Ледяная шизофрения

      Джувия медленно шла по коридору. Несколько шагов, и она открывает тяжелую металлическую дверь. Это место женщина возненавидела с первой секунды. Длинный коридор с множеством дверей. Больница, а похожая на тюрьму. Свет был мягким, ненавязчивым.       Еще десять минут до отбоя. Десять минут до того, как это место окончательно превратится в кошмар. Они здесь. Все они. Другие. Люди, мир которых устроен по другому, мир которых идет под косой линией. Их заперли здесь, отгородили, считая их опасными. Но они всего лишь больны. Им всего лишь нужна помощь.       Стеклянная дверь и стены — это все, что отделяет их от реального мира. От радости, любви, печали, боли, и просто обычной человеческой жизни.       Джувия подошла к первой двери. Женщина, лет сорока, сидела на кушетке, и что-то рисовала в альбоме. Черные волосы были собраны в пучок, а выбившиеся пряди небрежно спадали на лицо. Она хаотично водила черным карандашом по белому листу бумаги. Какие-то круги и линии. Локсар внимательно рассматривала женщину. Она попала к ним три года назад. И все эти три года, каждый божий вечер, она рисует что-то в альбоме. Джувия сделала пометку в отчете, а тогда перевела взгляд на пациентку. Женщина пристально смотрела на докторшу. Ее большие голубые глаза отдавали странной сыростью и холодом. Несколько секунд пациентка просто осматривала Локсар, медленно наклонив голову набок. Потом она сорвалась с места и подбежала к двери, со всей силой прижав лист бумаги к стеклу. Джувия от неожиданности пошатнулась назад. Но потом взяла себя в руки. Она слегка приблизилась к двери. Тогда-то доктор и смогла рассмотреть, что все время рисовала эта «безумная». Линии и круги — это люди, двое взрослых и двое поменьше. Все были зачеркнуты, кроме одного человека с длинными волосами.       И тогда Джувия все поняла. Она слышала историю женщины, которую зовут Лилиан Кросс. История о том, как одна женщина пришла домой после работы и в гостиной нашла своих двоих сыновей, повешенных на карнизах, в разных углах комнаты, а после, как она билась в истерике и искала мужа, который оказался в клочья растерзан руками какого-то ублюдка, которому он не дал чаевых в баре и тот отомстил ему, убив детей и его самого, женщина сошла с ума, просто потеряла рассудок. Джувия испытывала жалость к этой женщине. Не каждый сможет пережить такое горе, вот и она не смогла. Локсар медленно отошла от двери и направилась к следующей.       За следующей дверью сидел пожилой мужчина, который в одиночку переставлял фигуры на шахматной доске. Бледная кожа, впалые щеки и глаза, костлявые руки и ноги. Он не реагировал ни на что, даже когда Джувия постучала в дверь, на что откликнулись другие пациенты из соседних комнат, но не он. Локсар открыла его карточку и тихо причитала имя. Фрид Джастин, а рядом и его фотография. Но уже прошлого его. Красивый мужчина, с прекрасными зелеными яркими волосами, зеленовато-синие глаза. И его историю Джувия знала. Он мог покорить любую девушку, даже самую неприступную, и покорил. Мираджейн — имя волшебной красавицы. Возлюбленная Фрида, которая не бросила его после ужасного, прогрессирующего диагноза — болезнь Альцгеймера. Она была с ним, сколько могла. Помогала и оберегала. Они безумно любили друг друга. Но, как-то раз, Мира не выдержала. А именно тогда, когда любимый забыл ее имя. Он смотрел на нее пустыми глазами и не мог вспомнить, кто она. Женщина пошла в бар, где и выпила лишнего, а по дороге домой ее сбила машина, насмерть. Это стало окончательным ударом для Фрида. Он стал беспомощным. Детей нет, заботится некому, а родственники любимой возненавидели его. Вот так Фрид и оказался здесь. Брошенный и никому не нужный. Он ни с кем не говорил и вообще не говорил. Лишь иногда во сне кричал ее имя.       Джувии было жаль его, но это его прошлое. Ничего изменить она не сможет, лишь обеспечивать его едой, крышей над головой и лекарствами до конца его дней. Локсар вздохнула и поставила пометку в отчете.       