напрасными надеждами. Признать поражение и то, что всё кончено. Но пока он был рядом, пока возвращался домой, хоть и не регулярно – у неё оставалась самая маленькая кроха надежды. Авось нагуляется и всё же вернётся. Сработал будильник, возвращая женщину в реальность. Десять утра. Она автоматически протянула руку к телефону и подтвердила сигнал. Вставать совершенно не хотелось и если бы не поездка в Мюнхен, она так и просидела бы бессчётное количество времени, вспоминая те счастливые дни прошлого, где Маттиас её любил, и жалея себя. Беата накинула халат на оголённые плечи и, поёжившись будто от холода, хорошенько запахнула его и подвязала шёлковым поясом. Маттиас сидел в гостиной на диване и без интереса перещёлкивал с канала на канал едва слышно гудевший разговорами телевизор. На тихий хлопок двери он отвлёкся и приподнял голову, заметив застывшую перед дверью спальни супругу. — Всё в порядке? — голос звучал даже несколько обеспокоенно. — Да… — не сразу ответила Беата. — Просто ты не ночевал дома. Не ожидала увидеть. — Я просто поздно пришёл, — бросил в ответ Ябс. — Чтоб не будить тебя, я спал в гостевой. Женщина приблизилась к дивану и присела рядом, подобрав ноги под себя. Обхватив предплечье мужа обеими руками, она прижалась к нему всем телом, чувствуя его тепло. — Я скучаю по тебе, Маттиас. Ты столько времени проводишь вне дома… У тебя кто-то появился? — подняв печальный взгляд на Ябса, спросила Беата. — Только скажи честно, пожалуйста. — Нет, Беата, у меня никого нет, — он коротко усмехнулся, погладив её ладонью по щеке. — Ты же понимаешь, мы скоро выдвигаемся в тур, надо хорошенько поработать со звуком и слаженностью. Беата даже усмехнулась. — Вы полвека вместе играете, мне казалось, со слаженностью у вас проблем нет. — Длительные перерывы дают о себе знать, — так же хмыкнул Маттиас. — Я сегодня лечу в Мюнхен, вечерним рейсом, на один день. Надо кое-что по магазину уладить, — зачем-то решила сообщить Беата, хотя сомневалась, что его волнуют её планы. — Что-то произошло? — Нет, — поспешила успокоить его женщина. — Стандартная бумажная волокита. Ябс кивнул головой и, взглянув на жену, приобнял её одной рукой. Сегодня женщина выглядела по-особенному привлекательной, но бесконечно печальной. Наслаждаясь тем редким моментом близости своего супруга, Беата снова задумалась о своей судьбе. Уже столько раз муж давал ей чётко понять, что безвозвратно ускользает из её рук. Однако до сих пор, вот именно в такие моменты, когда он был ласков и нежил её в своих объятиях, влюблённая женщина всё надеялась однажды понять, что это неправда, что это какой-то дурной сон и в один прекрасный момент проснуться, как от кошмара, и продолжить свою счастливую жизнь рядом с Маттиасом. Как поверить в то, что всё кончено, когда он вот так обнимает её? Ябс вглядывался в её глаза – такие красивые, родные, но уже не любимые. Где-то в глубине души снова царапнула совесть. Как так случается, что любовь вдруг проходит? Разве он когда-либо мог предположить, что женщина, которая заполонила его сердце, казалось, навсегда, когда-нибудь станет совершенно чужой? Что другая так быстро займёт своё место в его душе. А не будет ли таким же конец их истории со Слай? Маттиас мысленно дрогнул от этой мысли и уверенно прогнал её прочь. Что-то ему подсказывало, что та шатенка с чудесными раскосыми глазами и задорной улыбкой – его соулмейт, женщина, подаренная ему самой Судьбой. То, что люди ищут всю жизнь и не всем везёт отыскать. — Мэтт? — обратилась блондинка, обнимая его и укладывая свою голову ему на грудь. — Да? — тихо отозвался он, проведя ладонью по её волосам. — Побудь немного со мной? — почти шёпотом попросила она и, приподняв