Взаперти...

Сергей Иванович и Диана Львовна решили дождаться результатов МРТ в больницы, тем более что Владимир Александрович не был против этого. Он с радостью предложил им выпить с ним по чашечке кофе в местном буфете. Кравченко ненадолго отошел, поговорить с женой, которая весь вечер ждала его дома. Тем временем у Котряхова и Шевцовой завязался интересный разговор.  — Скажите, Диана, если это, конечно, не секрет, — Хирург отхлебнул ароматный напиток из белой чашки и продолжил, — Как получилось, что вы познакомились с Николаем? Он же практически живет на работе. Особенно после смерти первой жены!  — Мы с ним в клинике и познакомились. — пояснила гинеколог, поставив кофе на столик. Мужчина чуть не подавился.  — Так вы его пациентка?! — опешил он. Диана лишь рассмеялась в ответ. — Что смешного? Брак врача и пациентки совершенно нормально.  — А чем же вам не угодил вариант, что мы коллеги? — Владимир Александрович, выслушав предложенный вариант, настороженно взглянул на собеседницу.  — Вы врач? — усмехнулся он. — Вы меня, конечно, простите, но я не верю. Такая хрупкая женщина не может быть врачом.  — Видимо, у вас какое-то странное представление о женщинах-врачах! — парировала Шевцова. — К тому же специализация у меня довольно женская. Я акушер — гинеколог в клинике Маслова. — Котряхов замер от удивления. Он просто не мог поверить в то, что перед ним сидит гинеколог. В его представлении гинеколог-женщина должна выглядеть по-другому. — Вы мне лжете! —улыбнулся хирург. — Я в жизни не поверю в это.  — Раз так, — Диана отставила чашку с кофе в сторону. — Давайте спросим у Кравченко, он вам все подтвердит. Сергей Иванович, вернитесь, пожалуйста, к нам. — Терапевт быстро завершил бессмысленный разговор с раздраженной женой и вернулся за столик.  — Я уже тут! — Он широко улыбнулся оглядев коллег. — О чем говорили?  — Да, вот Владимир не верит в то, что я акушер-гинеколог. — произнесла Шевцова. — Не мог бы ты подтвердить это.  — Или опровергнуть! — подключился главврач. Сергей взглянул на Диану, а потом на Владимира. Оба с интересом смотрели на него.  — Володь, я тебе больше скажу, — начал Кравченко. — Диана у нас еще и заведующая отделением акушерства и гинекологии. Между прочим, лучший гинеколог города! -Серьезно?! — опешил Котряхов и глубоко вздохнул. — Что ж, хорошо! Я верю вам обоим. Диана, приношу свои извинения, был не прав!  — Не извиняйтесь! — улыбнулась она. — Многие считают, что женщина не может быть врачом. И даже гинекологом. Двери буфета вдруг с грохотом распахнулись и на пороге появился Кузовлев.  — Владимир Александрович, срочно! — прокричал он. — Там это… Ну… В общем, идемте скорее! — Котряхов моментально поднялся на ноги и поспешил за подчиненным. Кравченко с Шевцовой проследовали за ними. Что-то подсказывало им, что все дело в Николае Борисовиче. И они не ошиблись Вениамин Петрович вместе с начальником вбежал в палату к Маслову. Затем дверь за ними закрылась. Шевцова несколько раз порывалась внутрь, к любимому мужу, которому, возможно, была нужна ее помощь, но Сергей останавливай ее каждый раз.  — Пусти меня к нему! — кричала Диана Львовна, вырываясь из рук друга. — Я не могу бросить его там. А, что, если он умрет?! Я должна быть рядом! В конце концов я люблю его.  — Диана, успокойся! — Терапевт силой влил в женщину стакан воды с успокоительным. Силы начали покидать ее, и она полностью поддавалась манипуляциям мужчины. Он помог ей сесть и продолжил. — Он не умрет, ни сейчас, ни завтра! Я обещаю тебе. Сейчас нам всем нужно успокоиться и ждать результатов. Вова отличный врач, тем более, именно Маслов научил его многому, а Коля, сама знаешь, плохому не научит! — Диана Львовна вскоре успокоилась и погрузилась в тревожный сон, прижимаясь к Кравченко, сидящему рядом. Так они просидели около часа, пока наконец, Котряхов вместе с Кузовлевым не появился в коридоре.  — И да, Вениамин Петрович, с этой минуты лечащим врачом пациента Маслова являюсь я. Вы можете быть свободны! — закончил хирург и, попрощавшись с подчиненным, подошел к Сергею и Диане. — Давно она уснула?  — Как только ты с Кузовлевым унеслись сюда, мы поспешили за вами. Она порывалась в палату, и мне пришлось дать ей успокоительное, иначе, Шевцова разнесла бы тебе всю больницу. — пояснил терапевт. — Так что спит уже около часа. Устала от всех этих переживаний!  — Ну, вот когда проснется можешь обрадовать ее. МРТ действительно показало активность головного мозга. Маслов и правда находиться в сознании и осознает все происходящее. Может отвечать глазами на вопросы, где ответам послужит «ДА» или «НЕТ». — Серьезно?! — удивился Сергей Иванович. — Постой-ка, это значит, что у него «синдром запертого внутри»?! А это не сильно лучше комы!  — Ты прав, не лучше, но все же! — произнес Владимир. — Теперь у него есть возможность жить. Есть вероятность, что он восстановиться.  — Это в том случае, если мы достаточно быстро обнаружим причину. — Сергей отер лицо руками, представляя, что ждет их дальше. Тяжело будет всем, но сдаваться нельзя. Не этому Маслов всегда учил. — И еще не известно успеем ли мы.  — Не попробуем — не узнаем. — улыбнулся Котряхов, похлопав друга по плечу. — С утра сделаем Электроэнцефалограмму, возможно, она покажет что-то. В общем, будем думать что делать! А сейчас поезжайте-ка вы домой. Наверняка уже больше суток здесь сидите.  — Хорошо, ты прав, нужно ехать. — вздохнул Кравченко, взглянув на Шевцову. — Мы утром вернемся. Может быть, уже будет что-то известно. ************* POV Маслов. Никогда не думал, что жизнь может быть такой же ничтожной, как и смерть. Раньше это было для меня нонсенсам. Жизнь была чудом, высшим дарованием, а смерть будто наказание. Сама старуха с косой, казалось, была моим главным врагом, паскудным врагом, способным покинуть «поле боя» с ребенком на руках. Сейчас же мы с ней чуть не стали лучшими друзьями. Вернее она пыталась найти со мной общий язык и забрать меня, но сдаваться просто так не в моих правилах. И вот вам пожалуйста результат. Лежу и даже глазом моргнуть не могу. Ни сказать, ни вздохнуть, ничего не могу! «Все- думаю, — Конец мне теперь. Жизнь потеряла все краски и скоро зазвучит этот ненавистный похоронный марш!» Но хуже всего даже не полный паралич, а то, что я находился в здравом уме и трезвой памяти. «Синдром запертого внутри человека» — страшная вещь, готовящая людям «абонемент на страдания». Звучит издевательски, но, если вдуматься, то это именно так. Это говорил, а точнее рапортовал, с помощью глаз, один мой старый пациент, страдающий данным недугом. Полностью фраза, расшифрованная его женой, выглядела так: «Что же нужно было сделать в этом мире, чтобы заработать абонемент на страдания?!» И ведь верно! Чем же мы заслужили этот синдром? За какие грехи нам скинули его на голову? Неужели я умудрился задавить какую-нибудь букашку мирового значения, которая должна была спасти всю вселенную? Что-то я этого не припомню, видимо, все случилось, когда я спешил в клинику, спасать кого-то. Но судьба, или как говорят «кара небесная», все-таки успела заметить это и уже тогда начала готовить план мести. Отомстила… Ничего