Сердце Азкабана

Бескрайняя, необъятная морская гладь за все время существования Земли никогда не была спокойной. Море постоянно меняло свое настроение и решало, быть ли ему сегодня сонным, благожелательно принимая в свое лоно гостей, или гневаться, потопляя корабли. Сочетая в себе тысячи оттенков синего и бирюзового цвета, притягивая магов и маглов многочисленными щедрыми дарами, оно завораживало своей красотой. И лишь в одном месте воды всегда переходили в бушующий чёрный поток, превращаясь в яростного зверя. Азкабан. Казалось, волны мстят за то, что замок некогда встал у них на пути, и с каждым всплеском стремятся вернуть свои владения, бешено вгрызаясь в черные камни. Разозлённая стихия добавляла депрессии тем, кто осмеливался ступить на каменные плиты Азкабана. Каждого мага одолевал беспричинный ужас, смешанный с порывами внезапной тоски и страха, которые проникали под кожу, выедая ходы, словно клещ, вырывая из памяти самые страшные и мрачные воспоминания, похороненные на самой большой глубине человеческого подсознания. Это место для магов всегда имело особенное значение, ведь именно здесь находился каземат для заточения всех преступников магического мира. Тюрьма Азкабан. Чёрное массивное строение только над уровнем моря состояло из ста этажей, возвышаясь среди бушующих волн, словно король над ликующей толпой. Никто и никогда не спускался по каменным лестницам узилища на самый нижний, глубинный уровень, где царили мрак и холод. Сотни, тысячи заключенных отбывали свои наказания, а самых опасных и мерзких преступников отправляли на нижние уровни — туда, где царила беспросветная тьма. Казалось, даже солнце избегало этого замка, стараясь случайно не уронить ни единого лучика на черные камни. Боль, страх и отчаяние безраздельно царили на острове, сгущаясь в воздухе настолько, что лишали сил и веры любого мага, будь то преступник или аврор. Поэтому никто без крайней надобности не стремился попасть в это древнее и мрачное сооружение. Тем более что из тюрьмы не было никакого выхода, кроме как к самой Госпоже. Но не чёрные камни и ярость стихии пугали магов, а то, что было за стенами, то, что вселяло страх и первобытный ужас — слуги этой тюрьмы. Стражи Азкабана — дементоры, существовали всегда, сколько стоял этот замок. Они кружили вокруг него, высасывая все крупицы радости и веры из людей, питаясь любыми положительными эмоциями и напоминая огромных стервятников. При их приближении веяло могильным холодом, мерк любой свет, всё покрывалось инеем и тонким слоем льда. Черные балахоны рваными краями развевались вокруг существ, скрывая ноги и тощее тело, капюшон закрывал лицо, оставляя открытым только круглый рот, снабженный несколькими рядами отвратительного вида зубов, которые создавали воронку, когда дементоры «питались». Иногда им разрешали высасывать и души заключенных, приговоренных к смертной казни. Тогда дементоры наклонялись над обреченным магом и прикладывались воронкой ко рту, вынув саму суть души и оставляя только телесную оболочку без признаков жизни. Этот процесс маги назвали «поцелуем» дементора.

***

Ниже минус десятого этажа, где размещали самых опасных магов, находились ещё примерно сто ярусов, которые были опорой замка, подобно тому, как крона дерева отображается корнями, полностью изъеденными длинными переходами жуков-древоточцев. На самом нижнем уровне фундамента замка располагалось сердце Азкабана — большая пещера, освещенная несколькими голубыми кристаллами, прочно сращенными со стенами. Посередине грота ярко сиял громадный кристалл — правильный октаэдр, больше трех футов в высоту, который иногда выбрасывал острые лучи холодного света во все стороны. Он словно притягивал огромное существо, парившее под потолком. Оно напоминало дементора, но черная мантия была образована большими кожистыми крыльями, и не была похожа на рубище нищего, а многими складками, напоминающими черные живые ленты, простиралась в темные углы пещеры. Распахиваясь и трепеща, будто от ветра, крылья иногда открывали напоказ сильное тело с рельефными мышцами и длинные волосы. Верхнюю часть красивого лица не было видно в тусклом освещении пещеры. Но черные нечеловеческие глаза, которые то и дело полыхали кроваво-красными рубинами, и красивые губы, сложенные в презрительную гримасу, хорошо дополняли общую картину. Существо протягивало руки с длинными когтями к самому кристаллу, будто стараясь согреться, и то и дело дергаясь, когда очередной блик от камня выбрасывал голубой протуберанец в его сторону. Ног у твари не было — вместо них клубилась первородная тьма, жадно впитывающая каждый луч с холодного алтаря. Существо, что безраздельно царило в самом основании Азкабана, без единого шанса выйти на свет, покинуть пещеру, ставшую тюрьмой навеки — это Король Дементоров. Зависая над кристаллом, он постоянно вспоминал всё то, что привело его к такому положению.