голову, глянула на него. — Вообще-то… — Он бросил взгляд на наручные часы. — Мы договаривались с ребятами… И я уже должен идти… — Пожалуйста, Маттиас, буквально полчаса. Больше не прошу, потому что мне и самой собираться в дорогу. — Ладно, — кивнул он и даже улыбнулся. Поддавшись внезапно нахлынувшей эмоции, Беата потянулась к его лицу и коснулась его губ своими. Маттиас ответил. В этот раз не отстранился. Однако через несколько мгновений он вдруг разорвал поцелуй и тяжело выдохнул. — Прости, Беата. Я много раз пытался найти в себе те чувства, что когда-то так сильно влекли к тебе. Но их нет, — он покачал головой, виновато глядя на неё. — То есть, это всё-таки конец? — тихо спросила она, опустив взгляд и отстранившись от него. — Да, — коротко ответил Маттиас. Глаза неожиданно защипало от подступивших слёз. Моментально в душе стала разрастаться пустота. Появилось какое-то гадкое чувство. Ведь она надеялась. Нет. Была уверена, что всё наладится, что они снова будут счастливы. Ведь он был так горяч и нежен в ту ночь, что по-другому и быть не могло. Как же она снова ошиблась. — У тебя кто-то есть? — ещё раз переспросила блондинка, давя в себе желание расплакаться. — Нет, — соврал он. — Тогда что происходит? Почему? — она с трудом выговаривала эти слова. — Просто я не люблю тебя больше. Это всё, других причин нет. Он как-то даже резко вырвался из её цепких рук и, решительно поднявшись на ноги, вышел в коридор. Через минуту за ним захлопнулась дверь. На самом же деле, у Маттиаса была запланирована встреча с риелтором для заключения договора аренды жилья, которое, на удивление, ему удалось выбрать из предложенных вариантов практически сразу. Небольшая квартирка, расположенная в чудесном районе Шарлоттенбург, в паре десятков минут ходьбы от одноимённого дворца, с потрясающим парком. Он много раз приходил за вдохновением именно сюда и, меряя неспешным шагом посыпанные гравием дорожки, придумывал свои партии. Однако то, что существовала договоренность работы в студии, Маттиас тоже не соврал, но перед этим он обязательно заскочит к Слай и порадует новостью. — Хитрюга! — улыбаясь во весь рот, окликнул её Маттиас. Подойдя к стойке, он увидел лишь торчащий зад своей избранницы, а чуть переклонившись через столешницу рассмотрел картину во всей красе. Сама же Эрика, искавшая под столом закатившуюся невесть куда ручку, дёрнулась от неожиданности, услышав мужской голос, и треснулась головой о крышку стола. На свою неудачу она раздражённо рыкнула и вылезла из-под предмета мебели. — Маттиас, мать твою! — в сердцах бросила она и, состроив страдальческую гримасу, потёрла место ушиба. — Прости, милая, — он по-доброму рассмеялся и зашёл за барную стойку. Найдя в одном из навесных шкафов тряпичную салфетку и достав из морозилки несколько кубиков льда, завернул их в ткань. Мягко убрав руку девушки от пострадавшего места, приложил к нему холод. — Холодно, — капризно пожаловалась она. — Потерпи чуточку, — тихо произнёс он и приобнял её свободной рукой. — Ты же не хочешь, чтоб образовалась гематома? Когда процедура оказания первой помощи была закончена, он отпустил Эрику из объятий и, вернувшись в зал, уселся на высокий стул. — Как ты, нормально? — обеспокоенно оглядывая пострадавшую, мягко спросил Ябс. — Да, кажется. Жить буду, — она аккуратно потёрла место удара, которое ещё холодило кончики пальцев. — Кофе? Маттиас утвердительно кивнул и, закурив, стал ожидать свой заказ. — Эрика Слай Кромберг… — вычитал Маттиас на какой-то документации, что лежала на барной стойке и поднял взгляд на девушку. — Это ты, да? Та согласно кивнула, а сам Ябс о чём-то задумался, сделав затяжку. — Кромберг… Знакомая фамилия. Подожди! Мориц