***
Я закончил рассказ, и в небольшой каюте повисла тишина. Ог ворочался на нижней койке, кобольды блестели глазами с соседних. Кроме этих двухъярусных коек в тесном пространстве каюты ничего и не было. Наверное, мои сородичи опасались, что все неприколоченное или приколоченное плохо будет оторвано Огом и использовано не по назначению. Я только улыбался. — И все-таки я был прав! — Ог треснул кулаком по переборке, отчего та загудела. — В чем? — спросил я, заложив руки за голову. На подушки мои сородичи поскупились, как и на одеяла. — Ты — в первых пяти десятках! Я запрокинул голову и негромко рассмеялся. Кто о чем, а орк как всегда... — Глич, Глаг, — позвал я, отсмеявшись. — Что скажете? Поблескивающие в полумраке каюты глаза повернулись в мою сторону. — Мы тоже покидаем свои дома на тридцать лет. — И некоторые не возвращаются назад. — Там мало молока, — невозмутимо закончил Глич. Не устаю поражаться необычности их мышления. — Я не мог вернуться. Маг с моими-то способностями — первый в очереди на Кленовый трон? — снизу раздалось фырканье Ога. Не был высокого мнения и о магах, и о Кленовом троне. — Ясно. Ты — поломка. На этот раз я смеялся куда дольше. И так громко, что в каюту даже заглянул один из квезаллэ. — С вашим наследником всё пока еще хорошо, иди отсюда, — рыкнул на него Ог. Звезднорожденный исчез, а я отдышался и улегся поудобней, размышляя. Нет, смерть кузины меня не удивила. Я еще после встречи с Марком подозревал, что дома всё не так ладно и что конец её правления — лишь вопрос времени. Но события завертелись слишком стремительно. С момента падения стреколета, на котором летела кираллэта, прошло не больше недели — и вот я здесь. На полпути к дому. И к Кленовому трону. Кобольды были правы: я поломка. Ошибка в крови правящего рода, достойный сесть на трон по родству, но не по силе. Я просто не смогу делать то, что должен делать сидящий на нем. В этом плане кузина была куда предпочтительней. Интересно, понимают ли это те, кто приказал доставить меня в Вечный лес? Не могут не понимать, если сумели всё так организовать. Я усмехнулся, разглядывая потолок. — Я не понял, — раздался снизу голос Ога. — Если ты э-э-э... поломка — зачем нас вообще загребли? И все-таки орки — это орки. Всегда думают весьма неторопливо. — Чтобы освободить очередь, я должен сесть на трон. Или умереть, что тоже всех устроило бы. — А отказаться? — Почившая кираллэта изначально была второй в очереди. Ог замолчал, обдумывая сказанное. И так и молчал всю оставшуюся дорогу. Зато я неплохо выспался.***
Когда я ступил со сходен стреколета на землю Великого леса, то в первый момент замер, оглушенный. Думал, привык, все-таки сколько времени прожил бок о бок с дрэгайкой. Оказалось, нет. Магия древних дубов чувствовалась даже здесь, в стороне, на посадочной площадке. А я слишком долго не бывал дома. И вообще не думал, что сюда вернусь. Из созерцательного состояния меня вывело какое-то приглушенное шипение. Опустив глаза, я увидел встречающих. Всего шестеро, еще одна пятерка квезаллэ и моя дальняя родственница. Я помнил её только в лицо, она стояла в самом конце первой сотни. Именно она и шипела. Взбешенный взгляд был направлен на переминавшегося рядом со мной Ога. — Вежливей, — заметил я. — С моим штурманом — вежливей. Больше никто не произнес ни слова. Разве что взгляд родственницы из взбешенного стал недоуменным. К Весеннему дворцу мы двинулись довольно своеобразным порядком. Первым шел я, рядом со мной шагал Ог, дальше семенили Глич и Глаг. Квезаллэ шли по сторонам, сейчас уже выглядя не конвоирами, а почетной охраной. И где-то среди них затерялась родственница. Ну да, дорогу мне указывать не нужно — к Кленовому трону сам дойду. Нашу прогулку сопровождали шепотки встречных звезднорожденных, доносящиеся со всех сторон. Придворный этикет