Вернуться

- Ну не волнуйся, Софи, в моем возрасте такое бывает. Инфаркт, кишки, простата... Он шутит, голос y него такой же - с хрипотцой, глуховатый, c тягучим дублинским акцентом. А лицом действительно постарел и выглядит на свой возраст, а не моложе, как обычно. Она бессмысленно перебирает цветы в принесенном ею букете, не решаясь, что с ними делать. Ваза стоит на столике у окна; на тумбочке у изголовья его больничной койки лежит толстый томик, зачитанный до дыр. Надкусанное яблоко. У нее щиплют глаза, но лицо совсем неподвижное, онемевшее, так что она не боится не него посмотреть. - Неужто и простата? - парирует она, не реагируя на «возраст». Сколько они не виделись? Полтора года? Два? С окончания этого ужасного маратона… У нее на все его вопросы другие ответы. Еще она думает, как с ним разговаривать, не упоминая имен, как объяснить, что ей жаль, что не злорадствует… Oн хмыкает и, в свою очередь, игнорирует «простату». - А у тебя все хорошо, я знаю. Отличный проект, офигенный. Mолодец. Поздравляю. И ...вообще… поздравляю. У тебя карьера. Его похвала режет больнее любой колкости. Швырнуть бы этот букет на койку и уйти. Вместо того она направляется к вазе, бросает через плечо: - Спасибо. Он не отвечает, и она оглядывается. Кривая улыбочка, совсем мальчишеская, глаза - чертовски веселые, темные. Больные. - Представляешь - ухаживала б счас за стариком. Она не чувствует своего тела. Вроде бы кто-то другой подхватывает ее, несет через палату и плавно отпускает на колени у его кровати. Она никак не понимает - то ли его руки горячие, то ли ей самой передается жар собственных губ, целует его ладонь, сильный выступ большого пальца - всегда уже хотелось это сделать, остальные пальцы, каждый по отдельности, костяшки, подушечки... Мокрые пальцы почему-то… - Дурачок, - шепчет. - Мальчишка…