Ведьмина деревня

      - Хэнк, ну что там? Не пройдем?, - кричал Томас своему кучеру Брэду       - Боюсь, что нет, сэр. Пурга слишком сильная, нам придется искать ночлег, иначе и вовсе заметет. Я знаю неподалеку одну деревушку, туда и заглянем, - прокричал тот ему в ответ, пытаясь быть громче вьюги, которая застала их на полпути к городу, в котором Томас должен был продолжить учебу в университете.       Через пару часов повозка, запряженная шестью уставшими, продрогшими лошадьми, проезжала мимо нескладно сбитых, на скорую руку построенных домов, некоторые из которых выглядели нежилыми. Кучер остановился у трактира, имевшего более-менее пристойный вид.       По прибытии сюда в голове Томаса не могло быть и намека на мысль о том, что здесь вообще когда-либо все было хорошо. Все, что предстало перед его взором – это убогие лачуги с прохудившимися крышами, в погребах которых можно было найти разве что сдохших мышей, и заколоченными досками окнами. Практически никого не осталось в живых здесь, и стоящая в деревушке гробовая тишина, нарушавшаяся лишь порывами ветра, лишь нагоняла какую-тоску. Но выбора не было – пока непогода не утихомирится, им придется сидеть здесь.       Замерзший Томас вошел внутрь и огляделся. Дом был двухэтажным: наверху располагалось несколько гостевых спален, а внизу была столовая, одновременно служившая и забегаловкой для местных. У прилавка стояла сонная, еле волочащая язык старуха, от которой исходил запах гнилой рыбы, что заставило Томаса сморщить нос и спрятать лицо в свой плащ.       - Доброго вечера! Можно ли у вас снять номер?, - с должной учтивостью обратился он к старухе       - Можно, -пробурчала та. - Сколько человек?       - Двое. Я и мой кучер       Она небрежно бросила ключ на стойку и озвучила цену за сутки проживания. Томас заплатил за одну ночь и поднялся наверх, предчувствуя то, что спать ему, возможно, придется в холодной, плохо отапливаемой комнате на кровати, кишащей клопами, а об ужине он и вовсе не думал.       Однако, когда он открыл дверь, то сильно удивился – несмотря на общую разруху во всей деревне и этом трактире в частности, в комнате было чисто, тепло и даже уютно, а кровати были аккуратно заправлены чистым бельем.       Когда Брэд зашел в комнату и обогрелся, Томас спросил:       - Слушай, а что это за деревня? Какая-то она странная.       - О, сэр, с этой деревней связана целая история, и я не ручаюсь за ее правдивость, да только мне вот что приятели рассказывали.       И Брэд начал пересказывать все то, что слышал от других кучеров и городских старожилов.       Эта деревушка давным-давно была основным поставщиком сельскохозяйственных товаров на городской рынок, но теперь превратилась в последнее пристанище всех ее немногочисленных престарелых жителей. Примерно век назад проезжавший мимо усталый путник находил в этой деревушке кров и пищу, а, пройдясь по улицам, мог видеть лишь пышущих здоровьем широкоплечих, загорелых парней и стройных румяных девиц, которые вполне могли бы дать фору в силе и здоровье многим современным юношам. Ни в одном доме здесь не было сморщенного, подобно старому грибу, немощного старика, который бы только сидел на лавочке и брюзжал на окружающих, а все потому, что даже пожилые люди здесь были полны сил. Казалось, Боги во время одного из своих величественных пиров случайно разлили на эту местность свой нектар – амброзию, благодаря которой все, что росло на ставшей благословенной земле, было сильным и крепким, а все, кто питался плодами этих растений, становились такими же здоровыми. Побывав здесь хотя бы неделю, вы и сами бы почувствовали, как ваши уставшие, покалеченные жизненными страданиями, тело и дух наполняются живительной энергией, которая, словно лекарство, латает все раны – как душевные, так и физические. Вода здесь казалась вкуснее, фрукты и овощи – сочнее, воздух – свежее и