Один

Светает. Тени отступают, окружающие предметы ярко окрашиваются, небо становится светло-голубым — восход смерти. Через несколько часов падающая звезда вспыхнет ослепительно ярким светом, высушит поверхность этого острова, сожжет все и сотрёт этот остров с лица земли. Я знаю это наверняка: ведь из-за этого-то мы сюда и приплыли. Несколько дней назад нам, сообщили, что этот архипелаг в опасности. Поскольку командование полагало, что там находится страна, которая не осквернена демонической энергией, нам было приказано отправиться в путь, ведь Ордену, после падения Лескатии, нужны были союзники в борьбе против мамоно. У этого архипелага— девять островов. Три больших острова окруженные шестью другими, и каждый мы обследовали отдельно. Самые интересные явления отметили на третьем острове. С далека виднелись очертания города и четырехугольники обработанных полей. Кое-где жилища стояли очень скученно. Мы хотели договориться с обитателями, так как командир не хотел вызывать войны или даже простой стычки с ними теперь, когда мы, собственно, приносили им роковую весть. Вряд ли они смогут выдержать огромную мощь падающей звезды. Им оставалось лишь одно — перебраться на новое место, но, видимо, они ещё не знали о предстоящей беде. Будь у них эти знания, они наверняка не стали бы ждать нашего предостережения. Вот эта-то попытка и привела нас к катастрофе. При попытке причалить, по неизвестным причинам, две мачты корабля сломались. — Через тридцать часов сможем выплыть, — самоуверенно заявил плотник и вдруг побледнел. Я вздрогнул. Тридцать часов! За это время все острова сотрут с лица земли. А мы — как раз у берегов одного из них! Командир собрал нас в своей каюте. Распределил задания, отдал приказы: в починке мачт должны были участвовать все. — Неужели вы не понимаете, что это напрасный труд? — крикнул я, увидев, какие у всех деловые, торжественные и строго официальные лица. — Зачем чинить корабль, если через несколько часов он испарится вместе с нами? Зачем заниматься бессмысленной работой? — Голос у меня дрожал. — А что вы предлагаете? — спросил командир. — Остается только работать как положено. — Работать надеясь на чудеса и молится на Верховную? —выкрикнул я. — Никто не верит в чудеса, а богиня, после падения столицы, не отвечает на молитвы — с досадой произнес он. — Я полагал, что в академии вам объясняли, как нужно себя вести в случае опасности. — В академии нас уверяли, что, никто не умирает зря или по глупости своих начальников… Я пришел в отчаяние, оскорблял его, готов был разрыдаться. Мне не исполнилось и двадцати, у меня еще нет детей, меня ждет мать. Как глупо, как нелепо это было! А сейчас по вине каких-то дураков… — Я не хочу умирать! — кричал я. — Не хочу! Он подошел ко мне и кивнул остальным. Они быстро удалились, будто еще имело смысл спешить. Я их не понимал, они казались мне безумцами. — Все это было лишь испытанием, дружок, — отеческим тоном сказал он, чуть ли не поглаживая меня по голове. — К сожалению, вы не выдержали его. — Неужели?! — воскликнул я. (Когда-то устраивали такие странные испытания, чтобы отобрать для важных заданий самых подходящих людей.) — Вы хотите сказать, что эта Звезда не упадет, что мы приплыли сюда не для того, чтобы спасти людей, что все это комедия, которую разыграли из-за меня, чтобы выяснить, пригоден ли я для участия в ответственных заданиях? Он кивнул. А я покраснел. — Тогда я понимаю, почему все так спокойны. Хотел бы я посмотреть, как бы они вели себя, окажись все это явью, если бы им грозила смерть! Уверен, что кричали бы так же, как и я! Я просил извинить меня. Жалел, что не выдержал испытания. Командир дал мне задание — пришлось работать мальчиком на побегушках. Неподалеку от меня работала Мира. Сначала мне было немного не по себе. Я давно ухаживал за ней и понимал, что сегодняшним поведением уронил себя в ее глазах. Она строга. Легко осуждает. Я наблюдал за ней, помогал чем мог, носил за ней мелочи, которые она оставляла. А потом сомнения снова закопошились во мне. Если это было