09.10.2016
Вся семья стояла на холме Фей в чёрном одеянии. Они смотрели на своего отца и молчали. Казалось, что в этот нелёгкий для них момент они разучились дышать. Уже взошедшее солнце начинало слегка припекать, а холодные порывы ветра стихать. В такую погоду можно было выйти на улицу, остановиться где-нибудь в парке и, накрыв травку покрывалом, устроить пикник вместе и посмеяться. Но сейчас никто не смел в минуту молчания отвести взгляда от прямой спины предводителя, некоторые лишь изредка шмыгали носом.
- Сегодня мы прощаемся с частью нашей семьи, - раздался голос мастера, в Люсину память он въестся на долгие годы. Она помнила каждый такой черный день, который проходил несколько раз в год. Чётко, как будто это было вчера. - Они храбро защищали честь нашей семьи и не струсили встретиться лицом к лицу со своей смертью, - Макаров сжимал свою трость в надежде хоть как-то заглушить боль, что съедала изнутри всё больше и больше. - Мы никогда не забудем их и сделаем так, чтобы их смерть была не напрасна, - закончив свою маленькую, но значительную речь, Макаров повернулся к своему внуку, который держал одну из урн, где хранился прах одного из его сыновей.
Отдав трость Скарлет, он взял аккуратно из рук своего приемника урну и, повернувшись лицом к солнцу, открыл её. Вытащив из урны кое-какое количество пепла он, выпрямившись, с гордо поднятой головой и с красными глазами стал отпускать содержимое из рук. Пепел подхватил воздух, что дул в спину, и маленькие частички чёрного цвета стали удаляться навстречу солнцу. То же самое проделали первые ряды.
Хартфилия стояла позади всех и смотрела на это. Она тяжело выдохнула и безэмоционально посмотрела на небо. Сегодня они навсегда прощаются со своими друзьями, а небо как будто над ними смеётся. Оно было ясным, когда, по её мнению, должно было так же плакать, как и её душа. Хотя так было всегда, когда они стояли на этой чёртовой горе. Опустив свой взгляд, она посмотрела на розоволосую макушку парня.
Его плечи чуть дрожали, а руки были сжаты в кулаки. Наверняка в их смертях он винил себя, хотя в этом виновата только она. Она отвечала за все точки видимости, пути отступления и подмогу, если та была нужна. Но она смотрела в тот день лишь на него, боясь, что что-то с ним случится. Она оплошала в роли снайпера. Сжав в руках красную баночку, она потупила взгляд на продрогшую от холода траву.
Наступило время прощаться. Постепенно все члены мафии стали уходить с холма. Сначала уходил мастер со своими приближенными, потом уже и все остальные. Самой последней была Люси. Подойдя к краю, где стоял мастер несколько минут назад, она стала смотреть в ту сторону, куда унесся по ветру прах её друзей. Как бы она ни хотела признавать, но всё ведёт именно к войне, иначе Драгнил старший не вернулся бы в город. А если он вернулся, то значит уж точно не один. Но с кем? С новыми друзьями или снова вязаться в то, что ему не по силу?
Она стала медленно откручивать крышку банки. Когда с этим было покончено, она вытащила оттуда лимонные листья и, посмотрев снова на солнце, отпустила их так же, как это делали другие с прахом. Выпустив так все листья, что были в банке, она закрыла её. Хоть она и делает это каждый раз, но всё равно чувствует камень на душе. Это будет вечным её грехом, и таким способом она уж точно не попрощается с ними. Месть - единственный способ убрать этот камень.
Опустив позорно глаза на землю и прикусив нижнюю губу, она не услышала, как сзади подошёл розоволосый парнишка с руками, что были спрятаны в карманы чёрных брюк, и расстёгнутым пиджаком, который открывал вид на чёрную рубашку. Ему не шёл такой образ. Она без сожалений раздела бы его, оставив голым, и сожгла бы ненужный хлам. Ему не шёл черный.
- Ты идёшь? - спокойно произнес он, не отрывая взгляда от светлой макушки.
Она всегда оставалась самой последней на всех похоронах семьи. Оставалась, чтобы извиниться за всё и проститься. Винит себя в их смертях. Глупая. Иногда он ненавидел себя за то, что посмел втянуть её во всё это. Этой девушке лучше бы находиться на каких-нибудь глянцевых обложках журнала, а не на поле битвы, а тем более тут, на холме Фей.
Вынырнув из своих раздумий, девушка дрогнула плечами и неуверенно повернулась к парню. В эту секунду она действительно боялась лишь одного. Так же, как и мастер, развеять прах Нацу по ветру. Если это случится, она окончательно сломается и пойдёт за ним. Нет, такого уж точно не будет. Только если она его сама не убьёт.
- Она что-нибудь нашла? - отведя взгляд от парня и сжав посильнее в руках коробочку, что была уже закрыта, она старалась казаться спокойной и, как обычно, рассудительной, и это у неё получалось.
- Да, у нас есть новые зацепки, и туда уже уехали Грей и Джубия, - хоть и получилось, но он прекрасно видел, видел её неуверенность и страх.
К сожалению, он не мог с этим ничего поделать. Девушка кивнула и, последний раз развернувшись и посмотрев вперёд, тяжело выдохнула. Они спустились самыми последними с холма. Все уже уехали по миссиям или же в главное здание, чтобы утопить горе в выпивке.
У Люси завибрировал телефон, пришло новое уведомление. Достав с кармана плаща телефон, она быстрым движением его разблокировала, нажала на сообщение и стала изучать содержимое.
- Нацу, - Хартфилия взяла его за кисть, чтобы тот остановился. Послышался глухой звук удара железа об землю.