насыщеннее. Все дети, рожденные на этой земле, практически не болели, а о выкидышах местные слышали только по рассказам приезжих, в которые верили с большой неохотой. Бывали случаи, когда сюда специально привозили беременных женщин, чтобы они родили именно здесь, несколько раз тут появлялись на свет малыши, на жизни которых поставили крест доктора. Несколько тяжело больных людей, которые буквально сохли в городских больницах, приехали сюда и дожили свой век в этом благодатном месте. Конечно, они не излечились, но время, проведенное в этом месте, было для них самым лучшим – состояние здоровья улучшалось, и они уходили в мир иной не изможденными скелетами, напичканными горькими лекарствами, а счастливыми и умиротворенными. Как правило, все эти люди жили у местных, которые по доброте душевной давали им кров, еду и одежду, а те в благодарность помогали им по хозяйству.       Неизвестно, сколько времени все это продолжалось, но точно известно, когда все закончилось.       Однако даже в таком благодатном крае может произойти то, что перечеркнет все прошлое, создавая мрачное будущее. Однажды мимо деревушки проезжал один путник, выглядевший довольно мрачно и странно, которого, тем не менее, добрые жители приняли как дорогого гостя. Он остановился в доме Сэма Нильсона, местного кузнеца, отличавшимся особой силой и крепким духом. Как и все жители, кузнец был добр, но его грубое, местами пострадавшее от ожогов лицо, украшала улыбка лишь в те моменты, когда он видел или говорил о своей дочери – Мэри. Он души в ней не чаял и делал все, чтобы Мэри ни о чем не беспокоилась. В деревушке все девушки были как на подбор, у каждой было несколько поклонников, и за Мэри также бегало несколько красавцев, а она все никак не могла определиться с выбором суженого, хотя, согласно негласным местным традициям, через год-два она уже должна была выйти замуж.       На Мэри положил глаз и случайный гость, который пожелал остаться у кузнеца подольше. Тот был не против, тем более, что гость был действительно хорошим помощником – несмотря на кажущуюся щуплость и худобу, он обладал выдающейся силою, которой мог похвастаться не каждый деревенский парень. Сильный, трудолюбивый – это было по нраву всем, но было в путнике и что-то отталкивающее, словно он источал какую-то злобную энергию. Кроме того, он был немногословен, и потому все, что удалось о нем узнать – это то, что его кличут Эвил и пришел он с востока, искать счастья в этих краях. Когда он прибыл, у него был с собой небольшой сундук с замком, который он никогда не открывал при посторонних. Однако, по ночам он просыпался и уходил куда-то за деревню вместе с сундуком.       В один прекрасный, ничем не примечательный день в деревушке разразился ужасный скандал. Местные слышали, как в доме кузнеца кто-то сильно ссорился – это был буквально шквал нескольких голосов, которые говорили одновременно. Спустя некоторое время из дома выбежал Эвил, за ним Сэм, а завершала гневную процессию рыдающая Мэри, на щеке которой виднелся красноватый след ладони, а подол местами разорванного платья был алого цвета. Сэм догнал Эвила, и у них завязалась драка, вернее сказать, это была ожесточенная схватка. Несмотря на свои размеры и силу, Сэм, как он ни пытался, не мог скрутить Эвила, а временами и вовсе казалось, что тот опрокинет кузнеца наземь и начнет колотить его. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы их не разняли. Пока их оттаскивали друг от друга, Сэм в ярости кричал: «Ты за нее ответишь! Я тебя убью и все будут на моей стороне, ты понял, отродье!»       как выяснилось, той ночью Эвил незаметно проник в комнату Мэри, разбудил ее и каким-то непостижимым образом тихо отвел в сарай, где надругался над бедной девушкой. По ее собственным словам, она ничего не помнит из событий той ночи, и потому была очень удивлена, очнувшись в сарае, на груде какого-то хлама. После она пошла к отцу и все ему рассказала, а дальнейшие события уже известны.       