только испытанием, то почему же оно продолжается? Почему все работают так ускорено? Я хотел спросить Миру, но не смог, пока не пришла смена. Это были два общепризнанных остряка, два приятеля из моей академии. Я ждал шуток, но они молча схватили инструменты и принялись за работу, торопясь как на пожар. Да, над нами и вправду пылала наша Звезда. Неся вещи, я всё-таки решился заговорить с Мирой. — Прости, я понимаю, как все это серьезно, я вел себя ужасно, вижу, как мужественны остальные. Мне стыдно, Мира… — говорил я, помогая донести вещи до каюты. — Я тоже боюсь, — прошептала она — Значит, я умру?! — Все мы умрем… — ответила она. Так это все-таки правда, командир обманул меня, как мальчишку!! Разыграл передо мной комедию, как врач перед смертельно больным, как герой перед трусом. Мне хотелось побежать к нему, но я остановился. Что ему сказать? Он тоже погибнет. В чем его упрекать? Намерения у него были самые лучшие. Я бросился в объятия Миры. Она тоже обняла меня в ответ. Затем, держась за руки мы дошли до её комнаты. — Теперь я понимаю, почему некоторые прибегали к наркотикам, — сказал я через некоторое время, когда мы лежали рядом. — И мне хотелось бы сейчас принять что-нибудь успокаивающее, какую-нибудь таблетку или микстуру, которая взбодрила бы меня. Послушай, ведь мы знаем, где хранится оружие. Давай опередим катастрофу, умрем вместе счастливо и спокойно, избегнем этой страшной Звезды… Мира отодвинулась от меня и посмотрела как на сумасшедшего. — Ты болен? Это было бы предательством. Дезертирством… Мы с самого рождения знаем, что умрем, но никто из-за этого не кончает жизнь самоубийством. Командир отдает приказания не потому, что ему больше нечего сказать. Экипаж любого корабля повел бы себя точно так же, никогда ни у кого не было другого выхода. Мы рождаемся и умираем, но, пока живем, думаем о работе, о пользе, которую можем принести, о своем назначении. Другого решения нет. Не помогут ни религиозный дурман, ни самоубийство. Ты рассуждаешь, как дикарь или безумец, будто ничего не понимаешь… Конечно, Мира была старше меня, но я терпеть не мог нравоучений. Она рассуждала так, словно ей было безразлично, словно с самого рождения знала, что умрет здесь, словно наблюдала сама за собой со стороны. Неужели ей не страшно? Мы поссорились. Она хотела вызвать ко мне лекаря. Это, мол, распад личности. Будто не естественно, что я хочу видеть ее и свою мать, хочу еще долго наслаждаться любовью к ней, совершать далекие путешествия и отличиться, не хочу так глупо, так бессмысленно погибнуть. Я ушел из ее каюты и поднялся на палубу. Весь экипаж был занят ремонтом мачт. Я стоял около шлюпок. Их было три, забраться в одну из них ничего не стоило. Но куда плыть? Есть только два пути. Затеряться в море, одиноко блуждать по воде, как те, кто в древние времена потерпели аварию, с той только разницей, что здесь не проходят морские пути и нет надежды на то, что тебя спасет какой-нибудь корабль, — здесь только одиночество и верная голодная смерть. Впрочем, я еще могу поплыть на этот остров, дойти до города и предупредить жителей. А что, если у них есть какие-нибудь средства? Никто другой нас спасти не может. Вдруг на меня нахлынула волна жалости к ним, попробую-ка я предупредить их. Я забрался в шлюпку. Никто не обратил на это внимания. Когда заметят мое исчезновение, я буду уже там, в городе. И сообщу им все. Я не намерен следовать примеру нашего командира. Пусть узнают. Пусть сами решат. Интересно, будут ли они так же упрямо работать, как наш тупой экипаж? И тут — стыдно сознаться — у меня всплыли дикарские представления о загробной жизни. Доплыв до берега, я побрел по берегу. Ожидал, что встречу местных жителей. Но не увидел ничего, кроме мрачных контуров их обиталищ. Уровень строительства явно невысокий: здания тянутся кверху, крыши домов крутые, видно, из-за климата. По-видимому, из-за моря, здесь часто льют дожди. Мне этот город не слишком понравился. Я не променял бы на нее свою родину, но все же это лучше, чем смерть. Немного подождав, я решил