Кромберг. Он к тебе какое-то отношение имеет? — Это мой отец. А тебе он откуда знаком? — на всякий случай решила уточнить Слай, хоть и была уверена, что его Маттиас помнить не мог. — Известная личность в музыкальных кругах. Он продюсирует пару малоизвестных, но перспективных групп и часто бывает на всевозможных светских мероприятиях с молодой дамой. Я всё думал, что это его дочь, — хохотнул Маттиас, стряхивая пепел с отлевшей наполовину сигареты. — Пока Мориц не представил её, как свою… — в этот момент он поднял взгляд на стоящую перед ним Слай и запнулся, так и не договорив. — Прости, — тут же извинившись, мотнул головой он. — Тебе это, наверное, неприятно слышать. — Мне-то собственно плевать, — пожала плечом Эрика. — Пусть развлекается, это его право. Просто мама… — она помотала головой и, прикрыв ладонями лицо, расплакалась. — Чёрт, — выдохнул Маттас и тут же, снова обойдя стойку, крепко обнял, дрожащую от слёз девушку и стал успокаивающе гладить её по спине. — Просто понимаешь… Её кончина на его совести. Этого я ему никогда не прощу, — всхлипывая через слово, говорила Эрика. — А он ещё, сволочь, посмел на похороны заявиться… А в больнице ни разу не навестил её. Ни разу. Только перечислял деньги на лечение. А она его любила. До своего последнего вдоха любила. Часто вспоминала о тех днях, когда они были счастливой парой студентов, клявшихся друг другу в вечной любви в маленькой церквушке, стоя перед Преподобным в обычных одеждах. Как замирали сердца, когда они обменивались простыми серебряными кольцами. Маттиас молча продолжал слушать исповедь Слай, всё так же поглаживая ладонью её волосы, спину. Периодически крепче прижимал к себе и целовал в макушку. Он прекрасно понимал, что слова сейчас излишни, что фразы наподобие «ну-ну, успокойся, не плачь» могут ещё больше раздражать её. Через какое-то время всхлипнув снова, Эрика тяжело вздохнула и, чуть-чуть отстранившись, утёрла нос. — Прости, — ещё раз извинился Маттиас, утирая салфеткой с покрасневших щёк слёзы. — Я ляпнул не подумав… — Это ты прости, — коротко махнула головой она. — Я что-то совсем раскисла. Просто… — она на пару секунд замолчала, а потом, снова вздохнув, продолжила: — Казалось бы, уже прошло пять лет, можно было бы и привыкнуть. Но нет, каждый раз всё так же больно вспоминать об этом. К этому, наверное, нельзя привыкнуть… — К сожалению, — подтвердил Маттиас. — Но со временем станет чуточку легче. — Спасибо, — выдохнула Слай и высвободилась из его объятий. — Мне именно этого и не хватало. Я столько держала это в себе… Спасибо, что выслушал. Мне стало легче. — Всё хорошо? — заглянув в лицо возлюбленной, уточнил Ябс. — Да, насколько это возможно, — она вымученно улыбнулась. Маттиас по-хозяйски взял с полки бутылку виски, достал два дрэма и налил по паре десятков грамм. — Держи, — он протянул один из стаканов ей. — Залечи душу. Усмехнувшись, Слай приняла напиток. — А у тебя что за душевные раны? — слегка улыбаясь, кивнула на стакан его руке. — У меня праздник, Хитрюга, — он улыбнулся и потянулся за поцелуем. — Очень интересно… Поделишься? — Я снял квартиру. Перед тем как ехал к тебе – встречался с риелтором, подписывал договор. Так что за два-три дня соберу вещи, перевезу и всё. Конечно, Слай была безумно рада этой новости. А как иначе? Теперь Маттиаса на сто процентов можно было считать свободным, ведь оформление развода – всего лишь формальность и вопрос времени. Теперь этот великолепный мужчина принадлежал только ей. Ощущение счастья начало медленно растекаться теплом по всему телу. Больше никакой Беаты, никаких сомнений. Есть только он и она. Только они. — Это же потрясающая новость, — выдохнула она ему в губы и впилась в них