Эвила посадили в сарай под замок в тот день, дабы решить, что же с ним делать, а вскоре под замок пришлось посадить и разъяренного Сэма и еще нескольких парней, которые были готовы прибить на месте мерзавца, покусившегося на Мэри. Под конец дня Эвил попросил переговорить с глазу на глаз с одним из старейшин деревни, а после того, как ему это позволили, они разговаривали добрых два часа, пока наконец не вышли вдвоем к жителям деревни, среди которых под стражей стояли и Сэм с буйными парнями, и не огласили свое решение, которое было встречено негодованием толпы и еще одной попыткой Сэма прорваться к Эвилу.       Спустя девять месяцев дом кузнеца был наполнен криками маленькой девочки, которая и положила начало всему тому, что сейчас происходит с деревней. Девочку по настоянию деда назвали Эмили, хотя отец настаивал на имени Ламия, но ему тут же было указано на то, что он живет здесь и вообще живет исключительно благодаря доброте Мэри и любви кузнеца к своей дочери. Действительно, в тот день, когда Эвил долго толковал со старейшиной, был объявлено следующее решение: Эвила оставят в живых, если Мэри этого пожелает. Несмотря на то, как он поступил, Мэри решила не оставлять ребенка без законного отца, и потому попросила дать ему шанс.       Еще до рождения Эмили было решено построить для молодых новый дом, для чего были привлечены силы доброй половины селян. Все они, конечно, ненавидели Эвила, но в то же время понимали решение Мэри, и потому предпочли оставить будущего отца в покое, всецело игнорируя его игнорируя.       Спустя месяц после рождения малыша дом был готов, и семья переехала туда. Все селяне очень тепло относились к Мэри и ее дочери, помогали кто чем мог, в то время как Эвила просто избегали и не лезли к нему, чем он и пользовался. Все более частыми становились его походы в ближайший лес вместе с загадочным сундуком, и все более мрачный вид он приобретал со временем. В один из осенних деньков, когда все были заняты работой на своих хозяйствах, Эвил взял с собой в лес свою дочь, в то время как Мэри по какой-то неизвестной причине свалилась в глубокий сон. Неизвестно, что он делал в лесу, однако после этого все начали замечать, что обычно веселая, вечно смеющаяся Эмили стала очень молчаливой, часто плакала и мало спала. Никто не мог объяснить причин, но все интуитивно винили в этом Эвила, которого уже в открытую называли колдуном и чернокнижником.       Жизнь в деревушке шла своим чередом, и только лишь вечно мрачный вид Эвила и Эмили наводил на всех какую-то неизъяснимую жуть. Когда Эмили повзрослела, за ней не бегали толпами парни, но многих она притягивала каким-то необъяснимым очарованием. Если все девушки в деревне излучали доброту и жизненную энергию, то Эмили обладала какой-то холодной красотой. Парни не хотели в открытую за ней ухаживать, ведь все знали, как она родилась и кто был ее отец, тем более, что ее неприветливый вид и слухи о том, что Эвил учит ее черной магии, и вовсе отбивали всякое желание в открытую изъявлять желание жениться на ней.       Колдун с дочерью действительно периодически ходили в лес, где иногда пропадали на несколько дней, а по возвращению всем казалось, что они становились какими-то очень отталкивающими, излучающими вселенскую злобу.       Как бы то ни было, через несколько лет Эмили все-таки вышла замуж. Не сказать, чтобы все в деревне были рады этой свадьбе, но никто не хотел, чтобы дочь колдуна как-то выделяли из толпы, и чтобы она осталась в девках. Скорее всего, она не любила своего мужа, но известно точно, что он ее любил без памяти. Поговаривали даже, что Эмили его приворожила, но у слухов не было никаких доказательств. Вскоре у молодых родилась дочь, которая очень сильно напоминала свою мать – такая же неулыбчивая, мрачная и спокойная.       