сегодня нарушали все. Я не удивлялся: хватило бы и моего оранжевого летного комбинезона, чтобы начались разговоры. Или Глича и Глага, которых многие вообще не смогли опознать. Вот еще одна особенность моего народа: мы слишком замкнулись на себе и на тех, с кем воюем. Другие народы нас не интересовали, и такие незаметные существа как кобольды просто не попадали в поле зрения большинства, даже если они покидали пределы Великого леса. Но больше всего разговоров вызывал Ог. Меня опять отвлекли от размышлений. На этот раз — тихое замечание родственницы, подобравшейся поближе и старавшейся идти с другой стороны от Ога. — Прошу прощения, лэд, но... церемония. Вам нужно выглядеть подобающе. Я кивнул. — Вы хотите задрапировать меня под эльфа? — не понижая голоса, поинтересовался Ог. — Вы не столь большая проблема, как вам кажется, — родственница уже взяла себя в руки и была вежливо-язвительна. — Куда большая — они. Лэд, я прошу прощения, но — они разговаривают? — Нет, — открыл пасть Глич. — Мы вас не понимаем, — поддержал его Глаг. — Это не место для шуток! — зашипели на них. — А мы понимаем, что здесь происходит? Смеяться в голос, как в стреколете, я себе не позволил. Но короткий смешок по сравнению с тем, что уже случилось с этикетом, был допустим. Куда более допустим, чем хохот Ога. Наряд для меня уже был готов. Я и не сомневался. Либо квезаллэ доставили бы мой труп, который тоже надлежало одеть соответствующе, либо живого меня. В любом случае, этот вопрос был решен заранее, а вот вопрос с моими спутниками поставил сородичей в тупик. Ог от комментариев старался воздерживаться, но веселился от души. Я понимал его: мало кто из его соплеменников появлялся в этих землях. Во время войны были — высоко в небе или совсем недолго на земле. А он сделал то, чего не делал ни один орк: собирался явиться к самому Кленовому трону. Достойный подвиг, даже если он будет посмертным. Кобольды, кажется, тоже веселились. Я не был уверен. С ними ничего никогда нельзя было сказать наверняка, такой уж народ. Но укушенный палец портного, пытавшегося выяснить, разумны ли они, по-моему, был шуткой. Как и препирательства Ога, почти всерьез заявившего, что в его роду на торжественные мероприятия одеваются в шкуры какого-то там зверя. Я прослушал, какого. С одеждой для кобольдов разобрались с помощью моего троюродного дяди, очень вовремя проходившего мимо. Слишком вовремя, как это часто с ним случалось. Я неплохо помнил его: невысокий, неприметный, с пронзительным насмешливым взглядом. Те, кто глядел ему в глаза, ощущали себя летунами стреколета, Печати которого выгорели почти дотла. Этот взгляд сейчас сказал мне многое. И, в отличие от портных, дядя знал, кто такие Глич и Глаг. Я только не понял его фразы, единственной, брошенной лично им: — Лапы к земле не тяните. — Не те, на которых ходим? — спросил Глич уже ему в спину. Отвечать дядя не стал. Зал Кленового трона гудел, как уставший демон. Низко, басовито, одним ровным фоном. Этот гул стих, когда я остановился на пороге, осматриваясь. Сам зал был привычен, ничего не изменилось за время моего отсутствия дома. Так же величествен, так же красив, так же в дальней части шелестит ветвями в прорези потолка Кленовый трон. Солнце подсвечивало резные листья, делая их совсем светлыми, полупрозрачными, белило кору клена. Зал выглядел действительно торжественно, совсем не так, как в тот день, когда на трон опускалась кузина. Ей тогда не повезло, всю осень небо было затянуто хмурыми тучами, которые не удалось разогнать никакими способами. Отведя глаза от трона, я осмотрел присутствующих. Они так же настороженно взирали на меня. Странное ощущение: я знал, еще немного, и они будут покорны каждому моему слову, что бы я ни произнес. Эта преданность правителю — та сила, которая стала слабостью и чуть не