Много шума

Когда команда собиралась на тренировку, капитан и менеджер уже успели в очередной раз разругаться и вот перед глазами товарищей разворачивалась очередная сцена. Из-за чего начался сыр- бор, никто не знал, но видать Рубикон был пройден, потому что разборка не выглядела обычной перебранкой. Самое удивительное в увиденном футболистами было то, что Хирума и Мамори как будто поменялись местами. Обычно менеджер возмущалась и топала ногами, замахиваясь на капитана шваброй, тот же только издевательски хохотал. Сейчас же Хирума был в такой дикой ярости, что команда опешила и вновь прибывшие застревали в пробке у входа. Идти дальше никто не рисковал. Капитан еле переводил дыхание, волосы его торчали дыбом, а лицо было несвойственного ему пунцового цвета, почти в тон формы. Менеджер напротив была мертвецки бледна и похожа на ледяной кристалл, настолько жесткой была ее поза, настолько холодны глаза. - Ты, тупая пожирательница пирожных! Все что ты умеешь — это вносить разброд и шатания в команду, злить меня и постоянно хамить! Толку в игре от тебя никакого! Хочешь уходить — уходи! Не забудь взять с собой свою метлу! Надтреснутый голос капитана сотрясал воздух, а все команда, ставшая свидетелями скандала, втягивала головы в плечи. - Разумеется, я уйду. Быть менеджером в команде капитана-самодура, который только и может, что поддерживать авторитет с помощью пулемета, позорная часть моей биографии. Мамори развернулась и двинулась в сторону выхода, команда послушно и беззвучно расступилась. Когда за девушкой закрылась дверь, в след ей полетел содранный с плеча щиток. - Что застыли, олухи! Тренировка уже десять минут как началась! Или мне спустить Цербера?! Единодушно понимая, что капитану не стоит перечить и в более мирное время, сейчас же это будет самоубийством, футболисты рванули на поле, разве что не затаптывая друг друга. В пылу тренировки никто не заметил, что самого капитана на поле не оказалось. И только Мусаши знал, что Хирума сейчас пытается успокоиться в ближайшей подворотне, нервно ломая в дрожащих пальцах утащенные у него сигареты.