Корни и ступени

«Третий!» Молодая маленькая Тамассран брела, в раздумьях, осторожно ступая ногами, обернутыми легкой кожей, по старым корневищам, опутанным уже новой порослью трав, но все еще неприятно острым под обманчивой шерстью зелени. Солнечные лучи еле прорывались сквозь густую листву жаркого, влажного леса. Кое-где клоками еще спешно прятались от утра завитки тумана. Зря говорят, что остров Пар Воллен покрыт лесом. Пар Воллен и есть лес, воинственно и быстро поглощающий душу острова – древние руины, оставшиеся, по словам Ашкаари, от народа, некогда почитавшего косситов, как своих богов. Тамассран рассеяно оглянулась и нашла себя у подножья старой как мир пирамиды. Шажок за шажком она стала взбираться по массивным, даже для кунари, ступеням. Там, наверху, где светит солнце, и тугие лианы уже не тянутся по нагретым каменным мускулам древнего строения – какой ответ она ожидала найти? «Третий!..» За последний месяц уже третий ребенок из ее рук попал к Арваарад. Уже у третьего ребенка пробудилось проклятие духов. Первые два – мальчики-близнецы, Тамассран пророчила обоим звание Карашок, так метко они бросали копья и стреляли из тяжелых для детей луков на тренировках. А потом один из них показал ей пламя на ладони, а второй испугался и погасил брату руку одним движением не по-детски сильных уже пальцев. Им больше не придется готовить глаза и мускулы к боям. Но последняя. Тамассран шла и шла наверх, все более освещаемая лучами солнышка, и все мрачнее с каждым шагом. Последняя девочка не могла стать Тамассран – она была слишком неуёмной. Она мечтала отправиться через океаны собирать предания и легенды. Тамассран смотрела на нее и видела в серых пытливых глазах свои собственные, много лет назад, видела себя, неусидчивую, веселую и немного бунтарскую, мечтающую стать Ашкаари. В этот раз Тамассран бы исполнила мечту маленькой Имекари когда придет время. Но вчера она чуть не навредила другим в детской, когда ее юное тело, еще не приспособленное к самому себе, вдруг засияло сотней разрядов, будто сама девочка была грозовым небом, всем небом, а не маленькой тучей. Третий за последний месяц Имекари закован, зашит и спрятан от глаз простых людей. И хорошо, что Имекари, но последние годы все больше взрослых кунари обнаруживали проклятие духов в своих руках, все больше сильных воинов и мудрых исследователей терял Кун, или... Призывал Кун? Тамассран, молодая, мудрая Тамассран дошла до вершины. Встревоженная ласточка, каких полным-полно в старых стенах пирамид, села на ее левый рог, будто совсем не боясь ее, и верно - кунари даже не заметила своей маленькой спутницы. Что-то происходит, она чувствовала это в воздухе, клубящемся вокруг нее неоднородно, колюче подрагивающем, совсем не мягком, как там, внизу, в многолетней листве и теплых от земного пара мхах. Морю, лесу, миру вокруг нее нужны были эти неумелые, запутавшиеся и невероятно сильные Саирабаз. Зачем? Что произойдет? Что привело ее сюда? Вспорхнувшая птица заставила Тамассран обратить свой взгляд на юг, где в утренней дымке небо полыхнуло зеленым огнем. Острые глаза кунари не могли разглядеть что-то столь далекое, может, взрыв? Но почему зеленый огонь в небе не гаснет? Тамассран почувствовала вдруг как тысяча душ закричала в одном едином стоне боли. Пятясь назад, охваченная священным, парализующим ужасом, она наткнулась спиной на колонну, запнулась ногой за сухую ветвь, и увидела, словно со стороны, как падает вниз. Время стало медленным, тягучим как липкая глина. Тамассран выставила руку перед собой, словно во сне, души кричали, а за криком слышался... Взрыв ослепительно белых острых лучей бросил ее, легкую и прыгучую назад, на плоскую вершину древнего каменного великана. Отделалась ушибами и, кажется, сломанным пальцем. Четвертый…