Часть 1
19 декабря 2012 г. в 17:03
Зал залит тьмой, аккорды вводят в транс. Только сцена огромным светлым шаром выделяется в искусственной ночи. Только один человек существует сейчас, в ритме его сердца и его струн бьются сотни сердец, только на него устремлены тысячи горящих глаз.
Его губы приближаются к микрофону.
- Время угрюмое, кончились праздники…
За его спиной разверзается настоящая живая ночь. Она пульсирует и затягивает.
- Мир и покой, мир и покой.
Что-то светлое отделяется от каждого в зале и бледно-жёлтыми пятнами, пульсируя вместе со всем, улетает в ночь за спиной кудрявого человека с гитарой.
- Ломятся в дверь. Это чёрные всадники…
Четыре тени выскакивают из ночи и проносятся по стенам. Они приглядываются к замершим внизу фигурам, к светлым пятнам, уплывающим в черноту, переглядываются, но мужчина снова приближается к микрофону.
- Это за мной. Это за мной!
Тени замирают и вытягиваются, по-солдатски прямо и неподвижно.
- Поздно. Не скрыться. Не стоит в смятении дуть на свечу.
Выйду. Ни звуком не выдам волнения. Не закричу!
Пульсирует музыка, пульсируют вспышки света, озаряющего сцену. В страхе перед живой пульсацией дёргаются и пытаются сбежать четыре чёрные тени. Голос, проникающий в глубины тел, приковывает их к месту. Всё вздрагивает от сладких ударов его голоса. Мягкие губы нежно задевают микрофон, аккорды плетью стегают души, голос, страстный, возбуждённый голос, хлещет и ласкает.
- Пусть меня гонят сквозь город простуженный
И через мост.
Прямо туда, где метелью разбуженный
Старый погост.
Тени, потерявшие волю перед голосом, опускаются в зал, на пол, преклоняют головы и склоняют колени.
- Буду бежать!..
Тени замирают ледяными картинками.
- …Без оглядки, без отдыха.
Только быстрей! Только быстрей!
Сотканные из чёрного клубящегося тумана четыре силуэта напоминают четыре чёрные свечки, воткнутые в зал.
- Слыша в аккордах морозного воздуха
Топот коней, топот коней…
Странный рокот приближается из ночи, ставшей белоснежной. Этот звук не может издавать ничто живое. И ничто мёртвое… Завораживающе-пугающий топот, не слышимый, но ощущаемый вибрацией в теле. И вот он нарастает до такой силы, что эту вибрацию уже невозможно терпеть без стона наслаждения.
- Топот коней.
Мужчина на сцене прижимается к гитаре. Из света за его спиной вырываются четыре чёрных жеребца, сотканных из непроницаемого мрака, их гривы и хвосты языками чёрного костра лижут воздух. Копыта бьют по пустоте.
- В прошлом останутся домики-садики.
Миф тишины, миф тишины.
Бесшумно несутся кони по стенам, вколачивая озноб в тела и выбивая копытами мороз, снежинками падающий в зал.
- Белые улицы, чёрные всадники.
Зимние сны, зимние сны.
Голос внезапно становится устало-снисходительным, Вадим отворачивается, кудрявые пряди скользят по микрофону в неуловимом прикосновении.
Всадники поднимаются с колен, вскакивают на несущихся мимо них жеребцов и устремляются к сцене.
Свет за спиной Самойлова взрывается слепяще-белой вспышкой. Когда глаза понемногу начинают видеть, чёрных всадников уже нет, лучащейся ночи – тоже, в зале снова тепло, самым обычным образом освещена сцена. Вадим бродит в стороне от микрофона, склонившись к гитаре и любовно перебирая струны. А с потолка падают искрящиеся белые ниточки…