***

Наш народ не всегда был таким, каким привыкли его видеть маги. Мы были благословленной Богами расой и жили, почитая законы Магии… Как же давно это было… Я уже и не помню как называлось то место, что я когда-то считал своим домом… Эйзенблар…? Да, именно так — Эйзенблар! Красивейшая страна с множеством зеленых деревьев, солнечных долин и уютных домов, что находились аккурат на том месте, где ныне стоит Азкабан. Мы процветали. Не зная бед, мы жили в мире и гармонии со всеми расами. Давным-давно. Настолько давно, что память еще жива, но всё покрыто пылью времени… Как же слепы мы были… Я был… Как искупить всю вину, которая растёт и растёт вот уже тысячу лет… Тогда, в те далекие времена дементоры были воплощением добра и света. Маги-птицы все были похожи друг на друга: высокого роста и идеального телосложения, с огромными кожистыми крыльями, мы были наделены способностью дарить радость каждому, кто прикоснется к нам. Любой мог просить о помощи, и мы никогда не отказывали. Мы несли радость, веру, отгоняли тьму и вселяли уверенность в завтрашнем дне. И это был наш Дар. Такими были все мои братья и сестры по расе, пока однажды не случилось непоправимое. Чем больше приходило людей, тем больше мы гордились. Постепенно гордость нашим Даром переросла в гордыню. Появились первые недовольные, которых отрывали от основной работы и направляли на приём страждущим. Дементоры постоянно стали вопрошать, почему мы, такая могущественная раса должны помогать остальным, почему мы должны делиться с ними радостью, вселять в них уверенность, наделять мужеством? Мы, первая раса, все делали сами, так почему же остальные так слабы? Я не находил ответа, ибо мы слушались Магию, и это казалось самым правильным… Постепенно недовольство нарастало, переходя в гнев. Сперва это были простые жители, через пару месяцев уже придворные, подхватив сплетни, стали наседать на меня, вынуждая закрыть страну от захожих странников и просителей. На протяжении нескольких лет народ роптал, и когда почти назрел бунт, я принял решение закрыть доступ в Эйзенблар для других рас. День за днем пролетали недели и годы. Все вокруг стали уверены, что нет никого достойнее нас, и что мы являемся высшей расой, а другие народы и вовсе не должны влачить свое жалкое существование. Ненависть и гордыня одолели меня, а потом и все поданные уверились в том, что они являются самыми уникальными существами, и что ни один чужак не имеет права находиться рядом с нами. Я был словно в дурмане. Целыми днями парил над землей, вместе со стражниками выискивая чужаков, которых потом с позором выставляли из страны. Постепенно я проникся мыслью, что мне надо найти ритуал отвержения, который очистит этот мир от других рас. Штудируя множество библиотек страны, я обнаружил ритуал, исполняющий одно желание, и чем ужаснее жертва, тем большее желание можно было воплотить. Когда Луна обошла вокруг своей оси два раза и закрылась кровавой тенью, я спустился в ритуальный зал, просить Магию помочь нам в нелегком деле. И вот уже тогда я должен был почувствовать, что Магия не ответила, но гордыня помешала, и я всё-таки решился на отвержение. Ритуал требовал жертвы. Кровавой, как и Луна, что красным светом озаряла всё вокруг, проникая сквозь узкие бойницы главного ритуального зала. Зелья уже давно ждали, когда их окропит моя кровь. Я надрезал запястье и пролил несколько капель прямо в чашу, где было зелье, которым мне предстояло рисовать пентаграмму. Вокруг меня, не дыша, ровным кругом парила вся знать моей страны, готовая в любой момент подпитать меня энергией. Прочитав первый катрен из свитка, я приступил к рисунку… А поданные стали повторять его, многократно усиливая приток магической энергии к нашему ритуалу. Я должен, должен был понять, что что-то не так! Но, увы, я был поглощен предстоящим действом и продолжал… Спустя два часа пентаграммы покрывали пол причудливой сеткой, которая наливалась ярко-алым светом. Руны пульсировали, многочисленные жертвы лежали рядом с пентаграммами, находясь под мощными чарами связывания. Рядом со мной была спелената молодая женщина, лет двадцати пяти, с толстой черной косой и пронзительными синими глазами. Она уже не