Непокобелимый

       11 сентября 1976 г. Шотландия, Хогвартс               — Снейп! Снейп! — обрадованно выкрикнул ворон, когда Северус вернулся после субботнего завтрака с едой. Крупную чёрную птицу несколько дней назад принёс приятель Эйвери — Эрни Бёрк, которого назначили в прошлом году старостой. После осторожных расспросов Бёрка Северус выяснил, что Кранк — именно такое имя он впоследствии дал ворону — был обнаружен в пустом закрытом классе на втором этаже. Птица пыталась взлететь, но ничего не вышло. После поимки ребятами Кранк начал верещать «Снейп!», и Бёрк решил, что это фамильяр Северуса. Отказываться от такого необычного и любопытного животного Северус не стал, тем более, раз принесли. У него мало что было своего, принадлежащего только ему, да и «фамильяр» звучало солидно. Конечно, в девяти случаях из десяти, происходящих в его жизни, были замешаны подлые «Мародёры». С них бы сталось зачаровать птицу, чтобы та выкрикивала гадости, или даже сделать живую навозную бомбу. Он проверил ворона на трансфигурацию и чары, ничего подозрительного не обнаружил, но всё равно было неспокойно, поэтому «фамильяра» Северус поместил в клетку-переноску для совы, которой дал попользоваться Эйвери. Северус надёжно запер клетку и заодно потренировался в наложении других чар. Кранк был не дурак пожрать, а ещё пытался говорить, поэтому Северус после некоторых раздумий убрал заглушающие звуки чары, чтобы ворон слышал голоса и учился им подражать и повторять фразы. Иметь говорящего ворона было бы ещё престижней. Полог тишины возвращался на клетку только на ночь, чтобы Кранк не мешал спать соседям. Мальсибер и Эйвери против питомца не возражали, тем более, что тот затихал, когда они были в комнате, и бурно реагировал только на еду или Северуса. На пятом курсе после того случая с Люпином-оборотнем, когда Северус так надолго попал в Больничное крыло, Эйвери и Мальсибер стали часто сопровождать Северуса, например, до библиотеки или до Большого Зала. Соседи не были в полном смысле его друзьями, но по учёбе он им помогал, и, видимо, парни поняли, что если он снова так надолго загремит на койку госпиталя, это плохо и для них самих. Северус так же молчаливо не возражал против поддержки и какого-то численного превосходства. Всё же трое на четверо — это не один против четверых. Правда, «Мародёры» со своими шакальими замашками ни разу не напали на него, когда он был не один. После того случая с оборотнем Северус возненавидел полнолуния и старательно и чётко отслеживал фазы луны. Впрочем, это и так было необходимо хорошему зельевару. Например, на двадцатый лунный день желательно собирать цветущие травы, в этот день они набирали наибольшее количество магических свойств. Пятый лунный день был днём единорога, и все лечебные зелья, особенно с ингредиентами этого животного, получались на треть мощнее. А на двенадцатый лунный день лучше вообще воздержаться от зельеварения: большинство зелий свернётся. Впрочем, то же полнолуние, проходящее с четырнадцатого по шестнадцатый день, тоже сильно влияло: в сложные зелья необходимо было добавлять лунную воду, чтобы сбалансировать реакцию ингредиентов, и всё равно что-то получалось лучше, а что-то, как ни старайся, выходило только на уровне «приемлемо», но не «превосходно». Сентябрьское полнолуние наступило восьмого, в среду, но уже с седьмого числа Люпина не было на занятиях. Новый староста Гриффиндора в очередной раз «заболел». А вместе с ним «заболели» и его приятели, являясь на учёбу сонными и вялыми после ночных похождений. Блэк так и вовсе нагло прогуливал, явно попросту отсыпаясь. Ну, конечно, «мы аристократы, нам всё можно». Впрочем, Северусу было глубоко плевать на старшего Блэка и его привычки особ королевской крови. С некоторых пор его захватила совсем иная идея. Переход на шестой курс означал, что Северус, как старшекурсник, теперь может посещать отдел Запретной секции библиотеки. И за прошедшие две недели учёбы ему удалось найти почти всю необходимую информацию и доделать расчёты. Он больше не хотел бояться оборотней. И решил сделать зелье защиты: антиликантропное, которое можно будет