Лебединое озеро

Киллиан не может отвести от нее глаз, завороженный ее красотой и грацией. Он видит, как балетмейстер труппы — Август Бут — подводит ее к собравшимся на званом вечере гостям. На ее лице — очаровательная улыбка, пока она, кажется, в смущении пожимает каждому руку, принимая заслуженные поздравления. У «Нью-Йорк Сити балет» сегодня премьера, и новая прима труппы блистала на сцене в «Лебедином озере». Киллиан нервно сжимает бокал, чувствуя легкое головокружение. Он отставляет шампанское, но ощущение невесомости не проходит, и он задумывается: а в напитке ли дело? Он видит, как в сопровождении руководителя труппы она направляется в его сторону. Сердце бешено бьется в груди, а ноги почти не ощущают опоры под собой. Такого с ним раньше не случалось. — Добрый вечер, мистер Джонс! — восклицает Август Бут, руководящий труппой на протяжении нескольких лет. — Я так рад видеть вас здесь среди собравшихся. Киллиан улыбается, пожимая протянутую руку, но про себя думает, что у него были совсем другие планы на вечер, и, если бы не его приятель, он бы сейчас плавал на своей яхте где-нибудь в заливе. Теперь он искренне радуется тому, что поддался на уговоры своего школьного друга Дэвида, когда он и его жена Мэри Маргарет позвали его на открытие сезона. Она работает журналисткой в «Нью-Йорк Таймс» и освещает все важные события города. Киллиан любит бывать в театре. Любовь к искусству привили ему родители еще в детстве. Было время, он даже собирался податься в актеры, но в конце концов избрал совсем иной путь. Теперь ему принадлежит одна из самых крупных судоходных компаний мира, которую в свое время он смог поднять со дна после нелегальных махинаций своего отца. Чтобы погасить все долги Джонса-старшего перед государством и заработать себе совсем иную, чистую репутацию, он трудился день и ночь. В конечном итоге он получил заслуженный успех, а работы стало еще больше. Правда, теперь в его компании было все налажено, и он мог работать удаленно. Тем не менее времени на искусство стало катастрофически мало, да и он давно перестал получать удовольствие от постановок. Большинство из них казались ему неинтересными, бесталанными, а где-то даже откровенно вульгарными. Европейские артисты, которые периодически приезжали в Нью-Йорк, показывали совсем иной уровень. Так он считал до этого самого вечера. До того, как увидел новую солистку труппы. — Для меня честь быть здесь, — отвечает Киллиан, пытаясь отогнать непрошеные мысли. Но стоит ему остановить свой взгляд на балерине, что успела пленить его еще со сцены, как сердце заходится в бешеном ритме, больно ударяя о грудную клетку. К Буту подходят другие гости, и он, извинившись, отходит с ними в сторону. Киллиан остается неподвижно стоять напротив нее и понимает, что ему еще никогда не было так сложно подобрать нужные слова. После минуты молчания он делает неимоверное усилие и наконец произносит: — Могу я сказать вам, мисс, что вы были великолепны? Еще никогда я не видел такого потрясающего исполнения «Лебединого озера». Вы были прекрасны, словно лебедь… — Киллиан чувствует, как голос его дрожит на последних словах, но ничего не может поделать с собой. Господи, ну и дурак же ты, Джонс! Он видит, как она смущенно улыбается, а затем тихо произносит: — Спасибо. — Киллиан наслаждается тем, как звучит ее голос: он нежный и теплый. Таким он себе его и представлял. — Наверное, я оправдала свою фамилию. Он застывает на месте и впервые с момента спектакля осознает, что так и не узнал имени той, что в одно мгновение, кажется, перевернула его жизнь. Будто почувствовав его смятение, она улыбается и говорит: — Свон. Эмма Свон. — Свон… — повторяет Киллиан. — Лебедь… — Именно так. Кажется, «Лебединое озеро» для меня станет балетом-талисманом. Исполнив одну партию из него, я поступила в балетную школу, сдала выпускные экзамены и получила работу здесь. — И правда… — словно не своим, глухим голосом соглашается Киллиан. Что с ним происходит?! «Нужно сказать ей еще что-то! Просто необходимо!» — повторяет он про себя и чуть громче произносит: — Теперь, кажется, я стал вашим вечным поклонником. Когда я смогу увидеть вас… — Ее щеки краснеют, и она, явно смутившись, опускает взгляд. — На сцене, — добавляет он, понимая всю двусмысленность своей фразы. — Не могу сказать, — откликается она, все еще не поднимая глаза. — Завтра у нас начинаются гастроли в Европе, поэтому… Но гастроли длятся несколько месяцев! — Я… — начинает он, но его прерывает мистер Бут, который радостно восклицает: — Эмма, дорогая моя, у меня есть отличные новости. Пойдемте, я познакомлю вас с моими давними друзьями, и они расскажут вам о своих впечатлениях от сегодняшнего выступления. Мистер Джонс, вы будете не против, если я украду мисс Свон? «Я чертовски против!» — гневно думает Киллиан, а вслух сухо отвечает: — Нет. Бут уводит Эмму к группе гостей, стоящих в отдалении, но Киллиан успевает заметить, как на мгновение она оборачивается к нему. Может, и она хотела остаться? — Кажется, ты рад, что сейчас не стоишь у штурвала, — подавляя смешок, говорит подошедший Дэвид. — Даже не начинай, — цедит Киллиан, не отрывая взгляда от Эммы. — Она хороша, — словно не услышав его, продолжает Дэвид. — Настоящая красавица. Но она из балета, приятель. Не связывайся ты с ними. Все время на гастролях, вечные травмы, поклонники, — начинает загибать пальцы он. — В общем, одна нервотрепка с ними. — Я смотрю, у тебя богатый опыт, — мрачно произносит Киллиан. — Ну, опыта в отношении балерин у меня нет, но я наслышан, — с серьезным видом отзывается Дэвид. — В общем, я считаю… — Ты не понимаешь… — перебивает его Киллиан. — Ради такой женщины можно пойти на любые безумства. Ради нее я готов отправиться на край света… — Ага, и времени, — прыскает Дэвид. — Ой, не смеши… Один раз увидел — и все? Пропал? — фыркает он. — Так, думаю, пора мне вытаскивать жену с этого мероприятия. Завтра у меня насыщенный день. Ты с нами? Киллиан будто с трудом понимает, о чем говорит его друг. Он видит, как Эмма в сопровождении Бута покидает зал. Последние надежды вновь заговорить с ней исчезают. Но, может, еще не все потеряно? — Да, я с вами, — тихо отвечает он, чувствуя, как сердце его наполняет решимость, а в голове созревает план.

