***
Петунья нервно переставляла статуэтки на декоративном камине прихожей. Балерина в середину, фото маленького Дадлички ближе к левому краю, а их с мужем свадебное к правому. А может, лучше вообще не переставлять? Да, надо пыль протереть. Ещё раз. Третий раз за сегодня, девятнадцатый за эту неделю, от начала которой прошло только три дня. Да! Петунья Дурсль — нервничала. Она всегда знала, что её племянник ненормальный. Что его родители были ненормальными, и что теперь за её домом всегда следят такие же ненормальные. И что возглавляет ненормальных один двуличный старикашка Дамблдор, который угробил её сестру Лили, потом спихнул им Гарри, а потом выплачивал по тысяче фунтов в месяц на его содержание, при условии, что Дурсли будут строги с мальчиком. Она и была. Строга в смысле. А почему бы и нет? Он ведь такой же ненормальный как и они все. Вот только смысла этих действий Пэтти не понимала, и это порядком нервировало женщину привыкшую всё про всех знать. Никто так и не узнал истинную причину нелюбви Петунии к магическому миру. А все было элементарно просто: она в тот вечер вышла в магазин. А когда возвращалась, видела заходящих к ним в дом людей в черных мантиях. То, что это были явно не шумные и весёлые друзья Лили, было ясно. Плохо было, что стоило им войти, и пройти к дому стало просто невозможно. Он будто был и не был в этом мире. Пэтти не могла не только подойти, но даже вспомнить не могла и куда идти, и зачем… Её грызло нарастающее беспокойство за родителей, оставшихся с магами в мантиях наедине. Но ни понять, не даже сформулировать в слова, она свою тревогу не могла. Всё прошло спустя два часа. Девушка сидела в гостях у соседей, к которым как бы пришла на чай. А куда деваться? Дом есть, но в него не зайти. Ни с кем не связаться — не в полицию же звонить? И что сказать? Приедьте к дому, в который нельзя зайти потому, что на нём какие-то чары? И я не знаю зачем туда идти, но мне страшно и кажется, что это надо? Спустя два часа, над домом горел зелёный знак черепа с вылезающей из челюсти змеёй. А люди в красных мантиях, разбрасывались ультрамариновыми лучами во всех подряд, говоря о взрыве газа. Петунья в тот день, так и не вышла от сердобольных соседей. Хоронить родителей ей не пришлось — маги прислали своё бюро зачистки. После которого не осталось даже пятнышка по всему дому. Только Пэтти там жить не смогла. Она намеренно рассорилась с сестрой. Вышла замуж за человека, обычней которого найти просто невозможно. Она всеми силами настаивала на своей не волшебности, и надеялась, что мир в который ушла её сестра, про неё забудет. Но он не забыл. Он регулярно напоминал о себе и вот, спустя десять лет, он прислал четкие инструкции по поводу племянника. В инструкции было, что он получит письмо. Которое надо, не открывая, уничтожить. За ним будут другие письма, которые будут приходить вплоть до самого августа. Открывать их тоже нельзя. Уничтожать все и сразу, и не дай Мерлин, чтобы содержимое хоть одного попало к Гарри. В инструкции было сказано, что 31 июля, к ним придёт специальный провожатый, который и даст Гарри письмо. То единственное, которое он должен будет прочитать. Именно этот провожатый должен будет рассказать Поттеру кто он такой, ну и прочее… Вот только письма не было. Ни одного, ни многих. А вот угрозы провожатым миссис Дурсль очень опасалась. Что там с конвертами она не знала и знать не хотела. Боялась. Боялась всего. Этого. Всего сразу, даже сама не зная чего. Чего бы там не было. Боялась, нервничала, ходила из угла в угол, кричала на Гарри, жалась к Вернону, всё порывалась вытолкать Дадли куда-нибудь из дому. Если с ними что-то случится, пусть уж лучше сын будет свидетелем как она, чем разделит ту же участь. Но писем не было. Вернон устроил мальчишку в школу для трудновоспитуемых — туда особых документов не требовали. Она вываривала ему в краске форму, и тихо надеялась, что у магов что-то случилось. Что раз нет письма, значит и провожатый заблудится. Мальчишка пойдёт в школу для трудных. Это пансион строгого режима. Они не будут видеть его месяцами, а затем он повзрослеет, и уйдёт от них. И они тоже. Уйдут. Спрячутся. Чтобы этот чертов магический мир никогда не смог их найти снова. Обязательно уйдут. Уедут. Далеко. Хоть куда. Потому что страшно.Часть 2
2 октября 2016 г. в 14:41
Среди подкинутых в дверную щель стандартных конвертов и открыток это письмо выделялось, как хэллоуинский клоун на ежемесячном чаепитии домохозяек Тисовой улицы. Да, да — том самом собрании, на котором эти клуши, чопорно кривясь в сторону друг друга, делились слухами, сплетнями, ну и, где-то под конец, не забывали обсудить, собственно повод собрания. Обычно надобность участия в конкурсе на лучшие лужайки за июнь, или июль, может август, ну, или сентябрь — и прочую чушь в том же духе.