своими. По закону подлости, в самый подходящий момент загудел по столешнице телефон Маттиаса, прерывая поцелуй влюблённых. — Да кому ж я так срочно понадобился? — пробурчал он и, развернувшись к стойке, потянулся за гаджетом. — Ну конечно! — фыркнул. — Кто же ещё! Осведомившись о личности звонившего, Маттиас положил телефон обратно. — Не ответишь? — Неа, — мотнул головой Ябс. — Это Джеймс. Мы договорились собраться сегодня на репетицию и, видимо, он приехал раньше и успел заскучать. — Ну так езжай, чего торчишь здесь? — шутливо напустился Эрика. — С тобой хочу побыть, — пожал плечом он. — Кроме того, я ж не могу бросить тебя в таком состоянии. — Маттиас, я в порядке, правда. Можешь ехать. Не заставляй ребят нервничать. Удостоверившись, что Слай действительно в порядке, Ябс поцеловал её ещё несколько раз на прощание и исчез за дверью. Путь до репетиционной занял где-то полчаса и прямо сходу, не успев войти в помещение, Ябс включился в творческий процесс, который был начат без него. Однако не успели ребята прогнать и пары песен, как распахнув беспардонно дверь, в студии объявился Майкл Шенкер, привлекая к себе внимание. В том, что это был он, ни у кого даже сомнений не возникло, когда дверь глухо захлопнулась за гостем, поскольку только Майкл мог, особо не церемонясь с деревянной преградой, заявиться сюда и чувствовать себя как дома. — Какие черти тебя принесли? — недовольно пробурчал Рудольф, пожимая протянутую руку брата. — Привет, Руд. Не ори, я не к тебе, — шутливо отдавая честь и отходя от гитариста, ответил Майкл. — Я к Мэтту. — Братишка в приподнятом настроении, — проследив взглядом за Майклом, саркастично заметил Рудольф. — Нашёл новую жертву? — А тебя, Руд, всё беспокоит моя личная жизнь? — немного язвительно ответил брат. — Во-первых, мне жаль этих несчастных девушек, которым ты дуришь мозги. Когда ты уже женишься и успокоишься? — Хэй, я только развёлся и стал дышать свободно. Нахер мне новый головняк так быстро. Дай пожить нормально, — огрызнулся в ответ Шенкер-младший. — Чувак, ты развёлся пять лет назад, — фыркнул Рудольф. — Пять лет в браке – это дофига. А наслаждаться свободной жизнью можно годами, — он наиграно улыбнулся, что больше походило на оскал, и, когда вернулся в исходную точку, поздоровавшись с остальными, похлопал брата по плечу. — А тебе самому не жаль их? Они ведь молодые, а ты с ними так по-свински поступаешь..? — состроив пренебрежительную гримасу, задался вопросом Шенкер. — Я не заставляю их. Они сами ведутся. Кто им виноват? — фыркнул Майкл. — Михаэль, ты отвратителен, — мотнул головой Рудольф и снова опустил голову, продолжая наигрывать незамысловатый рифф. — О, блин, благоверные собрались. Позабывали уже свои любовные похождения? — раздражённо бросил Михаэль. — Рудольф прав. Ты сам Люцифер, — хмыкнул Ябс. — Ай, Маттиас, сам-то сколько невинных сердечек разбил, а? Маттиас в ответ промолчал, ведь прекрасно знал, что далеко не единственное и вот-вот собирается разбить ещё одно, пусть и не невинное, но абсолютно того не заслуживающее. — Тебе правда ни одну из них не жаль? — с обеспокоенной гримасой на лице спросил Шенкер-старший, снова отвлекаясь от гитары. — Нет, — блондин вдруг посерьёзнел, повернулся полубоком к брату и обхватил ладонью гриф одной из гитар из коллекции Маттиаса. Он старательно гнал из мыслей те образы, что вот уже несколько лет являлись ему в кошмарах, заставляя раз за разом вспоминать те события и тех девушек, для которых любовь к Майклу Шенкеру окончилась трагически. Это действовало, он прекрасно помнил обеих, до мельчайших деталей внешности. На несколько мгновений он сжал деревянную деталь сильнее, чтобы спустить пар. — Когда ты вообще