Через несколько лет неожиданно для всех умер Эвил – он, как обычно, ушел в лес, и местные не стали о нем беспокоиться. Первой тревогу забила Эмили, которая перестала ходить с отцом в лесные походы после рождения дочери. По просьбе Эмили был снаряжен поисковый отряд, который прочесал лес и нашел бездыханное тело колдуна на одной из полян. Когда тело было найдено, люди не сразу узнали в этом седом, морщинистом старике Эвила, которого все помнили как черноволосого, молодо выглядящего человека. Неизвестно, что с ним произошло, но, когда Эмили увидела тело отца, которое принесли в деревню, то тут же попросила всех немедленно отнести его обратно, а когда ее просьба была выполнена, она сама отправилась в лес и пробыла там несколько дней. В те ночи местные жители видели слабое свечение, которое наблюдалось над лесом, а в последнюю ночь перед возвращением Эмили разразилась страшная гроза, звуки грома грохали, не переставая. Люди еле-еле слышали разговор меж собой из-за этого, и все же многие в ту ночь пытались понять, действительно ли они слышат какой-то голос, который без перерыва произносил какие-то странные слова. Он был очень громким, грубым и, по всей видимости, исходил из леса.       На следующий день Эмили вернулась в деревню – вся потрепанная, промокшая до нитки. С тех пор в ее доме постоянно горел свет на чердаке, а селяне нередко слышали какие-то странные голоса, исходившие оттуда. Никто не знал, что там происходит и кто, помимо самой Эмили, там сидит. Ее муж ничего не говорил, но по нему было заметно, что он знает что-то ужасное. С каждым годом он старел сильнее других, и уже через несколько лет выглядел старым, немощным стариком. Таких стариков в деревне еще не было, и все смотрели на него, как на диковинный экспонат какого-нибудь музея уродцев. Вскоре он умер, и Эмили также похоронила его сама.       Шли годы, дочь Эмили выросла и сама вышла замуж. Потихоньку в деревне начался упадок – некогда крепкие и здоровые селяне вдруг начали болеть, а плодородные земли все чаще стали давать скудный урожай, и через несколько поколений все население деревни уже ничем не отличалось от истощенных, уставших жителей городов. Члены лишь одной семьи выглядели нормально и на удивление молодо. Семья, чей род был основан благодаря мерзкому поступку колдуна, цвела и богатела, но было одно очень странное обстоятельство – в роду рождались одни девочки, а все мужчины, которые жили в их доме, вскоре заболевали и умирали. И все же, даже несмотря на это, многие хотели жениться на одной из девиц ведьминого дома, как его прозвали в деревне, ибо у них было хорошее приданое, да и сами они отличались какой-то чарующей, пленительной красотой.        «С тех пор много лет прошло, а люди все чахнут и мрут. Теперь многие сторонятся этого места, и, если бы не эта проклятая метель, я и сам бы сюда не приехал»,- закончил свой рассказ Брэд и, не в силах более сдерживать сон, заснул мертвецким сном.        «Господи, как люди любят верить в такие сказки,» - подумал Томас, лег на свою кровать, и, зарывшись под толстое теплое одеяло, тоже заснул.       Проснувшись наутро, он вспомнил о том, какой удивительный сон ему приснился минувшей ночью. Он оказался где-то на опушке леса, невдалеке от него стояла девушка в белом платье, которая стояла и смотрела на него, загадочно улыбаясь. Томасу она понравилась, у нее были необыкновенно большие, иссиня-черные глаза, тонкие черты лица, длинные, по пояс, волосы, однако это дивное лицо омрачал порез, который растянулся по всей левой щеке. Казалось, он был оставлен совсем недавно. Он подошел к ней поближе и некоторое время молча смотрел на нее, не решаясь что-либо сказать, а потом, наконец, спросил: «Как тебя зовут?», на что она рассмеялась звонким смехом, после чего Томас проснулся.       