Горький ветер

Больно. Да, чувствуешь? Чувствую. Дышу. Но дышать тоже больно. Каждый вдох наполняет меня этим ядовито-пряным воздухом большого города, который сплетен из табачного дыма, грязных капель дождя и хмурых лиц прохожих. И сердце бьется. Зачем? Хороший вопрос. Зачем? Может, не стоит? Нет, Майк расстроится. Наверное, стоит. Жить стоит. Не жить, - оправила я себя, - существовать. Уходить на дно. Каждую секунду, каждый день. С каждым вдохом этого ядовитого дыма, обволакивающим лёгкие, я грязла здесь. В этой рутине. Рутине, топи большого города. С каждым биением сердца его и моего, во мне что-то, что держалось из последних сил, рвётся в пух и прах. Оно с треском на все мысли растягивается огромную дыру, которую, словно капли кислоты, прожигают взгляды этих людей. Они, эти фигуры в серых плащах, на которых ещё блестят капли химического дождя, со своими круглыми зонтами, утаскивают всех в один водоворот. Ты начинаешь задыхаться, барахтаться... Но уже поздно. Ты один из них. Ты должен быть одним из них. Сухой лист асфальта под ногами начинает шататься, мысли оседают куда-то на дно сознания, как свежий догоревший пепел сигареты. Хочется остановить. Остановить это все. Перестать разрывать эту дыру, перестать вечно погружаться. Интересно, есть ли дно у этого погружения? Может, это дно и есть та самая смерть? Слишком просто, примитивно, и до тошноты больно. А как ты хотела? А я просто хотела быть с ним. С тем, кто любит этот противный фальшивый город. С тем, кто был готов слушать треск огромных рекламных плакатов, разрываемых в клочья ледяным ветром. С тем, кто рассказывал ей эти дурацкие сказки про то, что он вылечится и будет жить. Но они больше не живут. Ни он, ни она. Даже этот город. Даже он, черт возьми, не живёт и никогда не жил. Ты ошибался. Боль. Ты ошибался, Майк. Здесь нет жизни. Здесь только фальш. Бледные пересохшие губы задрожали, холодные пальцы нащупали на лбу пульсирующую венку. Глаза испуганно забегали из стороны в сторону, ища, за что бы ухватится. Ты просто ангел, Миатрисс. Ты не такая, как они. Ты не любишь маскарад. Так сказал он ей однажды. Сказал, а она только хрипло рассмеялась в ответ, выдувая изо рта спутанный клубок сигаретного дыма, который растворился в насыщенном доверием воздухе. И снова ты ошибался, Майк. Или просто твои слова без тебя утратили свой смысл? Я перестала в них верить? Они уже не так убедительны? Неужели слова перестают жить, когда умирает тот, с чьих уст они слетели? Умирает их настроение, может, даже, смысл. Умирает. Вместе с ним. Толпа меня, словно мячик, швыряет из стороны в сторону, пихает. Глаза ослепляет резкий свет фар. 🍂🍁🍂 — Да, алло. Хорошо мам, конечно. Да, я ем. Нет, не курю, — Выдувая в окно серые струйки дыма, соврала я. Сигареты я нашла у себя в карманах. У меня под пальцами хрустели бледные страницы книги, исцарапанные тёмными типографскими чернилами. На ноге бинт. Свет фар, гудок, удар, темнота. А ведь перед этим был чей-то вскрик. Окно было распахнуто настежь. Горький на вкус ветер целовал сухие губы. Бледные лучи солнца ползли по стене дома напротив. Раздражающие голоса людей гудели внизу одним бесконечным, цельным звуком. За дверью я слышала топот врачей. Как же тут омерзительно пахло химией. — Хорошо, я поняла. Глухой протяжный гудок, щёлк, и экран телефона погас. Он упал куда-то на пол, я не рассмотрела. Может, чуть позже, кто-нибудь его поднимет. Но сейчас я больше не хочу слышать штампованные гудки и штампованные фразы, нацеленные на моё успокоение. Ветер ворвался в окно, суетливо пробежался по комнате и уже направлялся восвояси, как будто случайно, зацепился за страницы книги. И те стали бешено шуршать, словно пытались что-то сказать. Словно им не понравилась мысль, родившаяся в моей голове. Интересно, а призраки существуют? Я села на подоконник, придерживая руками что-то непонятной формы и белого цвета на том месте, где обычно была моя нога. Может быть. Закинула ноги по ту сторону. Но только не в этом городе. Кому захочется в него возвращаться? Вытянула шею. Прекрасно. Не хочется думать, не хочется уже менять выбор. Пьяный ветерок прогоняете все мысли, ослабляет ритм сердца, расширяет зрачки. Я чувствую спокойствие, которое растекается по венам. Оно проникает от мозга до кончиков пальцев. Я осматриваюсь. Краски слишком блеклы. Я им не нужна. Они мне не нужны. Нити порвались. Слишком долго плести новые. Прыжок. Теперь это был не просто поцелуй, я сама стала этим ветром. А может, все-таки, Майк бы не хотел?