Мой монстр

      -Я монстр и я не заслуживаю спасения, — очередная ссора. Мы стоим друг на против друга и орём, понимая, чем всё это закончится. Мы вновь помиримся. Вновь скажем эти четыре слова: — «Прости… Я люблю тебя». А потом поцелуи, постель и через неделю очередная мелочь, которая превратится в очередной скандал и мы опять будем стоять друг напротив друга. И так до бесконечности.       Пока мы не разлюбим друг друга. И даже тогда не факт, что мы расстанемся. Потому, что мы не можем друг без друга. Он мой воздух, которым я дышу. А я его катализатор, который его остановит от безрассудных поступков. Расставшись с ним, я перестану трезво мыслить и вскоре загнусь. А Деймон вернётся к прежнему образу «безжалостного вампира». И вскоре мы встретимся в одном из баров Нью-Йорка, в котором я сидя за барной стойкой буду пить уже третью бутылку бурбона, а Сальваторе развлекаться с очередной брюнеткой, чтобы забыться. А после, заметив меня, он подойдёт и начнётся разговор из раздела- «Неловкий разговор с бывшими». Да, пессимизм так и прёт. И наверное, это звучит слишком самонадеянно и пафосно, но ведь наверняка так и будет.       Мы не сможем друг без друга прожить и несколько дней. И это доказывает наше прошлое. Моё сумасшествие после его смерти. Его сумасшествие после моей спячки и многое другое. Я просто не хочу почувствовать боль, которую я чувствовала после нашего прощания (любого прощания, которое у нас было). Не хочу вновь думать о том, как жить без него и т.д. И я думаю, что Деймон тоже не хочет. Если судить по записям в дневниках Кэролайн и Бонни, Сальваторе особо не был счастлив после нашего вынужденного расставания, которое продлилось семьдесят три года.       И не смотря на все эти ссоры мы счастливы рядом другом с другом. Каждое утро мы на перегонки бежим в кухню и там начинаем готовить завтрак. Я в его рубашке, а он в одних джинсах. Отвлекая друг друга, пританцовывая, постоянно целуясь. А потом я смотрю на часы понимаю, что мы опаздываем на работу и второпях мы быстро готовим завтрак, а после бежим в комнату, чтобы одеться, после чего бегом выходим из дома и садимся в машину Деймона. Он отвозит меня на работу, а после едет в свой офис. И в шесть вечера ровно он приезжает к зданию больнице, забирает меня и мы едем в парк и там гуляем, рассказывая про сегодняшний день, поедая мороженное. А потом домой, где мы смотрим какой-нибудь фильм, после чего Деймон идёт в кабинет разбирать бумаги. И где-то в десять вечера он приходит в спальню и мы "засыпаем", а после действительно засыпаем в объятиях друг друга. Идиллия.       Но и в идеальной жизни есть проблемы. И в нашей жизни они тоже есть. Например, моя чувствительность ко всему, которая появилась недавно. Последствия беременности. Сейчас я легко могу придраться к любой мелочи. Я умом понимаю, что это глупо, но слова так и вылетают из моего рта. И Деймон минут десять пытается привести меня в чувства, но потом он перестает игнорировать и начинает вслушивается в слова, вести со мной дискуссию на повышенных тонах. И этот разговор обычно длится минут двадцать, пока я не успокоюсь. Одним словом- дурдом. И я удивляюсь, что Деймон меня терпит. Я бы давно сбежала. Но Деймон не только меня терпит, но и находит это смешным и милым. Но мне все равно стыдно за всё это.       — Эй, посмотри на меня, — подхожу к Деймону поближе и беру лицо в свои руки, заглядывая в его голубые глаза, — Да, ты монстр. Я даже с этим не буду спорить, но есть одно «но». Ты- мой монстр, Деймон Сальваторе. И ты ошибаешься в том, что не заслуживаешь спасения. Я знаю, что ты любишь меня. Каждый, кто способен на любовь, может быть спасён. Не забывай это. А если забудешь, то я с радостью тебе напомню — с улыбкой говорю я, а потом поцелуй. Нежный, долгий поцелуй после, которого Сальваторе понимает, что я наконец-то успокоилась. Он берёт меня на руки и мы садимся на диван. Начинаем мирится. А потом тихий разговор о малыше и его будущей комнате, пока Деймон поглаживает меня по животу. И после нежные поцелуи, которые хочется чувствовать вечно и поездка в спальню на его руках, на которой он настоял.       И так до бесконечности.