не скажешь… Ночь. В палате темно и одиноко. Даже как-то жутко. Я проснулся глубокой ночью (хотя если это можно было назвать сном, ведь я даже не могу закрыть глаза.), когда свет от полной луны лишь слегка освещал комнату. От этого становилось только не спокойнее. Все мышцы неожиданно ожили и заныли. Меня ломало, словно я заядлый наркоман с 15-ти летним стажем, у которого отобрали всевозможные наркотики. Время шло медленно и сопровождалось жутким тиканьем часов, висящих на стене. Они словно были в моей голове и стучали барабанными палочками по моим мозгам. Это ужасно бесило. «Как же иногда хочется оглохнуть! И не слышать этого все чаще выводящего из себя „Тик-Так!“. Как же больно! Продолжаю изнемогать от боли, не в силах помочь самому себе. От этой мысли становилось лишь больнее. Почему? Вот и мне интересно. Больно дышать. Кажется, что у меня в горле трубка. Теперь понятно, что я даже не могу самостоятельно дышать. Что ж, чудно. Мне вдруг вспомнились слова Дианы, когда она вспоминала свой первый рабочий день. Я почему-то дословно вспомнил наш разговор… » — Я считаю, что любой мужчина должен заботиться о женщине. И не важно кто она ему… — Любой женщине приятно, когда о ней заботятся…! Какой же я теперь муж, какой же мужчина, если не могу позаботиться о своей любимой?! Теперь я только посмешище! Диана сидит практически сутками у постели, рядом со мной, со слезами на глазах. Я не могу смотреть на нее спокойно… PoV Автор. В палате появился Котряхов. Он присел на стул, поставленный им же, возле кровати друга. Владимир Александрович подавил тяжелый вздох, взглянув Маслову в глаза.  — Как же так? — вдруг произнес он. — Как же все это могло произойти? «Хороший вопрос! Мне тоже интересно!» Котряхов быстро поднялся на ноги и отошел в сторону. Он очень хорошо относился к Маслову, они замечательно общались. Николай всегда был готов помочь другу и коллеге, теперь помощь нужна была ему самому, А Владимир ничего не мог сделать.  — Прости меня, Николай Борисович! — Мужчина вернулся к кровати. Хирург продолжал лежать неподвижно, осмысленно глядя в одну точку. — Уверен, что ты бы придумал, что делать в такой ситуации. Как жаль, что у нас нет тебя! Владимир Александрович, не отрываясь, смотрел на Маслова. Казалось, он ждал чего-то, будто был уверен, что тот сейчас поднимется на ноги. Как ни странно, ничего не произошло. Котряхов, окончательно расстроившись, с шумным вздохом сел на стул, но тут же вскочил с него, заметив движение глаз.  — Николай Борисович?! — удивился он. — Ты меня слышишь? — Взгляд пополз вверх. «Значит да! — выдохнул хирург.» Время шло. Дни сменяли недели, а их месяцы. Дело и в правду двигалось в верном направлении, и Николай чувствовал себя чуть лучше. Он медленно шел на поправку. Ежедневные усилия и несколько операций позволили ему снова научиться дышать, но это не означало, что дальше будет легко, наоборот. Состояние, почему-то, стремительно стало ухудшаться, после недолгого улучшения. Мозгу часто не хватало кислорода. Приходилось пользоваться специальным аппаратом. Сергей Иванович все это время, а его прошло немало, практически год, не оставлял друзей. Он продолжал ежедневно навещать Николая, ежедневно помогал Диане. Вот и сегодня Кравченко, в обычное время, пришел к Маслову. Он, погруженный в свои мысли, молча вошел в палату и присел на стул рядом с койкой друга. Он явно не знал, как начать разговор, вернее монолог. Молчание длилось около минуты. Мужчина вздыхал, вскакивал на ноги и бродил по палате. Его мысли никак не хотели собираться в нечто целое. Наконец, Сергей вернулся к другу и задал единственный волнующий его вопрос:  — Ты уверен, что хочешь жить так? Глаза поползли вверх — значит да, значит хочет бороться.  — Если хочешь, то мы отключим аппараты. Это не сочтут убийством, ведь нам предлагали. Хочешь? — Глаза вниз — нет! Категорически нет!  — Хорошо! — вздохнул Кравченко, потирая дрожащие ладони друг о друга. — Уверен, что это решение ты хорошо обдумал и взвесил все «За» и «против». знай, мы с Дианой в любом случаи поддержим тебя и ни за что не бросим. Глаза вверх — Видимо, «спасибо»… Этот вопрос мог задать только настоящий друг. Только тот, кто по-настоящему ценит и любит.  — Если бы я был на твоем месте, — продолжал Сергей, — знаю, ты предложил бы мне тоже самое! — Ему ужасно хотелось отвести взгляд от лица Николая, но так он пропустил бы его ответ. Глаза вверх — да, вниз — нет. Это был единственный способ общения доступный Маслову. Шли секунды ответа не было. Вверх — «Да», Вниз — «Нет». Вверх — «Да», Вниз — «Нет»… « Да…» Именно с того момента, с момента отказа умереть, Николай Борисович, словно остепенившись, продолжил бороться за жизнь с новыми силами. Так началась история мужчины, восставшего из небытия, вопреки всем медицинским показаниям, и плевавшего на все разумные представления о человеческих возможностях. Было тяжело, никто не спорит, даже осознавать, что ждет Николая и его семью. Врачи, все кроме Котряхова, твердили: « Шансов на восстановление нет! Будет лучше, если он умрет.» Владимир Александрович в такие моменты говорил: «Решать вам!» Диана и Сергей первое время спрашивали у Маслова, пока окончательно не поняли, что он намерен идти до конца. Вскоре это понял и сам Владимир и молча продолжал бороться вместе со всеми, не обращая внимание на мнение коллег. На восстановление ушло много времени, но оно того стоило. Шевцова, когда только узнала об этом синдроме, не могла себе представить жизнь без Николая, без его улыбки. Теперь она точно знала, что все будет хорошо, как было раньше, до той аварии. Спустя столько времени, а прошло чуть больше трех лет, Николай Борисович смог вернуть себе частичный контроль над кистями и голенями. Так же снова научился широко улыбаться, чем с радостью пользовались близкие. Сергей Иванович, напевая какую-то мелодию, вошел в палату друга. Тот улыбнулся, увидев его.  — Ну, привет, 8 чудо света! — Кравченко не отрывал взгляда от Маслова, что заставляло последнего смеяться. Теперь в палате всегда было весело, особенно, когда здесь собиралась вся «Шайка».  — Ну что? Готов? — Терапевт заговорщически прищурил глаза, сложив руки на груди. — Завтра я уезжаю в командировку, и ты обещал, мне, что сегодня, получив согласие от Котряхова, будешь потихоньку вставать.  — Что опять Котряхов?! — Владимир Александрович снова появился в нужный момент в нужном месте. — Что я не так сделал? Почему опять я?!  — Конкретно ты, сделал все просто чудесно! — Сергей Иванович не переставал улыбаться. — Твое разрешение требуется на первые шаги.  — Я смотрю, Кравченко, ты не посвящен во все детали! — Владимир рассмеялся, Маслов продолжал улыбаться, глядя на друзей. — Наш Николай Борисович пошел еще вчера. Правда разнес тут половину палаты, но это уже мелочи, они не так важны. Молодец, Коля, Боец!  — Даже так?! — удивился Сергей. — Такими темпами ты быстро восстановишься и еще нас с Володькой переживешь!  — Тебя это удивляет? — не понимал Котряхов. Сергей Иванович вопросительно посмотрел на него. Тогда Владимир решил продолжить. — Это же Маслов. Когда его останавливали сложности и преграды. Никогда... .