Брэда не было в комнате, и Томас даже немного испугался, все ли с ним в порядке, но, когда спустился вниз, все его страхи развеялись – кучер стоял у окна, курил трубку и что-то бормотал себе под нос.       - Доброе утро, Брэд, - крикнул ему Томас       - Доброе утро, сэр! Погода сегодня такая же паршивая. Боюсь, пока что мы остаемся здесь, - сказал Брэд.       Такое положение дел не очень обрадовало Томаса, но он был рад и тому, что здесь были сносные условия, несмотря на неприветливость старухи. Как оказалось, других постояльцев не было, и потому весь день Томасу и Брэду приходилось развлекать себя самим.       В этом плане Томасу еще повезло – он прихватил с собой достаточно учебников, чтобы заполнить ими не один час своего времени, а вот бедный Брэд маялся несколько часов, не зная, чем себя занять. В конце концов, он просто лег на кровать, спал или просто лежал.       Вот так и прошел тот день, а уже вечером, порядком уставший от изучения книг Томас заснул прямо во время чтения. Каково же было его удивление и радость, когда он вновь увидел ту самую девушку. На сей раз он стоял уже возле нее и, как и в первую ночь, сначала долго смотрел в ее глаза, как вдруг она неожиданно улыбнулась и сказала: «Я Эльза. Пойдем со мной», после чего нежно взяла его за руку. Томас посмотрел на нее и заметил небольшое кольцо на безымянном пальце. На этом кольце была изображена свившаяся в клубок змея.       Они шли по лесу совсем недолго, или же Томасу так показалось, потому что все это было во сне, но, так или иначе, вскоре они подошли к небольшой деревне, состоящей из нескольких домов, причем в тот момент ему показались знакомыми очертания поселения. Они подходили все ближе, и тогда до Томаса дошло, что эта была та самая деревушка! Во сне она выглядела несколько иначе, и эту разницу можно было объяснить тем, что во сне было лето, а в реальности Томас видел ее лишь в заснеженном виде.       На улицах деревушки не было никого, что, впрочем, нисколько его не удивило, однако, вскоре он испытал порцию удивления, когда они начали подходить к тому самому трактиру. Отворив дверь, Томас увидел, что внутренне убранство трактира заметно изменилось. Везде был полумрак, хотя на улице светило солнце. Казалось, он видел этот трактир спустя сотню лет – все было ветхим, гниющим, на качающейся от старости стойке мирно покоился добротный слой пыли, а когда они начали подыматься по лестнице, то каждую секунду Томас боялся, как бы не провалились ветхие ступени. Однако, к его облегчению, этого не произошло, и вот они уже стояли у двери номера Томаса и Брэда.       Слегка толкнув дверь, они зашли в номер. Здесь также все было очень ветхим и старым, но больше всего Томаса поразило то, что на ржавых кроватях, укрытые лохмотьями истлевших одеял, лежали они – Томас и Брэд!       Томас стоял в оцепенении и молча наблюдал за своим сном, а потом вдруг Эльза коснулась его и указала рукой на Брэда, после чего присела к нему на кровать и несколько минут молча наблюдала за ним, а потом прикоснулась к его руке. В полумраке Томас не сразу заметил, что в месте прикосновения рука Брэда потихоньку начала темнеть, но потом, когда он это заметил, то не мог поверить своим глазам, ибо тело кучера начало потихоньку гнить и тлеть, а через несколько минут от него не осталось и кучки праха! Он просто испарился! Взглянув на Эльзу, он не смог сдержать удивленного крика, ведь порез, который можно было различить на лице девушки даже в полумраке, бесследно исчез! Эльза смотрела в глаза Томасу и как-то странно улыбнулась, а потом подняла руку и указала на него, на самого Томаса! Господи, неужели и его постигнет та же участь?       В этот момент Томас проснулся, вытер со лба холодный, липкий пот и, пытаясь подбодрить себя после такого кошмара, взглянул на постель Брэда, а потом вскрикнул - Брэда не было на месте, и поначалу Томас не мог прийти в себя, однако потом, все же немного успокоившись, он подумал, что Брэд, скорее всего, просто уже проснулся и сидит внизу, а, может, и вовсе уже запрягает лошадей в дорогу.       