подливать оборотню, чтобы тот не превращался в жуткого монстра, точнее, превращаться-превращался, но оставался в человеческом сознании. Нечто вроде вынужденной анимагии. Ещё с прошлого года Северус занялся изучением оборотней и прошерстил всю библиотеку в поисках информации. Особенно помогли изыскания Дамокла Белби, который вот уже лет двадцать работал в этом направлении. Северус даже смог втереться в доверие к мадам Помфри, которая его лечила, и уговорил её показать записи касательно Люпина. Как раз через школьную целительницу Северус и хотел опаивать оборотня: пусть даёт ему «лекарство» для уменьшения симптомов, глядишь, больше ни один любопытный студент не пострадает от невменяемого монстра, который разгуливает по окрестностям Хогвартса. Если судить по книгам и изысканиям, многие учёные, целители и зельевары бились над лекарством против ликантропии, но не смогли решить эту задачу. Северусу было плевать на оборотней, у него не было подруги, которую укусил оборотень, или ребёнка, с которым приключилось подобное несчастье, он не был ограничен сутками до первой трансформации или чем-то подобным. Он и не хотел «исцелить» оборотня и превратить его в обычного человека: без него куча народу билась-билась и ничего не смогла. К тому же научно был доказан тот факт, что ликантропия, как и вампиризм, поражает все органы и меняет всё тело и органы на клеточном и магическом уровнях. Такое не лечится: убить гуманней. Проблема была немного в другом. Даже имея на руках все расчёты и не сомневаясь, что всё получится, Северус не мог сварить это зелье: не было нужных и довольно дорогих ингредиентов, а также испытуемых. Вряд ли Люпин согласится побыть подопытным оборотнем для его экспериментов, даже если все необходимые ингредиенты Северус как-нибудь соберёт. Идти к Слагхорну — декану, который словно в упор не замечал его таланта, не хотелось до зубовного скрежета. С толстого упыря станется присвоить его зелье себе и… — Снейп! Чё грустишь? — внезапно каркнул ворон. — Я не грущу, я думаю, Кранк, — хмыкнул Северус, отвечая как будто заинтересованному фамильяру. — Меньше думай, больше кушай, Снейп! — выдал целую фразу фамильяр, хитро сверкнув чёрным глазом. — Да это просто ты меня объедаешь, — хихикнул Северус на своеобразный «диалог» с птицей. Впрочем, любое животное, долго находящееся с волшебником, постепенно учится, становится умней и организованней. Те, кто выращивал почтовых сов, делились с ними магией, начиная со своеобразного высиживания яйца: были специальные амулеты для этого и особые переноски. Даже вскармливали птенцов сами заводчики. Потом обучали. В магазинах типа «Почтовые совы» продавали уже годовалых-полуторагодовалых особей. Всё это Северус узнал от одного студента с Рейвенкло, который приходился родственником мистеру Илопсу — владельцу торгового центра по продаже почтовых сов на Диагон-аллее. Теоретически, при желании из такой совы можно и фамильяра вырастить, если много времени с ней проводить, разговаривать, обучать и делиться магией. Впрочем, большинство волшебников просто отправляют сов на чердак или в совятню и пользуются их услугами при необходимости. Если судить по некоторым признакам, то Кранк был совсем молодым вороном — точно меньше полугода. Возле головы пёрышки были ещё какими-то пушисто-ершистыми. А это могло означать, что птица не была специально обучена. Возможно, родители Кранка свили где-нибудь в стенах Хогвартса гнездо и от магии немного поумнели. Впрочем, вороны всегда считались умными птицами и без магии. «Снейп» — фамилия короткая и запоминающаяся. Вероятно, кто-то крикнул, а воронёнок запомнил. — Что замолчал? — спросил Северус отвернувшегося в клетке Кранка. — Обиделся, что ли? — Да! — гаркнул питомец. — Снейп! — Ну, прости, прости, — Северус приоткрыл клетку и достал Кранка, который судорожно цеплялся за его руку длинными пальцами с когтями. Крупный клюв, немного пока непропорционально вымахавший, напоминал о собственной выдающейся части лица, за которую Мародёры дразнили его «носатым ублюдком». Северус осторожно погладил клюв и горлышко Кранка, который нахохлился и пытался увернуться. — Без