сопротивлялась, и поэтому поместить её в ритуальный круг оказалось на редкость легко. Раскинувшись, женщина обреченно смотрела на меня, одетая только в ритуальную тунику, вышитую золотыми рунами. Словно в тумане я подлетел к ней и надрезал запястья и стопы, вкладывая в каждую рану острый кристалл: рубин, сапфир, изумруд, топаз и бриллиант. Последний камень разместился ровно посередине лба жертвы, кровь которой заливала все руны, быстро впитываясь и делая надпись выпуклой. Казалось, что воздух сгущается, а пентаграмма начинает оживать, настолько заметны были перемещения внутри рисунка. Женщина начала дергаться, но невидимая сила плотно прижимала её к полу, обвивая красными лентами, впивавшимися в плоть, пронизывающими каждый дюйм тела. Мои катрены подхватили все, кто присутствовал на ритуале, одновременно выпуская кровь у всех жертв, число коих близилось к двумстам. Эх, если бы я только знал, чем обернется этот процесс для всего моего народа! Когда я занес нож, чтобы перерезать горло своей жертве, внезапно центральная пентаграмма взорвалась. Некая сила всех расшвыряла по стенам, прижала так, что мы не могли пошевелиться, обломала наши крылья и спеленала магией. Посреди зала уже никого не было, а прямо из пола поднималась маленькая девочка, одетая в белоснежное платье. Сияние, исходившее от её кожи и одежды, нельзя было спутать ни с чем. Мать Магия сама явилась нам. Она не сказала ни слова, лишь повела рукой, и все стало рассыпаться в прах. Рваные крылья превратились в лохмотья мантии, лица скрыл капюшон, а сами тела присутствующих стали съёживаться и усыхать. На руках выросли когти, а вместо рта появилась отвратительная щель, в которую со свистом входил воздух. Вокруг резко похолодало, каменный пол стал скользким ото льда, а обломки стен покрылись инеем. Магия повторно махнула рукой, и руины стали выстраиваться ровным треугольником, образуя пещеру, а над ней строение, которое проваливалось в твердь земную с огромной скоростью. Мои бывшие поданные вылетали из проемов, как вороньё, а я не мог пошевелиться, привязанный к огромному кристаллу, который вырос в самом центре пещеры. Подойдя ко мне вплотную, Магия взглянула на меня и молвила: — Ты разочаровал меня, дитя… Попрал все мои законы, возжелав оставить свою расу единственной во всем мире. Я до последнего надеялась, что ты одумаешься и остановишься! Ты не погнушался древним ритуалом, который не должен был видеть ни один смертный. Я дала вам самый светлый Дар, устроила вашу расу на самом благополучном месте Силы! На вас была возложена миссия хранить равновесие, вести мир к процветанию и гармонии… Но ты, правитель Эйзенблара, недостоин моих даров… За это я проклинаю твой род вечно служить самым слабым магам. Вы будете три тысячи лет охранять замок, который теперь будет стоять над твоей головой, Король! Ни один из вас не будет ведать, что такое радость и смех, питаясь этими эмоциями и сея страх, ненависть и отчаяние среди народа. И не будет вам насыщения! Приблизившись к человеку, вы сможете питаться и душами, но если хоть один человек пострадает от ваших прикосновений безвинно — срок наказания увеличится ровно на тысячу лет… А ты… Ты будешь узником этой пещеры и почувствуешь всю боль, что хотел причинить другим… Будешь смотреть, как твой народ превращается в отверженных, которые погружаются во тьму… Как от твоей, некогда великой расы остаются только паразиты, не способные существовать в этом мире без других, без их переживаний и радости… Да будет так! Магия прошла сквозь стены пещеры, сделав их на миг прозрачными. Я увидел высокий замок, простиравшийся ввысь на много этажей, населенный духами, призраками и неведомыми тварями, которые, так же как и я, теперь будут служить этому замку…

***

Бывший Король Эйзенблара вздохнул и вновь принялся выцарапывать руны на поверхности кристалла, силясь завершить новый рунический круг и возвратить прежнюю жизнь. Он протягивал руки с длинными когтями к самому кристаллу, пытаясь коснуться его. Но когда очередной блик от камня выбрасывал голубой протуберанец в его сторону, обжигая и без того дымящиеся пальцы, Король шипел и отстранялся, а потом снова тянулся к прозрачной поверхности…