Плотный конверт, какой-то странно волокнистой бумаги, был подписан цветными чернилами, имел сургучную печать (Гарри такие в муниципальном — читай, бесплатном — музее видел), и сильно топорщился, что намекало на наличие ещё каких-то вкладышей в письмо. Понятно, что ребёнок, тут же поинтересовался, кому это такое прислали? Ведь когда он вернётся в кухню, то письмо придётся отдать, и больше он его, скорее всего, не посмотрит. Но письмо было адресовано ему. Гарри. Даже адрес полностью значился, вплоть до: чулан под лестницей!
— Ну что ты там застрял, мальчишка! — крикнул из кухни дядя.
А Гарри надо было быстро решить: что делать с письмом? Показать Дурслям? И что? Они дадут Гарри прочесть его? Не заберут, не посмеются, не скажут какой другой гадости? Ну дядя с тётей да, может и не заберут и не посмеются. А Дадли?
Заполошно оглянувшись, Гарри быстро заправил конверт за подставку для зонтиков. Деревянный короб скроет конверт пока все не разойдутся по делам, и Гарри сможет утащить письмо в чулан, чтобы прочесть его там нормально. Жаль, сейчас этого не сделать — защёлка вентиляционной решетки задвинута, и открыть её без шума не выйдет, да и дверь чулана совсем рядом с кухней.
Нет. Представить, что Дадли пропустит первое в жизни письмо для Гарри, а не для себя толстого, эгоистичного, и тупого любимого… по мнению Гарри, было верхом наивности. Если он хочет прочесть своё письмо, значит надо сделать это в одиночестве. А уж потом думать: сообщать об этом конверте Дурслям, или нет. Может, оно вообще их не касается? Ведь на нём же написано: Гарри Дж. Поттеру. По виду конверта, там скорее всего, просто какая-нибудь открытка на особо традиционный праздник. Вот. И зачем тогда беспокоить «уважаемых и любимых» родственников, которые и так не больно любят, когда к ним обращаются с вопросами о племяннике? А почему он у вас так одет, вы бедствуете? Ну не скажешь же, что они денег жлобятся нормальную одежду купить, ведь тогда не хватит каждую неделю Дадли тортик покупать.
В тот день, после завтрака, Гарри пришлось в который раз пропылесосить дом (и незаметно перекинуть письмо в чулан), потом был полив грядок (и облив соседских кошек), глажка чайных салфеток из набора для гостей, и…
И Дурсли уехали в Лондон на пару часов, для снятия мерок на новую форму Дадли.
Гарри не помнил уже, когда в последний раз ему таких сил стоило делать скучающее лицо. А не подпрыгивать в нетерпении, и самому не кинуться выпихивать дорогих, прямо драгоценных, аж уценённых родственников с порога в машину, и машину с Тисовой. Удачной вам дороги, и заглохнуть на пути обратно!
Стоило мотору дядиной машины взреветь, как Гарри уже стоял у дверей своего чулана. Дикий интерес и предвкушение мешались в нём, захлёстывая маленького человека. Подумать только: первое в его жизни письмо! Его письмо!