нежностей, Снейп! — выдал питомец. — Заклюю, Снейп! — Тебе так нравится моя фамилия? — усмехнулся Северус. При том, что ворон смог выговорить «без нежностей», он так и ни разу не сказал «Северус». — Да! Снейп! — заявил Кранк. Северус вздохнул. Нестерпимо захотелось показать своего фамильяра Лили. Поделиться этим угольно-чёрным задавакой, который очень быстро учился и почти вёл диалог. На которого он как будто был похож: такой же упавший из гнезда. Северус уже выяснил, что Кранк не умеет летать и только неловко вспархивает, при этом словно теряясь в крыльях. Ух, как Кранк верещал, когда Северус использовал парализующее, чтобы осмотреть тушку и крылья и убедиться, что все птичьи косточки целы. Даже новое слово моментом выучил: то самое «заклюю». Да, Лили бы Кранк понравился, но вспоминать о том случае унижения перед всей школой Северусу было противно до тошноты. Летом он пытался поговорить с Лили, но, видимо, слишком сильно её обидел. А потом стало обидно и Северусу, так как на учёбе возле Лили теперь постоянно крутился Поттер и подруга вполне благосклонно принимала ухаживания этого придурка. Кто-то даже сказал Северусу, что сегодня они вместе собираются в Хогсмид. — Сегодня суббота, я более-менее свободен, — сказал Северус питомцу. — Хочешь научиться летать? — Летать? — переспросил Кранк. — Пользоваться своими крыльями, — пояснил Северус, осторожно коснувшись чёрного оперения. — Быть настоящей птицей. — Да! Снейп! — с явными одобрением и пониманием того, что ему предлагают, сказал Кранк. — И зачем мне этот Хогсмид? — пробормотал Северус, подавляя тоску от мысли, что в деревушке у Поттера будет свидание с его Лили. — Что я там не видел, верно? Лучше с тобой позанимаюсь.

* * *

«Занятие по полётам» проходило довольно успешно. Северус взял метлу в кладовке. Ему не надо было чего-то сверхскоростного, так что подошёл и «Чистомёт». Он посадил Кранка себе на плечо и пояснил: — Сейчас мы с тобой поднимемся повыше. Понаблюдаем за птицами, а потом ты сам полетишь, я тебя поддержу магией и буду страховать в полёте. Договорились? — Да! Снейп! — подтвердил Кранк, с интересом слушающий его размышления и план. Конечно, не всё получилось с первого раза. Но через час совместных полётов Кранк перебрался на край древка и сам раскрывал крылья, делая вид, что летит. Трусливая птица ни в какую не хотела отрываться от метлы или Северуса, опасливо поглядывая на землю. Хотя Северус для облегчения понимания питомца, памятуя, что животные учатся на примерах своей стаи, трансфигурировал из подходящего камня почти копию Кранка, заставляя летать, приземляться и махать крыльями. — Ну, всё, ты должен был привыкнуть к высоте. Теперь потренируем полёт и посадку, — решил Северус. — Я отпущу тебя в небе и приземлюсь, ты должен будешь тоже сесть на землю. Или мне на руку, как получится. Хорошо, Кранк? — Хорошо, Снейп! — заявил ворон. Северус подбросил Кранка и быстро спикировал на землю. Не ловец, конечно, но тоже кое-что. Он наблюдал, как его ворон машет крыльями, замерев в воздухе, потом поймал поток, сделал круг и начал снижаться. — Осторожней! Не спеши! — заволновался Северус, доставая палочку, чтобы в случае чего поймать осмелевшего фамильяра. — Ого, что это тут у нас? — внезапно раздался возглас знакомым противным голосом. Северус вздрогнул и затравленно оглянулся, вставая в боевую стойку. — Какие люди и без обычной охраны? Ах да, Мальсибер и Эйвери развлекаются в Хогсмиде… Ну что, как дела, Нюниус? — спросил Поттер. Северус не особо переживал за себя: отобьётся, не впервой, тем более с Поттером, Петтигрю и Люпином не было Блэка, который был самым сильным магом из всех. Просто была уверенность, что у подлых гриффиндорцев ничего не дрогнет поиздеваться над его фамильяром, а то и убить ни в чём не повинную птицу просто так. Поэтому нельзя было даже на секунду отвлечься и отвести взгляд, чтобы посмотреть, как там Кранк. — Было совсем неплохо, пока не появилась ваша шайка, — ответил Северус на вопрос о делах. Очень хотелось, чтобы Кранк не вздумал кричать и привлекать к себе внимания, а ещё лучше — пока улетел куда-нибудь подальше.