Спустившись вниз, Томас не увидел там никого – ни старухи, ни кучера. Все еще не до конца отойдя от впечатлений ночного сна, он начал беспокоиться за единственного знакомого ему человека, который застрял с ним в этой глуши. Он выглянул в окно – метель, казалось, только набирала обороты и не думала сдаваться. Учитывая это, вопрос о местонахождении Брэда становился все более актуальным.        «Неужели сон был правдой? Нет, быть такого не может, это ведь бредни! Наверняка, скоро он объявится», - так успокаивал себя Томас, а в душе его все равно царило беспокойство. Он не ощущал какого-то скрытого зла, пытался всячески рационализировать свою панику, но мысль о том, что сон был реален, все равно не давала ему покоя.       На протяжении часа он сидел и ждал хоть каких-то изменений, но все вокруг словно окончательно вымерло. Томас ходил по трактиру, попытался зайти в другие гостевые комнаты, но все было заперто. Он спустился вниз и обратил внимание на то, что недалеко о стойки была какая-то дверь, за которой, вероятно, была кладовая. Отворив ее безо всяких проблем, Томас обнаружил небольшую комнатку, набитую всяким хламом. «Ничего интересного,» - подумал он и уже собирался уходить, как вдруг его внимание привлек небольшой сундук, стоявший у самой двери, из-за чего Томас увидел его лишь сейчас. На сундуке была изображена змея, которая свилась в клубок, что тут же напомнило ему о девушке из сна. Открыв сундук, Томас нашел там лишь небольшую записную книжку и кипу писчих листов, на которых были изображены странные символы, непохожие на обычные буквы. Однако в записной книжке все было написано обычными буквами, хоть и довольно коряво. Первые записи были посвящены описанию каких-то химических растворов и их реакций, а дальше начались подробные описания заговоров и обрядов, среди которых было описание такого обряда, который может давать человеку силу, жизненную энергию и годы жизни другого человека. Неужели все рассказанное Брэдом было правдой?       Тогда было решено выйти на улицу, но из-за сильной пурги Томас смог лишь различить несколько пар следов, идущих из трактира, которые замело уже через несколько метров от входа в трактир. Вокруг было белым-бело, невозможно было даже различить очертания близлежащих домов, и потому Томасу пришлось вернуться обратно и ждать. Ждать возвращения Брэда. Ждать окончания бури. Ждать хоть каких-то изменений.       Часы тянулись, медленно приближая конец дня, но никто так и не появился в трактире. Теперь уже у Томаса не оставалось никаких сомнений, что с Брэдом что-то случилось, и тогда он решил проверить лошадей, которых должны были поставить в хлев, расположенный в нескольких десятках метров от трактира. Отыскав среди всякого хлама обрезки веревок, старые простыни и другую одежду, он связал все это в одну длинную веревку, привязал к двери и вышел на улицу, где все также бушевала сильная метель.       Томас не видел ничего дальше своей руки, а порывы ветра порой сбивали его с ног и, хотя он прошел менее половины пути, силы его практически уже иссякали, а ноги начинали неметь. Он хотел было вернуться обратно, но потом подумал, что просто так сидеть и ждать в неведении будет еще хуже, а потому, пересилив себя, продолжил путь. Вскоре он заметил перед собой темный силуэт хлева, из которого раздавалось спокойное ржание лошадей. С трудом отворив дверь, которую уже прилично замело снегом, Томас ввалился в хлев, где было намного теплее, чем на улице. Лошади мирно стояли в стойлах, жевали свой овес, но что-то было не так. Ну конечно! Одной лошади не хватает! Куда она делась? Неужели Брэд бросил его здесь, а сам удрал? Нет, такой вариант вряд ли возможен. Его ведь заметет в полях, да и разве решился бы он бросить пять своих лошадей? Нет… На ум решительно ничего не шло, не было ни единой догадки о том, что вообще произошло и самое главное – что делать дальше.       