Усилием воли сдержавшись от порыва быстро распаковать послание, Гарри переместился с конвертом в хорошо освещённую прихожую. И хотел уже ломать печать… Но она такая красивая. И это первое его письмо! Это Дадли может позволить себе кромсать упаковочную бумагу на каждом своём подарке. У него таких подарков много. Так что Гарри, подскочив с письмом в руках, побежал на кухню за ножом. Добрая тетя, присматривающая за залами, рассказала Гарри как такие письма вскрывались. Надо раскалить нож и немного прогреть печать, но так, чтоб не испортить бумагу. Пока Гарри выполнял когда-то запомненные инструкции, бумага чуть не зажглась. Попотев над аккуратным сколупыванием круглой сургучной печати и в итоге просто её погнув, Гарри всё-таки открыл предназначенный ему конверт.
Письмо было странным. Опять же написанное цветными чернилами, оно содержало в себе три вкладыша, и брошюрку. Первое письмо было уведомлением о зачислении в некую школу волшебства. Трижды перечитав это, Гарри честно решил, что над ним смеются. Поверить в волшебников — это одно. Мало ли что имелось в виду, может это какое-то новое объединение фокусников, ищущих таланты. И Гарри честно признался себе, что будь это правда, он бы с удовольствием это приглашение принял. Может, они бы его от Дурслей забрали?
Вторым листочком был тот самый обещанный список предметов к школе… Да, над ним не просто смеются, а натурально издеваются. Курсическая книга заклинаний! Ага! Да на каждом углу такую купить можно. Ну да. Прямо в любом газетном киоске. Угу. Вместе с котлом, и не брать метлу. Хм. Метлу не брать, а веник значит можно.
А вот третий вкладыш и брошюрка…
Письмо, от секретаря министерства волшебного образования. Там говорилось, что согласно закону от 1751 года, маглорождённым и магловоспитанным детям, а также их родителям, можно пройти некие курсы. Что министерство магии, в заботе о согражданах, проведёт ежегодную конференцию, с рядом экскурсий и лекций в которых будут подробно рассказаны реалии магического мира, для тех, кто в него только вступит в этом году. В приложенной брошюрке, все то же было рассказано много более подробно, с иллюстрациями здания, куда в Лондоне надо приходить. Был план прихода, были рекомендации по транспорту, которым можно добраться. Было много других мелких добавок, и описывающих вопросов, которым будут посвящены встречи. Чем-то эта бумажка напоминала сектанскую рекламу. Но зато действия в ней предлагались вполне выполнимые. А не как в предыдущем письме: ждём вашу сову. Это в смысле? Это выходит, надо в пригороде Лондона отловить сову, написать на ней, что она его — Гарри Поттера, а потом послать её в этот самый Хогвартс, к тому самому председателю Международной Конференции Магов?
Гарри представил себе эту важную в политике шишку: дородный такой политик, в мантии и набигудюженном парике. Да, да: как в палате Лордов по телевизору. Его умения, хватило прятать эту самую конференцию магов от современных СМИ, привыкших освещать все возможные и невозможные собрания от парламентских заседаний до коктейльных посиделок знаменитостей, и пикетов на площадях в защиту (ну или потраву) животных (и не только животных). Угу, угу. И вот этот солидный дядечка, отлавливает по всей Англии (ибо слабо верилось Гарри в разумность совы, и её горячее желание помогать припадочным людям) — с сачком, конечно (так как другого способа поймать что-то летающее Гарри просто не знал), подписанную маркером птичку. И, с боем уворачиваясь от клюва, и весь в потерянных совой перьях, отнимает у полуобщипанной птицы, примотанное намертво письмо.
Нет, лучше не представлять. А то на хи-хи пробивает. А родственники и так не считают его особо нормальным.
А что если это их шутка? Вот на этой мысли, Гарри сильно задумался.
Повертел конверт. Посмотрел список. Ещё раз почитал брошюру по сведениям и планам которой, эти самые встречи и экскурсии начнутся с начала августа, и будут идти две недели…
Письмо Гарри так и не показал. Не хотел позориться, вне зависимости от того, чья это была шутка.
Брошюрку не выкинул. Список запаковал обратно, и спрятал всё, под коробку с болтиками-отвёртками и погнутыми гвоздями, которая стояла на одной из немногих полок чулана.
А потом тетя Петунья, сообщила ему, что они с Верноном зачислили Гарри в академию для уголовников имени святого Брутуса.
«Пусть сектанты», решил Гарри, выуживая письмо из-под коробки на полочке. «Или фокусники. Ну или кто они там». Ещё бы только, это была не шутка.