зайти в город. Но обернувшись я заметил: что к берегу причалила вторая шлюпка с нашего корабля. Гребцы высадились на береги они помчалась прямо ко мне. Я быстро побежал и укрылся в лесу. Они подбежали к лесу, но не пошли вслед за мной, а кричали через громкоговоритель. Звали меня, снова и снова повторяли мое имя. Я заткнул уши. — Возвращайся, немедленно возвращайся! — услышал я голос командира. — Нам удалось починить корабль, плотник сократил срок ремонта, мы сейчас отплываем… Лжец, подумал я, знаю твои штучки, хочешь заманить меня в этот коллективный гроб, воображаешь, что я опять поверю тебе. Тогда испытание, сейчас плотник — только бы успокоить труса. Глупец! Вторично вам меня не обмануть. Я знаю, сколько длится ремонт, немного разбираюсь в кораблестроении. Мановением волшебной палочки их не исправишь. Мира, рыдая, уговаривала меня вернуться, ведь здесь меня никто не спасет, я могу только повредить местному населению, говорила, что разлюбит меня. Словно мы могли надеяться на какое-то будущее! — Хочешь стать для них ангелом смерти? Хочешь подготовить их к страшному суду? — издевалась она. — Неужели ты не понимаешь, в чем единственное спасение от смерти? Зачем она без конца поучает меня? Если жители этой маленькой страны не найдут выхода, я присоединюсь к ним, хотя бы они перед гибелью даже предались безумным оргиям или впали в религиозный экстаз. Они такие же люди, как и я, и это объединяет нас; наверняка у них не такой бесчувственный командир, как на нашем корабле. Опять прозвучало мое имя. Они дали мне десять секунд на размышление, а затем я должен сообщить, где нахожусь. Выждали десять секунд, а потом ушли к шлюпкам. — Ты сделал свой выбор. Оставайся один… — сказал на прощание командир и добавил еще несколько слов — формулу, которая обычно сопутствует изгнанию со службы за дезертирство или преступление. Как только они скрылись из виду, я побежал к ближайшему дому и стал колотить в ворота, но они рассыпались от моих ударов. Здания были покинуты, вся утварь запылилась и истлела. Дома пустовали. Несколько часов я бегал по городу и нигде не встретил ни одного человека. Временами мне казалось, что жители этого города невидимы или на ночь прячутся в пещеры. Но я никого не смог обнаружить. Ни в городе, ни за городом, ни под землей. Зачем бы, имея такие дома, им скрываться под землей? После долгих блужданий, я обнаружил скелет. Человеческий скелет. Сначала я подумал, что сошел с ума, что мне это мерещится. Почему скелет человека, валяется посреди дороги? Может, на этот город напали мамоно и убили всех жителей? И может это всё произошло очень давно? Но зачем тогда было посылать нас на разведку? Я ничего не понимал. Мне пришла в голову мысль, посетить городскую ратушу, которая находилась в центре города и выделялась на фоне домов своей высокой башней. Добежал до ратуши я за несколько минут. Внутри было большое, совершенно заброшенное пространство. Я побежал к комнате мэра. Двери передо мной рассыпались. Там была карта на стене. Невероятно старая. Но на неё было указано направление, в котором много веков назад уплыли отсюда люди, — к берегам нашей страны. Возможно ли это? Неужели я открыл родину наших предков, безыменный остров, название которого было забыто в эпоху вековых распрей? Значит, они уже давно собственным умом, своим трудом, терпеливой борьбой против смерти нашли средство спасения от катастрофы, которая сейчас разразится?! Поднявшись на башню, я увидел белый парус. Откуда? Как он сюда попал? Он удалялся от этих земель. Неужели военный корабль? Нет, это наш корабль. Спасенный. На этот раз командир сказал правду. Мира тоже говорила правду. Жители этого города знали правду. Человечество знало правду. Светает. Тени отступают, окружающие предметы ярко окрашиваются, небо становится светло-голубым — восход смерти. Через несколько часов звезда столкнётся с землёй. Сожжет все окружающее. Но только не правду, известную человечеству. Я не понял ее. И остался в одиночестве. Единственный человек, которому предстоит умереть на этой земле.