Надвигались сумерки, и Томас решил все-таки вернуться обратно, чтобы уже в самом трактире решить, что делать дальше, хотя он ясно понимал, что при такой погоде самым очевидным вариантом остается ожидание. Вернувшись обратно, он растопил печь дровами, которых было запасено вдоволь и устроился у печи, а вскоре и вовсе уснул.       Он стоит около своего спящего тела, а вокруг все такое же старое и гниющее, как и прошлой ночью, огонь не горит, вокруг такой же полумрак. Неожиданно очутившаяся сзади нежная рука гладит его щеку, он хватает ее и видит знакомое кольцо, оборачивается и тут же отшатывается назад, ведь эта самая рука, мгновенно постаревшая, принадлежит той самой старухе-трактирщице! Она стоит, смотрит на него и злобно улыбается, а потом протягивает к спящему телу Томаса свою дряхлую трясущуюся руку и почти прикасается к нему, как Томас отталкивает ее от тела и начинает кричать: «Я тебе не достанусь! Не достанусь!», а потом открывает глаза. Он обнаруживает себя лежащим у печи, в котором догорают последние поленья, вокруг него темнота, в комнате уже довольно прохладно.       Томас тянется к куче дров у печи, нашаривает несколько поленьев и кидает их в огонь. Они потихоньку разгораются, и когда вся комната уже была слабо освещена разгорающимся пламенем, Томас обернулся и застыл от удивления и ужаса, ведь он находился не в привычном трактире, а в трактире из своих кошмаров – все в точности было как в тех снах: полусгнившее дерево, истлевшие занавески на окнах, покосившиеся окна и… стоящая рядом старуха с горящими глазами и протянутой рукой. Во снах она выглядела не настолько жуткой! В слабом свете огня Томас успел разглядеть лишь злобную беззубую улыбку, горящие глаза и кольцо со змейкой, которое красовалось на одном из скрюченных, морщинистых пальцев.       Не думая ни о чем, Томас рванулся к выходу и пулей вылетел на улицу, но тут же свалился на землю из-за того, что на мгновение ослеп от того, как светло там было, а потом, наконец привыкнув к свету, он с удивлением увидел под ногами зеленую траву, на небе сияло солнце, вокруг пели птицы. Какого черта? Неужели он все еще спит? Не мог же он поспать всю зиму? Где все? Что вообще происходит?       Однако все эти вопросы пришлось отложить на потом, так как из дверей трактира за Томасом вырвалась старуха со своей застывшей гримасой. Он начал бежать от нее и, несмотря на свои неплохие качества бегуна, все же не мог оторваться от этой старой рухляди, которая была все ближе и ближе. Они выбежали за пределами деревни, а впереди был лес – большой и необъятный, и у Томаса не оставалось выхода, кроме как бежать прямиком туда, надеясь затеряться среди деревьев. Вбежав в чащу леса, он заметил, какими старыми, древними были эти деревья, но ему было не до разглядывания лесной чащи – он просто бежал напролом и вскоре выбился из сил.       Томас прилег у какого-то дерева и стал внимательно прислушиваться к окружающим звукам. Вокруг было тихо, даже листья не шелестели, и потому вскоре до уха Томаса начали доходить крики молодой девушки: «Где ты? Где ты, милый мой? Ты нужен мне! Выходи, хватит прятаться!». Он решил аккуратно, незаметно встать, оглядеться и, по возможности, разглядеть ее первым, чтобы сбежать, но, когда он посмотрел по сторонам, то никого не увидел, и потому продолжил стоять и оглядываться, прижавшись к дереву, как вдруг этот убийственно приятный голос раздался прямо у него за спиной: «Милый, тебе пора поспать», а вслед за этим чья-то рука легла ему на плечо и он уснул…       На поиски Томаса и Брэда через некоторое время были брошены несколько десятков людей, были прочесаны все дороги по пути в город, но ничего, кроме закоченевшего трупа старика в лесу около небольшой деревушки, найдено не было.