Там, где мое место

Смятение. Именно его ощущает Киллиан всем своим существом. — Настало время вернуть тебя туда, где твое место, — произносит Зевс, и Киллиан чувствует, как слова правителя Олимпа болью отдаются в висках, с дикой силой вырывают сердце и не оставляют ничего, кроме пустоты в душе. Он знает, что обещал Эмме двинуться дальше, не дожидаться той минуты, когда ее душа переступит порог Подземного мира, и вот сейчас он готов сдержать свое обещание, но что-то заставляет его оглянуться назад. «Где твое место…» — повторяет про себя Киллиан и сразу понимает, отчего чувствует смятение. Откуда взялась эта острая боль в груди. Почему он, обещав двигаться вперед, так безумно хочет повернуть назад. Ему необходимо дождаться ту, без которой он не представляет себе «лучшей жизни». Ведь его место находится только рядом с ней. Мудрый, спокойный взгляд Зевса как будто напоминает ему, что выбор сделан, и он со смирением должен принять свою судьбу. С тяжелым сердцем, понимая, что не может ничего изменить, Киллиан вновь устремляет свой взгляд вперед, туда, где через мгновение появляется яркий свет. С каждым шагом, приближающим его к источнику божественного сияния, этот свет становится все ярче, словно приглашая окунуться в него. И с каждым шагом Киллиан ощущает, как боль в груди утихает; отчаяние, охватившее его минуту назад, теряет свою глубину; все чувства, переполнявшие сердце и давившие на него тяжелым грузом, словно притупляются, а счастливые, теплые моменты земной жизни видятся сквозь полупрозрачную дымку. «Так вот он какой… рай!» — с глухой тоской думает Киллиан, ибо не желает расставаться с бережно хранимыми им воспоминаниями. Не хочет безвозвратно забывать, ему необходимо помнить Эмму Свон, потому что когда-нибудь она вернется к нему. Когда-нибудь они снова будут вместе и смогут любить друг друга без всяких преград. Киллиан останавливается. Последний шаг, и он окажется там, откуда не сможет помочь Свон, где, возможно, не будет ее помнить, откуда он уже никогда не вернется. Он со страшной силой стискивает зубы, по крайней мере, так ему кажется, но не ощущает ровным счетом ничего. В неистовом порыве сжимает кулаки, но не чувствует боли. Киллиан отчаянно цепляется за воспоминания, которые неумолимо ускользают от него. Но он дал обещание и должен сдержать его. Он делает еще шаг, позволяя яркому свету накрыть его с головой, и в этот последний момент он непрестанно шепчет одно: «Эмма».

***

Внезапный сильнейший удар о грудную клетку практически сшибает Киллиана с ног. Удержавшись от падения, он видит, как божественный свет, окружавший его ранее, отступает. Его приятное тепло больше не согревает, а ослепительное сияние больше не указывает путь. Холод. Киллиан чувствует пронизывающий холод и сырость. А еще он ясно ощущает, как целая буря различных эмоций зарождается где-то внутри, готовая в любую минуту вырваться наружу. Чувства переполняют его. Они пришли на смену той пустоте, которую он так остро ощущал мгновение назад. Что-то мокрое неожиданно касается его щеки, и, дотронувшись до нее, он не сразу осознает, что то была капля. Дождевая капля. В попытке понять, что происходит, Киллиан оглядывается по сторонам и замечает в нескольких шагах женскую фигуру, стоящую спиной к нему. Белокурые собранные в высокий хвост волосы, знакомый, такой родной силуэт… Возможно ли это?! Он хочет окликнуть ее, но боится, что это иллюзия, мираж, шутка богов… Его собственный рай, который может бесследно исчезнуть. Ему нужно мгновение, чтобы отбросить свой страх. Одно мгновение, чтобы осознать: он должен проверить, может ли это быть реальностью! — Свон, — негромко зовет он. Он видит, как фигура, стоящая перед ним, словно застывает на миг, а затем резко оборачивается, и сердце… его живое, бьющееся сердце начинает бешено стучать в груди. — Киллиан? — с надломом произносит Эмма. Вместо отчаяния, боли и неверия на ее лице появляется искренняя, ликующая радость. Секунду спустя она уже находится в его объятиях, и он, с неистовой силой прижимая ее к себе, чувствуя дурманящее живое тепло ее тела, целует. Целует до подгибающихся колен. До головокружения. Потому что до сих пор не верит, что все это реально. — Как?.. Почему ты здесь? — срывающимся голосом произносит она, когда они наконец находят в себе силы оторваться друг от друга. По ее щекам текут слезы. — Это Зевс… — начинает Киллиан и чувствует, как Эмма вновь покрывает его лицо горячими поцелуями, и он не может сдержать счастливый смех, ликование, которые переполняют его. — Он, должно быть, отправил меня обратно в награду за то, что мы помогли победить Аида, — продолжает он, между жадными поцелуями пытаясь, осознать всю немыслимость собственных слов. — Что?.. Подожди, что? — Эмма будто с неимоверным трудом отрывается от него и непонимающе смотрит, словно сама не верит в то, что все происходящее реально. — Зевс… самый могущественный парень, который правит Олимпом, — Киллиан не успевает закончить, потому что снова чувствует ее горячие губы на своих. — Мне неважно, неважно, как ты оказался здесь, — обрывающимся шепотом произносит она, обнимая его с бесконечной нежностью. — Ты здесь, и я счастлива! — выдыхает она, прижимаясь лбом к его лбу. Киллиан прижимает ее к своей груди, вдыхая аромат ее волос, чувствуя ровное биение ее сердца в такт со своим, и понимает, что для него нет никого и ничего важнее ее. Сердце его заполнено ею, и так будет всегда. «Ты знал, Зевс, — с улыбкой обращаясь к небесам, думает он, — что именно рядом с ней — мое место». Она — его жизнь… Его любовь… Его Эмма…