В сторону от Рино

      В начале «Страха и ненависти в Лас-Вегасе» есть такая клёвая фраза, помните её? «У нас было и то, и это…»       Так вот. Когда «Фоллаут» начался первый раз, ничего этого не было. И второй раз тоже. И почти все последующие. И эта история прокачки людей на точно на сто процентов запрещённых военных тренажёрах, замаскированных под гражданские — как раз из тех, когда у героя вообще ничего нет.       «Fallout — это байки безостановочно бомжующих чуваков, колесящих по Калифорнии. Мне всегда хотелось рассказывать эти истории так, чтобы было понятно — Пустошь — это ужас какое опасное место…»       — Я ненавижу это радио! Я тебя сейчас ата-та!       — Бз-з-з-з-з! Бз-з-з-з! До самоуничтожения десять секунд. Лол, нет.       Привет. Меня зовут, хотя обычно я прихожу сам. В общем, это неважно. Я Избранный уже целых 24 часа, последние пять из которых я тупо бреду по голой, как взлётная полоса в Аризоне, пустыне. За мной всё это время летит дрон Анклава. Хотя я подозреваю, что его хакнули. Не знаю кто, наверное, рейдеры — только у этих идиотов хватит наглости так изрисовать корпус, что Фрейд обзавидуется. Пара рисунков — любопытные.       Вот только музыки я так и не дождался. Ни блюза, ни джаза, ни панка, ни гранжа. Только агитация. А я ненавижу агитацию. Если они хотят, чтоб я служил Анклаву — пусть попросят, в первых рядах побегу. Могу даже к хабологам податься за хорошую идею. Я на них, между прочим, год жизни убил в рейдах и турнирах. Могу убить ещё столько же.       Я неприхотливый, пока джинсы вконец не истёрлись.       Вы, блин, не ослышались. Я за Анклав. Хотя я в упор не представляю себе, где их искать. Спрошу в Кламате.       — Моё пребывание в этом оазисе для трапперов долгим не будет. Как только я узнаю, в какой стороне Рино, я свалю.       Хрена. У меня нет денег. Нет припасов. Нет полезных знакомств. Ладно, гоню, без всяких там. Всё у меня есть. Кроме хорошей кармы и совести. Запомните, дети! Воровать — плохо! Воровать у пьяных бомжей — совсем плохо! Насильно поить их перед этим, чтобы обчистить до нитки — а, ладно, это нормально. У него коктейль Молотова же!       — Мародёрствовать — значит подрывать доверие к Американской армии. Не мародёрствовать — никогда не скосплеить Мела Гибсона в роли Безумного Макса. Я никогда не обесчещу армию США своим присутствием, потому что кожанка у меня теперь есть. Как пел Старков, «наступает время кожаных плащей и сапог из крокодильей кожи». Так вот, оно не наступает, а уже наступило.*       Если вам скажут, что разнести бар — плохая идея, послушайте. Иначе вы суслик, которого не видно, но он есть.* Или Сулик. Сулик — отличный товарищ, почти все свои деньги я отдал в счёт его долга. Ему можно доверять в этом напрочь слетевшем с катушек мире. Я так думаю. Он простой, как три рубля.       Если после этого внутренний голос воспрянет из алкогольных паров дешёвого постъядерного пива, скажите ему, что бар вы не тронете. Я так и поступил.       Я ничего не помню. Ну, то есть не помню ничего важного. Вот всякую муру — помню.       Внутренний голос оказался своим в доску парнем. Он что-то ещё говорил и пел. Гроулом*, мощным таким. Тоже так хочу! Помню «Ом мани падме хум»*, гимн Кали*, In Bloom «Нирваны» и что-то ещё того же плана.       На мне мои джинсы. Они выглядят так, как будто с ними произошло что-то очень нехорошее. Я им верю. Джинсы — не люди, они не кинут. На мне кожанка. С одним отрезанным рукавом. Всё по канону. Покупал, правда, целую. Фиг с ним. Так круче. Хотя меня до сих пор мучает вопрос — куда мы дели кожанку Сулика? Судя по похмелью, пропили. Моя меня устраивает полностью, этого не отнять: в левом кармане лежит кастет. Хороший такой, лёгкий и смертоносный. С шипами. Журнал «Кошачья лапка», одна штука. Старое, в хлам разбитое радио. Пара яблок. Лопата. Вроде всё, больше ничего нет. Всё кое-как свалено в брезентовый рюкзак.       Пип-бой разбит. Не ходить мне по приборам больше. Хардкор.       Сулик пьян. Проснётся, спрошу, что было.       Спроси-и-ил… В Кламат мы больше не пойдём. Я каким-то чудом спас человека. Траппера Смайли. Ну, тут вполне понятное чудо, мы просто вдвоём с Суликом пошли и в Токсичных пещерах всем наваляли. Наверное. Судя по количеству царапин — либо мы кучу гекконов вальнули, либо мылись у самых дорогих девочек в городе под жесточайшее техно и садо-мазо. Что-нибудь типа «Ножки Риновских Афин пахнут шмалью»*. Слабо в это верится, но чем чёрт не шутит. А вот во что верю без скидок, да что там — верую, как в Четыре благородные истины буддизма, — что до полусмерти избил обоих Дантонов. Мудаки они оба. Плюс кастет такой хер где добудешь ещё. Запинал робота в перерывах между грабежами. Фиг ли меня никто не остановил-то? И ещё топливный контроллер… Я отобрал его у Сулика. Мне нужнее. Откуда он? Из робота, походу. Хотя сомнения гложут меня по поводу этому.*       В Кламате жизнь сохранилась только в баре. Остальное было непригодно для жилья. Неплохо так может в жизни поураганить человек. Горжусь собой. Хаотично-нейтральное мировоззрение — оно такое, его отрабатывать надо.       На руинах магазина летает дрон Анклава. Тот самый. Родной до безобразия.       Из него на полной громкости несутся буддистские мантры вперемешку с хриплым вокалом Кобейна*. И ещё жуткие вопли: «Анклав тотально рулит! Вступайте в Русскую базу Анклава!»*       Они меня убедили.       Я проверил, кожанка сидит как влитая. Сулик оклемался. Он выучил слова «ом» и «хум». Будет с кем вопить теперь.       Скоро «Нирвану» выучит. И тогда вообще мрак и тепловая смерть Вселенной обязательно наступят, ибо нефиг.       Моя Харизма равна семи. Я ничего не боюсь. Кроме Когтей Смерти-хамелеонов. Ну и так ещё, по мелочи.       Мы с Суликом уходим в пустоши, навстречу мантрам Анклава. Навстречу будущему, что будет угарней прошлого.