Вопросы без ответов

Вопросы… Всё, чем я интересуюсь после случившегося. Сплошные вопросы, проходящие сквозь и не дающие ответов. Ты, в принципе, знаешь об этом. Знаешь все эти вопросы, в сотый раз не находя, что на них ответить, когда мы в очередной раз сталкиваемся в дешёвом баре на окраине города. Я знаю, что ты пьёшь первую рюмку за Эшли. Потом вторую…за Эшли, а потом третью, четвёртую, пятую…тоже за Эшли, так глупо погибшей в самом финале этого бреда. Погибшей прямо на моих глазах… Сэм не успела её спасти. Или просто струсила… Но о покойниках либо всё, либо ничего… Ведь так ты мне говорил, смотря в опять пустую рюмку. Ты всё время спрашиваешь меня, как она погибла, ведь выбежал из дома первым. Даже не спрашиваешь… Молишь… Молишь, чуть ли не опускаясь на колени прямо посреди дороги, когда я тащу тебя до дома в усмерть пьяного. Ты не винишь других, одиноко посыпая голову пеплом из своей сигареты. Теперь куришь? Круто. Ты куришь, используя вместо пепельницы ещё целую бутылку крепкого дешёвого вина, а потом пьёшь этот яд, не жалея желудка. Больше нечего терять, да, Крис? Осталось только выплюнуть печень и выбросить её на помойку. Я только сейчас задаюсь вопросом, который остаётся самым назойливым из всех. Почему мы с тобой так мало общались раньше? Ведь ты был единственным ботаником, которого я не ненавидела, а я — единственной стервой в твоём окружении, с которой ты мог обмолвится парой фраз. По моему, из нас вышли бы неплохие друзья. Да, Кристофер? Ты не похож на Майка или Мэтта, трупы которых остались там, на горе, но только тебе я из раза в раз говорю, какие они были хорошие, и как я их ценила. Ты пытаешься шутить заплетающимся языком. Как всегда… Не смешно…глупо…так…как можешь только ты. Да, Крис? Я не говорю тебе, как ненавижу Эшли за то, что она уговаривала Майка пристрелить меня, хоть шрам от укуса и воспоминания, приносящие боль, всё ещё остались, а ты не говоришь мне, как сильно ненавидишь Майка только потому, что однажды он лез к твоей белой-и-пушистой-Эш. Но по твоим глазам всё видно, Кочиз. По моим ведь тоже? А утром мы снова столкнёмся в колледже, даже не поздоровавшись. Я буду орать на очередного придурка, строя из себя всю ту же суку, а ты ухмыльнёшься, стоя на другом конце коридора и мимолётно взглянув на меня своими голубыми, как небо, глазами. Кочиз, что с тобой не так? Почему ты стал мне так интересен, Крис? И почему я перестаю кричать, не замечая, как придурок сматывается, пока я не могу отвести взгляда от твоей ухмылки. Такой усталый и родной… Ты ухмыляешься, когда я изливаю тебе душу в этом самом баре, рассказывая в сотый раз, что произошло тогда, на вышке. Ты ведь выучил эту историю наизусть, Крис? Крис… Такое мягкое и, одновременно, жёсткое имя. Кристофер… Слишком много серьёзности, слишком много пафоса для человека, который хлещет дешёвое бухло в дешёвом баре с девушкой, которую даже не знает, как представить. Кто я тебе, Кристофер? Не подруга, не девушка… Наше общение даже близко с этим не стоит. Мы просто мажорные деточки, которые бухают дешёвое вино в баре на окраине города. Почему? Мы и сами не знаем. Ответов на мои вопросы нет. Я поняла, что наши встречи — далеко не случайности, когда в назначенный час уже поджидала тебя за нашим местом во всём баре. На самом краю, в дали… Почему? Я не знаю. Я поняла, что это нихуя не случайности, когда мы впервые поссорились, сидя (А, хотя, уже стоя) за этим самым баром. Ты что — то кричал, я что — то отвечала, и случайностью не было то, что, в один момент, я почувствовала твои губы. Искусанные. Сухие. Пропитанные дешёвым вином. Ты не целовал — ты терзал, передавая свою злость, а я отвечала тем же. Тогда между нами прошёл ток, и мы оба помним, как нас отбросило в один момент друг от друга. Мы ушли раньше обычного. Ты не сказал ни слова, Крис. Почему? Тебя не было в колледже, не было в баре. Я ждала, веря и надеясь, что с тобой всё хорошо. Мне передавали твою домашку и тетради, как единственной, с кем ты общаешься хоть как — то, а из моих глаз текли слёзы, когда, не дождавшись тебя, я пила одна, разглядывая твой красивый почерк. Почему ты так поступаешь, Крис? Зачем? В пьяный разум трудно вдолбить, что идти к человеку в двенадцать ночи домой — плохой план, ты ведь это понимаешь, открывая мне дверь. Немного бледный, но живой и, на удивление, трезвый. Моё имя из твоих уст звучит так ласково и плавно, и я таю, обмякая в твоих руках. Я только сейчас задаюсь вопросом, который остаётся самым назойливым из всех. Почему мы с тобой так мало общались раньше? Ведь ты был единственным ботаником, которого я не ненавидела, а я — единственной стервой в твоём окружении, с которой ты мог обмолвится парой фраз. По моему, из нас вышла бы неплохая пара. Да, Кристофер? Два потерянных человека без друзей, без опоры и поддержки. Хотя нет… Поддержка есть… Хрупкая тонкая поддержка в виде нас самих. И вопросы уже стали не моими, а нашими, и я смирюсь с тем, что ты будешь продолжать расспрашивать о смерти Эшли, а ты примешь то, что я буду в сотый раз рассказывать, что испытывала там, в шахтах. И вопросы мы разделим на двоих, находя на них ответы всю жизнь… Вместе