Морские дьяволы. Лукоморские леса

— Это практически архетип, — вздохнула Кошкина после анализа всей доступной информации, — хотя обычно в другую сторону работает. И выхода у нас нет, придется идти.  — А может всё-таки штурмом? — безнадежно уточнил Бизон, вовсе не желая терять второго товарища.  — Не выйдет, — вздохнул леший, увязавшийся за старшими офицерами в штаб. — Во-первых, нам никто не даст применять тяжелую технику в национальном заповеднике, а во-вторых я этого сморчка старого уже лет тридцать знаю. Он так пространство заворачивать умеет, что даже если мы весь заповедник перепашем танками все равно его не найдем. Маргарита Степановна, вы это… Контр-адмирала, конечно, жалко очень, но никому же легче не станет, если и вас там этот козел старый заколдует. Ему ж по договору только убивать и пытать нельзя, ну и порчи там насылать. Превращать можно. Багира только отмахнулась, привычными движениями поправляя полевой камуфляж. Она осознавала риск, но спецназ своих не бросает. Даже если свои временно, по чужой воле, обзавелись четырьмя лапами, хвостом и шерстью. Кошкина вышла из штаба, переодела с одной ноги на другую, уже чисто по привычке, сорок пятого размера калоши, надетые поверх привычных берцев, выпустила из пальцев крохотный клубочек алых шелковых ниток.  — Фрол, я готова.  — Фрол Чернейший, Величайший из всех колдунов Руси, — скрипуче поправил невесть откуда звучащий старческий голос.  — Дедуля, не зли меня, — пригрозила Кошкина, уже понявшая все нюансы ситуации, — а то в пенсионный фонд настучу, что у тебя документы фальшивые и вообще нет такого человека. Мигом без денег останешься. Под ногами стремительно зазмеилась невесть откуда взявшаяся тропинка. *** Очередное задание привело группу в далекий таежный заповедник, где, по данным спутникового наблюдения, расплодились упыри. В тех местах имелось некое древнее капище и несколько нечистых обитало постоянно, но тихо, людей в окрестных деревнях не беспокоя, довольствуясь кровью животных и зэков, бежавших из расположенной неподалеку зоны. В последнюю отправляли матерых рецидивистов, так что никому и в голову не пришло бы скорбеть об их гибели в упыриных желудках. Насколько Багира уже знала из отчетов, все упыриные лежки полагалось бы зачищать до последнего рыла, но Россия большая, а дело это трудоемкое и людей не напасешься, пришлось довольствоваться только сокращением численности до минимальной, благо упыри особо не размножались без помощи из вне. Но то ли помощь все же пришла, то ли звезды сложились, а весной упыри расплодились и начали нападать мало того, что на окрестные деревни, так ещё и на золотой прииск «Мирный», имеющий стратегическое значение. Жертв нападений пока не было, только цепные псы, но отряд дернули по тревоге, не доводя дело до крайности. Работа оказалась до неприличия легкой, не пришлось даже Бате и Бизону героически бегать по лесу с осиновыми заточенными дрынами наперевес, так нежить прекрасно брали разрывные пули, но в процессе зачистки Булатов случайно толкнул некого старичка, которого принял за местного жителя. Старичок оказался сволочным и злопамятным колдуном-чернокнижником, Булатовский толчок он воспринял как оскорбление и уволок бравого контр-адмирала с собой, превратив в своем доме в кобеля неустановленной породы. В смысле в пса мужского пола, моральной устойчивостью Иван Михалыч не блистал и до этого прискорбного инцидента. Спасти командира привычными методами не удалось, но колдуна тоже ограничивал некий, в мохнатом году заключенный договор, согласно которому вредить гражданам Российской Федерации он мог очень ограничено и превращая человека обязан был оставить ему путь к свободе. У Фрола Черного условие не менялось последние триста лет, за мужчиной должна была прийти близкая ему женщина, обычно жена или невеста, и угадать его в обличьи зверя среди других. Из близких женщин у Бати имелась только Багира. *** За простенькой деревянной оградой металось десятка два кобелей и сучек, дворняг и полукровок, не несущих в себе никаких человеческих черт. Фрол Черный довольно улыбался, глядя на застывшую возле ограды женщину и уже предвидя очередную победу, Багира отмечала это краем глаза. Наверно, у него были все основания. Наверно, сюда много веков подряд приходили одна за другой девушки и женщины и долго всматривались в собак, свиней, гусей, котов ища своего, родного, среди всей этой своры. Умоляли, плакали, молили и все же ошибались. Потому что любовь не всегда дает силы, а сердце не всегда говорит правду. Потому, что любовь не видит недостатков.  — Вон тот кобель немецкой овчарки с продранным ухом, — четко и уверенно сказала Кошкина после пяти минут наблюдения. Колдун стремительно побледнел:  — Как? Как, девка? Никто ещё не мог узнать своего мужика! Никто за триста лет!  — Да что тут узнавать? Вон, хвост из-за драки ободран, у самого из пасти клок чужой шерсти висит, вокруг четыре сучки бегают. И все как одна невзрачненькие, криволапые. Сразу видно Булатов в отпуске.