* * *

Киллиан смотрит, как она репетирует. Грациозная, изящная, хрупкая, словно фарфоровая статуэтка, она притягивает взгляд. Манит к себе. Может, все дело в музыке? Нет, дело именно в Эмме. Еще несколько па, одна поддержка, и они с партнером замирают, а музыка затихает. Киллиан видит, как хореограф аплодирует всем и благодарит за работу, а в это время Эмма начинает собирать вещи. — Молодой человек, вы случайно не ошиблись? — неожиданно громко раздается голос хореографа, и все присутствующие поворачиваются к Киллиану. Стоя в дверном проходе, он немного теряется, но затем все-таки проходит в зал. — Совсем нет, — отвечает он, направляясь в сторону Эммы. — Здесь не проходной двор… — начинает хореограф, но осекается, когда слышит уверенный голос: — Все в порядке, мисс Лукас. Он пришел ко мне. — Для встреч с поклонниками есть другие места, мисс Свон, — отзывается та, поджав губы. Эмма ничего не отвечает. Приблизившись к ней, Киллиан останавливается в нерешительности. Кажется, несколько минут они оба молча смотрят друг на друга, затем оглядываются по сторонам, замечая, что зал опустел. — Привет, — первым прерывает молчание он, чувствуя, как сердце вновь начинает отстукивать знакомый ритм. Ритм, которым оно разговаривает только рядом с ней. — Привет, — улыбается она, затем пристально смотрит на Киллиана и спрашивает: — Что ты здесь делаешь? — Приехал к тебе, — просто отвечает он. — Я думала… — кажется, ей также трудно подбирать слова, как и ему, — думала, что… все-таки прошло два месяца, и… — Я был на каждом твоем выступлении, — прерывает ее Киллиан, придвигаясь ближе. Между ними — лишь пара дюймов, и ему кажется, что он слышит, как колотится ее сердце. В такт его. — Я не понимаю… — в ее глазах он читает растерянность и удивление. — После того вечера я понял, что… — Он делает паузу и глубоко вдыхает. — Что должен увидеть тебя. Должен сказать, у вас оказался насыщенный тур, — с улыбкой заключает он. — Но почему… почему не подошел ко мне? Не дал знать, что ты все время был рядом? — Наверное, нам обоим нужно было время… чтобы понять. Перед этим последним выступлением я понял, что не в силах больше ждать, — он переводит руку из-за спины. — До этого я посылал камелии, — продолжает он и видит, что она понимает, о чем идет речь. — А сегодня, для нашего первого свидания, решил выбрать розу. — Свидание? Не помню, чтобы мы говорили об этом, — улыбается она, а глаза озорно блестят. Она аккуратно берет розу, касаясь руки Киллиана пальцами. В этом прикосновении так много нежности и так много несказанных чувств. Мгновение он смотрит на нее, а затем с силой притягивает к себе, сливаясь в поцелуе. Нежном, чувственном, страстном. Между ними будто настоящее волшебство. Когда им обоим начинает не хватать воздуха, они наконец отрываются друг от друга. Прижавшись лбом к ее лбу, он тихо поддевает: — Кажется, это значит «да»?