- Да что ещё? - нервно произнёс тот, остановившись и бросив на девушку беспокойный взгляд.
Хартфилия с ужасом смотрела на экран телефона. Она держала его за руку, и он мог поклясться, что та стала дрожать, а пульс её участился. Это его насторожило. Он отобрал у неё телефон и сам посмотрел на экран.
Там была фотография, на которой был мужчина лет сорока-сорока пяти. Его красные волосы были тусклыми и перепачкаными кровью и грязью. Глаза закрыты, губы разбиты и из носа текла кровь. Он лежал на полу боком. Одежда вся разодрана.
Нацу разучился дышать. Он не знал, что сейчас делать. Всё внутри у него оборвалось в один миг. Он хотел закричать и начать всё рушить, или просто провалиться под землю и подохнуть.
- Нацу, - тихо прошептала она своими губами его имя и это помогло. - Я уверена, что он ещё жив, - она проговорила это твёрдо, и была уверена в своих словах. - Слышишь! Он ещё жив!
***
26.02.2017
Облокотившись на холодную поверхность блондинка прижимала к груди своё верное оружие, в котором осталась лишь одна единственная пуля. С улицы были слышны звуки сирены и крики. Гул пуль всё не утихал.
Девушка тяжело дышала с закрытыми глазами. Сейчас для неё был тот самый момент, когда её шаг повлияет на дальнейшую судьбу. Не на свою, а на его. На розоволосого дурака, который уже вторую неделю скитался по городу в надежде в чём-то разобраться.
Чёрт, разве они не напарники, чтобы говорить сразу всё друг другу? Разве он не поклялся всё время говорить правду в тот день, когда вернулся его брат? Почему он ушёл от неё, когда она нуждалась в нём больше всего?
Отрицательно помотав головой, Хартфилия вернула свой здравый смысл и открыла глаза. Некогда размышлять о всякой чепухе. Сейчас она в самом эпицентре битвы. На неё возложили надежду все члены семьи.
Позади неё послышались шаги. Тяжелые шаги и клацанье холодного металла. Она была уверена, что это он. Враг, из-за которого пало столько её друзей. Выдохнув последний раз и сделав глубокий вдох, она развернулась к арке и вытянула руки с пистолетом навстречу парню.
- Ну здравствуй, Хартфилия, - послышался до боли родной голос, который она не слышала эти чёртовы две недели.
- Нацу?...
***
09.10.2016
- Нацу, подожди! - кричала она уже в какой раз вдогонку парню, который даже и не думал останавливаться, чтобы подождать свою напарницу.
Он был очень сильно зол на самого себя. Как он мог оставить своего отца одного? Ведь подсказывало ему шестое чувство, что с его батей что-то должно случиться. А обычно он слушал это чувство, но что-то на сей раз он решил его запихнуть куда подальше.
Чёрт, чёрт, чёрт, как же его бесит вся это ситуация. Как же он хочет уже покончить со всем этим. Ведь просто нужно найти виновного и покалечить его как следует, чтобы тот просто-напросто не смог встать и в конце концов пустить пулю в лоб. Ну почему Леви так долго ищет его? Бесполезная тупая тварь, которая только и может, что сидеть за компьютером и взламывать чьи-то аккаунты.
- Драгнил, да стой же ты! - в последний раз крикнула ему вдогонку блондинка, потому что через пару мгновений уже тянула его за шиворот пиджака, так как тот чуть не угодил под дорогую иномарку.
- Глаза раскрой, урод! - послышался гневный возглас водителя, который, показав неприличный знак руки, продолжил свой путь.
Люси тяжело дышала. Бегать в платье и на каблуках, н-да, давно такого в её практике не было. Окинув взглядом своего напарника, она отметила то, что тот удивлён и как-то непонятно смотрит на дорогу.
Он сам не знал, что с ним такое. Он был зол, безусловно. Его всё бесило? О, ещё как. Но неужели из-за этого он хотел уже было сорваться на своей хорошей подруги, которая делает всё, что в её силах? Да и тем более Хартфилия, которая сейчас, можно сказать, спасла его жизнь, смотрела испуганно на него.
- Нацу, я знаю, что ты чувствуешь, - тихо произнесла она, смотря на него, - но пойми, такими темпами ты ничего не добьёшься, - она старалась говорить уверенно, но голос предательски дрожал, и было видно, что она сдерживала порыв боли, который вот-вот хотел вырваться.
Драгнил знал, что для этой девушки его отец стал тоже родным человеком. Ведь после знакомства с ним она впервые улыбнулась. Она смеялась от чистого сердца, когда тот с надутыми щеками предлагал ей розовое платье с рюшечками и оборками. Перед ним она всегда была настоящая. Ребёнком.
Люси вздрогнула, когда увидела что её напарник не сдержался. Она видела впервые мужские слёзы отчаяния. Хотя нет, во второй раз. Первый раз она узрела эту картину в шесть лет, когда Джудо Хартфилий потерял свою жену навсегда.
Одним движением она сократила расстояние между ними и обвила его шею своими руки, тем самым встав на носочки, и спрятала его лицо за своими волосами. Положив его голову себе на плечо, она стала гладить того по волосам. Она сама не знала, почему так сделала. Просто чувство взяли верх над разумом, хотевшим вдарить ему хорошенько и приказать прекратить распускать нюни. Да, это всё те же чёртвые чувства.
Она ничего ему не говорила. Она просто позволила прижаться к себе и отдаться этому порыву. И пусть, что на них смотрят все прохожие с шоком и даже неким отвращением. Сейчас для неё был главным именно он. Нацу Драгнил.