последний раз любил? — поинтересовался Ябс, устанавливая кулак на ребре гитары и располагая на нём подбородок. — Лет пятьдесят назад, — глядя в одну точку, ответил Шенкер младший. — Ещё в школе. Перебивая одни тяжёлые воспоминания, Маттиас заставил его вспомнить ещё один неприятный момент своего прошлого. Он словно вернулся в тот самый проклятый день, который давно уже стёр из памяти, который остался лишь голым фактом без оттенков чувств. Будучи влюблённым в девушку из параллельного класса, Майкл однажды решился во всём ей признаться. Однако дама не только отшила его, а ещё и высмеяла перед своими друзьями и теми, кому посчастливилось наблюдать эту сцену. Тогда Михаэлю казалось, что это конец и дальше просто нет смысла жить, ведь он правда любил её. До скрипа в сердце, до дрожи. И было больно. Бесконечно, сильно. До разбитых костяшек пальцев. Именно после этого инцидента он стал усерднее заниматься игрой на гитаре, рассчитывая на то, что через пару-тройку лет он станет крутым популярным музыкантом и тогда она передумает. Ведь девушки любят парней, которые играют на гитаре. Так ему всегда говорил брат, заставляя упражняться по несколько часов на дню. Майкл стал популярным и узнаваемым, однако с Эленой его судьба так и не свела больше. У каждого отныне была своя жизнь. Спустя некоторое время он забыл её, окунувшись с головой в мир рока. — С тех пор я забыл как любить, — добавил Майкл, глянув на Ябса. — Мне казалось, что Линду ты любил, — снова встрял Рудольф. — Я не мог её не любить. Женщина, которая родила ребёнка – священна. Но это, скорее, была просто благодарность. Это не та любовь, что ломает кости грудной клетки изнутри. Едва с него сошла дымка воспоминаний позорной юности, как вернулись образы загубленных им девушек. — Ладно, я пошёл, — он резко развернулся и быстро зашагал к выходу. — Эй, Майкл, — окликнул его Ябс, когда тот уже почти достиг двери. Мужчина остановился. — Чего приходил-то? Михаэль слегка приклонил голову, немного поворачивая её в бок, глядя куда-то сквозь Ябса. — Неважно, — бросил он. — Увидимся. Через мгновение за ним захлопнулась дверь. Едва выйдя на улицу, Майкл закурил и, в два шага очутившись у автомобиля, сел в него и завёл мотор. Спустя какое-то время он очутился у кирпичного забора, явно давней кладки. Местами он даже стал крошиться от времени. Две части ограждения соединяли добротные металлические ворота с прямыми толстыми прутьями, которые были увенчаны острыми пикообразными наконечниками. Рядом, через кирпичную колонну, была калитка под стать воротам. Майкл заглушил мотор, вышел из авто и направился к входу. Небольшая табличка сбоку гласила о том, что это кладбище. Войдя на его территорию, музыкант свернул вправо – там находилась небольшая лавка с похоронными атрибутами, в которой, так же, можно было приобрести и свежие цветы. Щедро отблагодарив денежным эквивалентом продавщицу, любезно собравшую ему прекрасный букет из роз нескольких оттенков, разбавленных симпатичными азиатскими лилиями, Майкл вышел из магазинчика. Он давно здесь не был. Очень. Больше десяти лет, но память уверенно вела мужчину по витиеватым дорожкам меж оградок и открытых, местами даже заброшенных, захоронений, мимо семейных склепов, пока он не остановился у причудливой оградки с художественной ковкой по всему периметру. Она была невысокой и, не в пример другим, выкрашена в яркие цвета, отчего напоминала взорвавшиеся баллончики с краской, разбрызгавшиеся цветастыми каплями по земле. Он вошёл в узкую калиточку и, усевшись на полукруглый верх заборчика, уставился на надгробие. С фотографии в овальной рамке на него глядела молодая девушка. Она была очень красива: густые каштановые волосы с мелкими