Гордая и влюблённая

— Сестрёнка Когёку, давай встречаться! — У меня нет на это времени. Комей слышал это по несколько раз в день, и уже не одну неделю. Настойчивость Аладдина удивляла и немного даже умиляла. Маги искал подходящие моменты, чтобы очередной раз признаться императрице в любви, ожидая, наконец, положительного ответа в надежду на счастливое будущее вместе с ней. Но каждый раз Когёку с каменно-безразличным лицом отвечала отказом, придумывая различные отговорки: то её разница в возрасте не устраивает, то разочарована в любви, мол, все мужики эгоисты самовлюблённые, то: «Люди королевских кровей должны обручаться с другими королевскими кровями!». «Но я ведь тоже принц!» — пылко отвечал настойчивый поклонник, и она приходила от этого в ступор. Не зная больше ни одного весомого аргумента, она применила последнюю банальную отговорку — нет времени. Но Аладдин не сдавался. Неприступность девушки только лишь подогревала интерес к ней. После очередного отказа он почесал затылок, вздохнул и тихо ушёл прочь, буркнув, что сегодня улетает. И потом Комею нравилось наблюдать за следующим поворотом событий: убедившись, что Аладдин покинул её большое личное пространство, она заливалась краской цвета спелого помидора, хватаясь руками за вспыхнувшие щёки, бормоча себе под нос несвязанное между собой, что-то вроде что-мне-теперь-делать-мне-неловко-спасите-меня-выносите-мозг-идиотка, и долго не могла прийти в себя. — Когёку, — позвал старший брат свою сестру, но та никак не отреагировала. Она летала в облаках и еле заметно улыбалась. — Когёку! — А? Словно только что услышала своего брата. Румянец девушки постепенно отпускал, она начала приходить в себя. К ней вернулось гордое выражение лица настоящего аристократа. — Когёку, ты влюблена в него, — это был не вопрос, а утверждение. — Тогда почему отказываешь? Проверяешь его на упорность? Лицо императрицы снова покраснело. Она выглядела словно маленькая влюблённая девочка. — Н-нет, не… в этом дело, — вдруг разоткровенилась она. Врать брату Комею девушка никогда не могла. — Я не знаю, что с этим делать. Н-не знаю, я… к этому ещё не готова. Комей обречённо вздохнул. Ну не ребёнок ли она? Она точно первое лицо Великой Империи Ко?! Видели бы её другие братья, точно бы мямлей и тряпкой прозвали. Любишь — иди признайся и живи себе спокойно, с чистой душой. Тем более, если твоя вторая половинка разделяет твои чувства. Надо хватать железной хваткой такого парня! А то, небось, уведёт в скором времени его некая красотка с именем Жасмин, а императрица с кукишем останется. Вот и конец сказочке. Вот почему Когёку всегда всё усложняет?.. Брат и сестра долго сверлили друг друга взглядом, мысленно обмениваясь диалогом. «Признайся ему, сейчас же!» «Это смущает…» «И это говорит одна из семьи Рен?!» «Ну…» «Когёку, не будь ребёнком». Девушка, поджав губы, громко выпалила: — Хорошо, хорошо! И румянец пылал на щеках ещё очень долгое время. — И он сегодня улетает, — напомнил Комей ей, мол, беги признавайся сейчас же! — Поняла, поняла, — опустив голову, пробормотала она. Глубокий вздох. Руки стиснуты в кулаки. Поджаты губы. И твёрдый взгляд. Когёку бежит без оглядки, сбивая с ног чиновников и слуг, спотыкаясь и падая, сбивчиво дыша, но не отступая с вдруг неожиданно пришедшей к ней уверенности. Она поняла, какой была дурой, что боялась вновь по-настоящему влюбиться; она боялась быть счастливой и иметь свою собственную семью. Она благодарила своего старшего брата, хвалила его и боготворила. В этот миг девушка вовсе забыла все политические и экономические проблемы страны, которые мешали ей даже ночью спокойно спать. Мир казался до жути слащаво-розовым, пропитанным самыми яркими и пылкими чувствами. Императрица, выйдя из дворца, увидела уныло шагавшего Аладдина, придерживающего рукой свой посох. Сейчас или никогда. — Аладдин! Не успев обернуться, посмотреть на того, кто громко позвал его, как на него накинулись, обхватив за плечи и горячо впившись в губы маги. По телу принца Альма-Торана прошли мурашки и тепло, а от удивления от неожиданного поворота событий, глаза на лоб полезли. Он не верил своим глазам, что сейчас, спустя множество твёрдых отказов, гордая императрица Ко целует его. Его. Целует. Влюблёно. Радость была сильнее удивления, и, когда Когёку смущённо отпрянула от него, говоря чёрт знает что себе под нос, Аладдин снова поцеловал её глубоко и с чувством. И девушка поддалась, приняла поцелуй, наполненный любовью. Словно возле не было ничего, кроме их самих. Они не замечали изумлённые взгляды жителей дворца и простых слуг, осуждая императрицу за непристойное поведение и какого-то «левого парня с синими длинными патлами, заплетёнными в косу». Сейчас это мало влюблённых волновало. Тут только Аладдин и Когёку. Он и Она. — Если предашь меня, я тебя не прощу, — тихо, с еле уловимой угрозой, прошептала девушка ему. — Никогда, сестрица, никогда. А Комей до сих пор наблюдал за происходящим, ликуя, что, в конце концов, его сестра не упустила свой шанс и показала свою твёрдость и решительность.