привела мой народ к гибели. Я не знаю, кто именно стал причиной смерти кузины. Возможно, дядя. Возможно, кто-то еще, кому её правление окончательно встало поперек горла. Возможно даже самый обычный летун, который пошел на смерть, лишь бы освободить Великий лес от такой кираллэты. Я не знаю, но я очень благодарен этому звезднорожденному. И именно поэтому я здесь. Именно поэтому я сейчас шагал через расступившееся ряды звезднорожденных, слыша, как идут за мной друзья и охрана. И именно поэтому я остановился у Кленового трона, помедлил и все-таки сел. Первым, что я ощутил, стало почти незаметное изменение. Взгляды звезднорожденных теперь были другими. Если до этого они могли думать что-то против меня, быть недовольными, считать, что я не подхожу для трона и на роль киралла, — то теперь они все смотрели на меня с преданностью. Вторым стало странное ощущение силы. Не физической — со мной ничего не происходило. Я не мог подобрать слова, чтобы описать это, но что-то менялось, наполняя меня. Подобное я замечал, когда пытался колдовать, но весь мой опыт казался лишь жалкими отголосками того, что происходило сейчас. Листья трона зашелестели, отзываясь на сумятицу моих мыслей, и звезднорожденные в зале дрогнули, один за одним опускаясь на колени. Квезаллэ, приведшие меня сюда, дядя, та родственница, все те, кого я помнил и не знал. Вскоре они все склонились предо мной. Даже Ог решил не выделяться и тоже опустился на одно колено. Он щерил клыки в улыбке, означавшей: «Мы же друзья, верно?» Рядом последними опустились на колени Глич и Глаг — и что-то стало не так. Я ощутил это внезапно, всей шкурой, напрягся, не понимая, что происходит. И так же внезапно всё закончилось, когда родственница ухватила кобольдов за шкирки и вздернула на ноги. — Не смейте касаться лапами земли! На этом инцидент был исчерпан. Все ждали моих дальнейших действий, а я медлил, размышляя. — Отныне я киралл и мое слово — закон для всех вас. Я прав? Головы звезднорожденных склонились еще ниже в безмолвном согласии. — Тогда слушайте мое первое слово. Стреколеты моих друзей без препятствий покинут Великий лес. И никто из звезднорожденных не будет их преследовать. Это уже не нуждалось в подтверждении, так что я спокойно продолжил: — Джаменсар. Дядя поднял голову. — Подойди. Когда он встал рядом, за шаг от трона, как и полагалось, я поднялся сам. Отошел в сторону — все головы чуть повернулись следом. — Я передаю этот трон тебе. — Я выполняю ваш приказ, — в последний раз склонился предо мной кто-то из сородичей. И на Кленовый трон взошел новый правитель.***
— Ог, дядя попросил подойти только нас троих, — напомнил я орку, когда мы остановились около дверей дядюшкиного кабинета. Ог мрачно взглянул на меня, пожевал губу, но все-таки кивнул и остался стоять в коридоре, когда я, Глич и Глаг шагнули в распахнувшуюся дверь. Я недаром лишний раз напомнил о деталях дядиной просьбы. Слишком хорошо отложилось в памяти: если Джам не хотел кого-то видеть, значит, кому-то это было совершенно лишним. Кабинет оказался большим и безликим. Я не был удивлен: дядя всегда предпочитал решать дела в таких помещениях, которые не принадлежали толком никому. И уходил из них потом без особого сожаления, не оставляя после себя никаких следов. Была у дяди своя небольшая слабость — но точно не тяга к демонстрации своего величия. Потому я не особенно осматривался. Есть стол, за которым сидит дядя, есть три кресла перед столом, причем два — детские. Есть окно, откуда льется солнечный свет. Вполне достаточно для разговора. — Официально ты остаешься первым претендентом на трон, — сказал дядя, когда мы сели. — Я уверен, ты сумеешь что-нибудь с этим сделать. — Конечно, — губы дяди тронула та самая улыбка, такая же насмешливая и опасная, как его взгляд. — Но и к тебе у меня будет просьба. — Я