завитками, малахитовые глаза и пухлые губки. Под фотографией надпись – Джина Беккер 29.08.1971 – 20.07.1990. Ниже – памятное четверостишье, под которым красовалась золотистая еловая ветвь. Вглядываясь в девичье лицо, он вспомнил всё. Буквально от самого первого слова до фатальной фразы, заведшей девушку на крышу высотки, с которой она, со слезами на глазах и его именем на губах, не мешкая, шагнула вниз. Об этом происшествии он прочитал в утренней газете, случайно бросившаяся ему в глаза фотография знакомой девушки и громкий заголовок главной статьи: «Дочь известного ведущего местного канала Генриха Беккера распрощалась с жизнью». Забавно, но встречаясь с ней, он даже не знал, что она дочь известного ведущего, у которого он даже бывал пару раз в гостях в студии. — Глупышка, — покачал головой Майкл и, встав с оградки, положил букет на могилку. — Я же давал тебе шанс жить нормальной жизнью. А ты так и не поняла, что без меня было бы гораздо лучше, ведь я далеко не принц, которым ты меня представляла. Чёрт! — Шенкер младший сжал пальцы в кулак и стукнул им о мраморное надгробие. Майкл Шенкер в своей жизни мало о чём жалел. Он умел быть бесчувственной скотиной, живущей инстинктами, холодным, безэмоциональным камнем, который невозможно расколоть. Точнее сказать, он умел таким казаться. Много лет назад он выдумал себе этот образ и потратил много сил и времени на его становление. Именно для того, чтобы сейчас каждый пятый был уверен, что он самовлюблённый индюк, которого не интересуют чувства других, живущий в своё удовольствие. Однако те немногие, которые знали его, как облупленного, были в курсе, что это всего лишь щит от ранящих реалий. На самом деле он умел чувствовать. Ему не было чуждо ничто человеческое. Он умел сочувствовать, радоваться, сожалеть, грустить… Любить. Конечно, он не мог с уверенностью утверждать, что Джину он любил, однако хорошо к ней относился. Именно поэтому попытался избавить её от себя, от страданий из-за своего скверного характера. От своей разгульной жизни, к которой привык. Ему было жаль издеваться над ней, ведь она была ещё так молода, немного наивна и чиста, как ангел. Она была ему симпатична, поэтому кончина девушки его сильно впечатлила. Он пытался сохранить её, но что-то пошло не так и вместо этого погубил. После того, как он узнал о трагедии, образ Джины долгое время не покидал его. Она приходила к нему во снах, была его видением. Майкл знал, что он виновен в её смерти. Поэтому в фантомах, возникающих время от времени, он всегда толкал её с высоты. Однако чем больше времени проходило и чем настойчивее музыкант себя уверял в том, что не виноват, видения и сны становились более редким явлением. В конце концов, она стала являться ему лишь в день трагедии. Вот о гибели Джины он сожалел, и если бы он мог хоть как-то это исправить, он исправил бы. Девочка не заслужила такого конца. — Я не знаю… — начал он, вглядываясь в малахитовые глаза. — Не знаю, сможешь ли ты… — его мысли путались, а в горле образовался какой-то ком, мешавший говорить. — Могу ли я рассчитывать на это… Но мне было бы важно знать, что ты меня простила. Я ведь правда хотел как лучше. Майкл коснулся губами указательного и среднего пальцев, а затем перенёс поцелуй на фотографию, запечатлевая его на карминовых губах. Ещё немного побыв у могилки, он переложил букеты в своём дизайнерском решении, которое считал более удачным. Их было много, чему, собственно, музыкант удивлён не был. Перед тем как уйти, он снова закурил. В последний раз бросив взгляд на надгробие и на девушку с малахитовыми глазами, он коротко улыбнулся и вышел за пределы оградки. Покидая кладбище, Михаэль ощущал какую-то лёгкость. Будто