А дальше палата за палатой. Разные люди, каждый со своей проблемой, но в одном месте. Кто-то кричит, кто-то поет, кто-то танцует, кто-то смеется, кто-то плачет, а кто-то просто молчит. Одни царапают стены и все время ищут выход, а другие просто смирились и молча лежат на своей кушетке, не пытаясь что-то менять. Никто никогда не поймет их мыслей. Никто не пройдет лабиринт их разума.       Последняя дверь в конце коридора. Стоило Джувии подойти, как лампочка в коридоре замигала. Женщина остановилась и прищурено посмотрела на нее. Сейчас она чувствовала себя словно в страшных фильмах, которые она очень не любила. Но Локсар взяла себя в руки и уверено подошла ближе к двери, хоть и по спине пробежал холодок. За дверью, на кушетке сидел он. Сложив руки в замок и зажав их между колен, он смотрел в пол. Его волосы от света слегка отдавали синевой. Джувия все никак не решалась обратиться к нему, чтобы он обратил внимание на нее. Женщина переминалась с ноги на ногу. Ее переполняло волнение. «Так, Джувия, соберись, он всего лишь твой пациент, ничего более», — настраивала себя в мыслях Локсар. Спустя несколько секунд она уже была готова начать разговор. Но как только женщина открыла рот, он поднял голову. И взор его темных глаз снова пронзил ее. Его взгляд был настолько глубоким, что Джувия снова незаметно стала тонуть.       Мужчина поднялся с кровати и медленной, покачивающейся походкой пошел к двери. Он остановился перед самым стеклом. Джувия отошла на шаг назад, словно пытаясь отстранится от его взгляда, в котором она скоро утонет. Грей наклонил голову на бок и слегка засмеялся. Локсар показалось, что он смеялся с ее страха. Но какого страха? Страха перед ним? Нет, она его не боится. Женщина хмыкнула, гордо задрала подбородок и подошла ближе. — Вы знаете, как выглядит снег, доктор Локсар? — со странной усмешкой спросил Грей, смотря прямо в синие глаза женщины. — Да, конечно, — Джувия удивилась такому глупому вопросу. — Нет, как выглядит «настоящий» снег? — он выделил слово. — Что вы имеете ввиду? — скептически приподняв бровь, ответила Локсар. — А как выглядит лед? — снова спросил Грей.       Джувия с непониманием смотрела на него, а в голове перелистывала все выученные книги по психологии и психиатрии, ведь каждое слово больного всегда что-то значит. — Вижу, что вы не знаете ответа на этот вопрос, доктор Локсар, — Грей выделил ее имя. — А вот я знаю… — загадочно промолвил он. — И как же он выглядит? — Джувия сложила руки на груди. — Он холодный и теплый, прозрачный и мутный, темный и светлый, нежный и грубый… — мужчина приложил руку к стеклу. — …острый и мягкий, воинственный и жалкий, больной и здоровый, любимый и брошенный…       Его голос был грубоватым, но в тоже время он говорил так нежно. Джувия слушала его голос так, словно с ней говорил не простой пациент из лечебницы, а «высокий» человек, который стоит выше этого мира. Голос завораживал, он был еще хуже глаз. Каждое его слово тянуло Джувию за собой. Она сделала шаг вперед, оказавшись вплотную к двери. Женщина приложила руку к стеклу, прямо к его руке и почувствовала тепло. Это тепло быстро распространялось по ее телу. Что же он творил с ней? — Этот лед и есть моя душа, доктор Локсар, — загадочно сказал он и на губах Грея расцвела усмешка. — Твоя душа… — завороженно повторила Джувия. — Я хочу кое-что очень важно сказать тебе, доктор Локсар, — мужчина приблизил лицо к стеклу. Локсар приблизилась в ответ, желая услышать его слова. Но вдруг, лампочка над ее головой заскрипела и с треском лопнула. Джувия испугалась и резко отстранилась от двери, приложил руки к ушам. Вокруг нее стало темно, а впереди был свет. Из его палаты исходил яркий свет, который окутывал его образ. Локсар слегка потянулась рукой к нему. — Что ты хотел… — начала она, но громкий звук, который оповещал об отбое, перебил ее. В комнатах начал гаснуть свет, и в его комнате погас свет, пряча в темень его образ.       Джувия еще несколько секунд стояла и смотрела в темноту. Потом женщина развернулась и поспешила покинуть этот коридор, который был освещен лишь тусклым светом маленьких ламп.