слушаю? — Ты не должен брать в супруги ни одну из звезднорожденных. Иначе ты сам понимаешь, что случится с твоими детьми. Я холодно заметил: — Не ожидал такой угрозы от тебя. — Ну что ты. Это не угроза. Посмотри на свою жизнь, изломанную бегством от трона. Ты хочешь своим потомкам такой судьбы? Это был весомый аргумент. Я не скажу, что недоволен своей нынешней судьбой и положением. Но вывернуться действительно удалось лишь чудом. Чудо сидело напротив и внимательно следило за моим лицом. — Ты прав, — был вынужден признать я. Услышав это, дядя улыбнулся уже куда мягче. — Поверь, хватит буквально капли любой другой крови. Хоть людской. На это я кивнул. Дядя был в своем репертуаре, предлагая мне самый мягкий выход из возможных. Но сейчас меня волновало не это. — Зачем мои друзья пошли со мной к трону? Ты сам предупреждал не тянуть лапы и знал, что они могут не удержаться. Глич и Глаг, до этого помалкивавшие, поглядели на меня, потом перевели взгляды на дядю. — Они вняли предупреждению. Просто поглядели, верно? Кобольды кивнули. — И я на них — тоже. Интересное племя... — Вы совсем не смотрите под корни своих деревьев, — высказался Глич. Я всегда замечал, что в их паре он говорит первым. — Это чем-то опасно для моего леса? — поинтересовался дядя. — Пока нет. — А когда да? — Когда земля проснется или её разбудят. Ваши корни беззащитны перед этим. — Я полагаю, как и все остальные корни в мире, кроме ваших земель. — Гномы оспаривают это мнение, — сообщил Глич, и я так и не понял, шутил он или был серьезен. Дядя, кажется, тоже. — Теперь обязательно... Я не стал спрашивать, что именно «обязательно». Вместо этого уже поднялся, собираясь уходить, и спросил: — И все-таки, дядя, кого я должен благодарить? Того безымянного пилота, ведшего стреколет кузины? — Демона, из-за поломки в кольце выжегшего Печати, — не моргнув глазом, ответил дядя. Кобольды навострили уши, но я не собирался развивать тему. Поклонился, как положено кланяться в таких случаях. Это было куда привычней, чем когда кланялись мне. И вышел, прикрыв дверь за проскочившими в коридор кобольдами. Интересно, дядя улыбнулся той безделушке из ракушек, которую я оставил на столе? Всегда помнил об этой его слабости к безвкусным блестящим сувенирам.***
Письмо от дяди я получил через два месяца. Оно было коротким, всего лишь координаты одной из наших самых отделенных — и близких к Черепашьему — баз и пара строк, написанных дядиной рукой. «Я рад, что ты не забыл о моих маленьких увлечениях. Помнить о слабостях родственников всегда полезно, верно?» До базы я добрался не сразу. Пришлось сначала поторговаться с Туллом, выбивая себе несколько выходных — как раз чтобы хватило на поездку в одну сторону. Если я правильно понял дядю, обратно добраться будет не проблема. Так и оказалось. Над Черепашьим занималось утро того дня, когда я обещал Туллу вернуться. Было прохладно — по меркам Черепашьего, конечно, — над морем стояла легкая дымка, почти не закрывавшая обзор. Поэтому серебряная точка, быстро приближающаяся к берегу, была видна издалека. Фэйри на посадочных полосах сначала расправили крылышки, решив, что это «Свистунья», а потом испуганно затрепетали ими: к острову приближался «Серебряный источник». Я заходил на посадку, когда увидел, как из распахнутых ворот ангара выскакивает Тулл, придерживая слетающий с всклоченной шевелюры зеленый цилиндр. Запрокинув голову и вцепившись в поля обеими руками, он смотрел почти с ужасом, не понимая, за что ему такое несчастье. Интересно, мои сородичи напрямую отправили ту посылку на Банановый или все-таки через подставные лица? Это стоило проверить. Тем более что в дверях ангара уже показались еще три фигуры: одна большая и две маленькие. Я специально не стал выруливать на свою дорожку, мягко приземлившись и остановив «Серебряный