цепи, до сих пор сдавливавшие его грудную клетку, вдруг рассыпались, давая кислороду лёгкий доступ в организм. Майкл чему-то усмехнулся и, сев в авто, уехал прочь из этого тягостного места. Именно сейчас он начал ощущать, как его наполняют самые разнообразные чувства от радости до уныния. Весь спектр как на ладони, отражался в душе музыканта и он понял, что дико хочется напиться. А ещё с кем-то поговорить. С кем-то, кто ему почти не знаком. Яркой лампочкой над ним загорелась идея – Инь/Ян. — Явился, не запылился! — раздражённо фыркнула Слай, заметив на пороге своего заведения знакомую блондинистую голову. — Чё ему надо-то опять? — Об этом мы узнаем через... Три, два… — стал считать Флориан, полировавший после мойки стеклянные бокалы. — Один. Получай, — добавил он, когда Шенкер-младший дошагал до барной стойки. — Привет, Слай, — практически промурчал её имя Майкл. — Здравствуй, пропажа. Я уж думала поисковую бригаду заказывать, — ссарказничала девушка. — Помнится, ты обещал чаще заходить… — А ты что, скучала? — почти искренне удивился мужчина. — Конечно скучала, — она наиграно улыбнулась, хотя сказать, что она соврала, было нельзя. Всё же общение с Михаэлем ей приносило некоторое удовольствие. — Ты так, поболтать, или будешь что-то? — А можно совместить приятное с полезным? — слегка прищурившись, он внимательно посмотрел на Слай. — Налей мне виски. Потягивая крепкий алкоголь, он без умолку о чём-то болтал, что-то рассказывал из своей жизни. Открывал для неё прошлое группы и взаимоотношений между её членами. Как всегда с великой любовью упоминал своего старшего брата. Слай с удовольствием слушала всё, иногда смеялась и дивилась каким-то глупостям, что они вытворяли в молодости. Периодически Шенкер-младший просил добавки и говорил с ещё большим азартом, вплетая в повествование и личные отношения и мысли по поводу разных ситуаций. А Эрика радостно подливала янтарный напиток, понимая, что под его действием Михаэль приоткрывает ей свою душу. А ей хотелось знать, что там творится, ей интересно было знать, из чего состоит самый знаменитый соблазнитель Германии, что кроется в его сознании. Хотелось знать, кто такой Майкл Шенкер на самом деле. Эти желания для неё исполнял чудесный сорокаградусный напиток. В какой-то момент блондин замолчал и долго вглядывался в лицо девушки, слегка улыбаясь. — Ты мне нравишься, Слай, — вдруг заговорил он и придвинулся чуть ближе к ней. Девушка опешила от неожиданного заявления и словно заколдованная его взглядом застыла на месте, уставившись на него, как баран на новые ворота. Долю секунды она позволила себе всматриваться в его потрясающие голубые глаза необыкновенного оттенка. Она не верила ему, ведь это был Майкл Шенкер. Но почему-то вдруг возникло желание, чтоб он коснулся её щеки губами. Непринуждённо, ласково, зажигая румянец и заставляя сердце учащённо биться. — До мурашек по коже, — хриплым полушёпотом добавил он, и девушка уже было подалась ему навстречу. Очнулась от наваждения, созданного музыкантом, она только тогда, когда хлопнула дверь из кухни, являя в зал Флориана. Действительно вовремя. Этот момент спас её от необдуманного поступка. Да чёрт тебя побери, кто ты такой, Майкл Шенкер?!

***

Открывая дверь, Беата не знала, что увидит внутри: привычную обстановку, мужа, сидящего на диване, или же полупустую квартиру, без его вещей. Мельком удивилась, что было закрыто на один замок с одним поворотом, однако особого значения не предала этому факту. Войдя в квартиру, она бросила ключи и сумочку на комоде у входа и едва не споткнулась о туфли Маттиаса, которые стояли прямо на пороге. Она улыбнулась – значит, муж был дома. Сейчас она подойдёт к нему, он её обнимет, их губы встретятся в нежном поцелуе, Ябс подхватит её на руки… И всё как раньше. И она поймёт, что те слова ей примерещились, что на самом деле всё по-другому, на самом деле всё у них наконец-то наладилось. По крайней мере, женщина так думала. Ей хотелось так думать. Она пересекла гостиную, направляясь в его мини-студию. Беата была на миллион процентов уверена, что найдёт супруга именно там. В гостиной его нет, с кухни тоже не было слышно и шороха, а спать, учитывая, что за окном ранний вечер, он не мог. Значит, Маттиас находился в своей «святыне». С губ блондинки не сходила улыбка предвкушения встречи. Однако открыв дверь, женщина резко остановилась и едва не обомлела: вместо того, чтобы застать возлюбленного за гитарой или за чтением, она застала Маттиаса за упаковкой аппаратуры и смоткой шнуров. Беата сдвинула брови и скрестила руки на груди. Она наблюдала за супругом, пытаясь понять, что происходит. — Маттиас? — обратилась она и сделала паузу, ожидая, когда он повернёт голову. Ябс, поднимаясь, выпрямился и повернулся к супруге всем телом. — Привет, Беата, — бросил мужчина и продолжил отсоединять очередную примочку. — Что происходит? Ябс аккуратно смотал шнур и упаковал вместе с аппаратом в коробку. — Я съезжаю, — просто ответил он. — Что? — на лице женщины отразилось глубочайшее непонимание. Она ведь надеялась. Нет, была уверена, что этого не произойдёт. Маттиас снова отвлёкся от сбора вещей. — Я должен был, наверное, сказать об этом раньше, — он сжал пальцами предплечье жены. — Я переезжаю. А на днях хочу начать бракоразводный процесс. — Ничего не понимаю, — женщина тряхнула головой. Она вмиг сникла, а со щёк сошёл счастливый румянец. — Но почему? — Беата, я тебе уже не раз говорил, что у меня к тебе не осталось чувств. Пойми ты наконец, я люблю тебя, да, но это не та любовь, что была. Это, скорее, просто… Уважение или благодарность. Я не знаю, называй это как хочешь. Ты для меня просто как хороший старый друг, не больше, — попытался объяснить свою позицию Ябс, аккуратно подбирая слова. — Но ты не можешь меня бросить, — вдруг мотнула головой женщина. — Нас, не можешь, — она автоматически положила руки на живот. — Я беременна, Маттиас. — Что, прости? — Ябс вопросительно уставился на супругу, едва не уронив очередную смотку шнуров и надеясь, что ослышался. Конечно, все мужчины по-разному реагируют на подобную новость. Некоторых этим не остановить, некоторые переосмысливают и остаются. Беата знала, что Маттиас из порядочных, и этот факт придал ей уверенности для совершения этого шага. Сработало. Маттиас по крайней мере прекратил собирать по полу оставшиеся шнуры и поднялся на ноги. — У нас будет ребёнок, — уверенно повторила она. — Как беременна? — ошарашено просил Ябс. — То есть, это правда? — исправился он, поняв, что сморозил глупость. — Да, — соврала женщина, — правда. Ты станешь отцом. Он так давно мечтал об этом и это случилось. Однако по закону подлости, совсем не вовремя. Именно тогда, когда он нашёл ту женщину, от которой хотел услышать эти слова. И тут в его голове мелькнула мысль о том, почему у них с Беатой до сих пор не было детей. — Ты уверена, что всё получится? — Конечно, уверенность не стопроцентная, но если мы постараемся, то я смогу родить здорового ребёнка без вреда для себя. Маттиас с трудом нащупал позади себя стул и как подкошенный рухнул на него, уперевшись взглядом в одну точку, где-то за супругой. Неожиданная новость буквально выбила ему землю из-под ног и поставила перед ним ряд проблем, которые предстояло решить. В кармане завибрировал телефон, и, достав его, Ябс посмотрел на экран – Хитрюга. Он пару секунд всматривался в лицо на дисплее, а потом отклонил вызов.