источник» в паре шагов от замершего лепрекона. Расслабился, наслаждаясь звуком успокаивающегося демона. Все-таки «Источники» звучали совсем иначе, чем людские машины. — Эй, вы там! Я все выполнил! — донесся снизу голос Тулла, мешая вслушиваться в последние отзвуки затихающего урчания. Ну-ну. Кажется, все-таки это были сородичи. Иначе почему после того исчезновения, о котором мы все вчетвером на любые вопросы отвечали, что это «Личные дела», Тулл ничего не стал с нас вычитать, даже не заикнувшись о сорванных сроках доставки и испорченном товаре. И только когда лепрекон совсем извелся, пытаясь снизу разглядеть, кто же там, в кабине, я откинул фонарь и спрыгнул на землю. Тулл несколько секунд смотрел, как я снимаю летный шлем, который мне презентовали на базе вместе со стреколетом. Потом мазнул взглядом по висевшему у меня на бедре легкому эльфийскому клинку и молча развернулся, сделав пару шагов. Больше не успел: дорогу ему преградил Ог, а с двух сторон виднелись Глич и Глаг. Лепрекон снова резко развернулся на каблуках, как будто всего лишь проверял, кто это стоит там сзади. И ворчливо заметил: — Я уж думал, ты опять опоздаешь. Время, знаешь ли, золото! — И сколько этого самого золота стоила моя отправка на родину? — улыбнулся я. Мы специально не поднимали эту тему все два месяца. Я как шкурой чувствовал, что история не закончена. И оказался прав. Тулл дернулся вправо, влево, понял, что это бесполезно: кобольды будто невзначай держали в лапах тяжелые разводные ключи. Вот как от «Ласточки» с инструментом отошли — так и явились. — У вас претензии? — обреченно спросил лепрекон. — Как тебе сказать, Тулл... — я рассеяно похлопал по рукояти меча. Все-таки приятно иметь надежное оружие, сделанное под мою руку. Удобно нервировать нанимателей. Пауза затягивалась, а лепрекон потел, несмотря на утреннюю прохладу. С кончика его мясистого носа сорвалась капля пота, когда я наконец сжалился. — Я думаю, мы сможем договориться. К примеру, место в Логове и любой инструмент, который потребуют Глич и Глаг для починки стреколета. Выгодные условия, Тулл? — Вы меня без штанов оставите. Я и так на подарки внукам поистратился! — С моей отправки домой? На это Тулл не смог ничего ответить, только страдальчески вцепился в порядком помятый цилиндр. Прошлый подобный разговор уже научил его, что лучше соглашаться на предложенные условия — и всё будет в порядке. Насколько это вообще возможно с нашей работой. Я сидел в теньке у посадочной полосы, наблюдая, как Трехлапый гоняется за крупной пестрой бабочкой, когда меня окликнули: — Лас. Я обернулся, увидев Глича. — Вы закончили с «Источником»? — Да. И нет. Лететь можно хоть сейчас, починить сможем. Но нам хотелось бы посмотреть еще. — Что и зачем? — не понял я. В том, что кобольды смогут разобраться с техникой моего народа, я не сомневался. Потому и выбил из Тулла любое необходимое им оборудование. Этой паре я доверял, в отличие от своих сородичей или местных техников-«поломок», которых к эльфийскому стреколету не подпустил бы и на выстрел. — Нам интересно, — честно ответил Глич. — Что нужно было сделать с Печатями, чтобы демон пошел вразнос, а летун это не заметил. — Глич... — многозначительно протянул я. — Это не имеет отношения к технике. И даже к «поломкам». — Но это случилось, — настаивал на своем кобольд. В конце концов, я махнул рукой. Пусть смотрят, в случае чего я буду уверен, что на базе с Печатями ничего не натворят. А на задания я все равно собирался на «Ласточке». Как-то привычней и не так заметно. Хотя Огу уже довелось полетать со мной на «Источнике», и он до сих пор был под впечатлением. Я поднялся, свистнул Трехлапому. Тот оставил недожеванное крыло и бодро заскакал вокруг меня. Надо было сходить, оправить ответное послание дяде. Короткое, всего из двух слов. «Нам понравилось».