In Other Worlds

Она приходила к нему по ночам. Среди ночи он до боли в глазах вглядывался в темный проем двери, пока там не возникал ее силуэт. Маленький, хрупкий, с тонкими запястьями и копной непослушных светлых волос, сияющих золотом в свете свечей. Ее тонкий стан притягивал взгляд, а движения завораживали не хуже, чем удав кролика. Казалось, что девушка не шла, а словно исполняла какой-то танец, известный только ей. Так было, пока она не приближалась к нему. Тогда ее аккуратные тонкие пальчики пробегались по бумагам, которые перед этим пытался читать юноша, нежно и легко отодвигали их в сторону, пока не натыкались на его ладонь. Ее руки холодные, а подушечки пальцев слегка шершавые – свидетельство множества тренировок. Кончики пальцев сначала легко касаются тыльной части ладони, но потом ее рука, осмелев, ложится туда, где только что гуляли пальцы, обвивая пальцами запястье. Девушка не спешит. Она легко поглаживает его руку, потом переворачивает ее, переплетя свои и его пальцы. Неспешно, словно нехотя, гостья поднимает обе руки ко рту и легонько прикусывает его пальцы. «Да она же играет!» – понимание так и закипает в груди парня, пока он видит, а главное – чувствует, как пухлые губы девушки раскрываются, прикусывая его указательный палец. – Запачкался, – невинно и легко звучит ее тонкий голосок в темноте комнаты. Так легко, словно не она только что дразнилась, касаясь юрким языком его кожи. Так легко, словно не она пришла посреди ночи в его комнату – и теперь заставляет его сердце выплясывать в бешеном ритме. Но этого девушке кажется мало. Она только начала, а впереди у нее вся ночь. В одно мгновение оказаться сидящей на столе перед парнем – что может быть проще для таких тренированных людей, как они? Тонкими, отчего-то босыми ступнями упереться в кресло по бокам бедер юноши тоже несложно. И пусть у нее острые коленки, сейчас прикрытые красной тканью форменных штанов, но это все выглядит незначительными деталями по сравнению со взглядом алых глаз. Она смотрит сверху вниз, изучая глубину его темных очей. Вокруг была пьянящая тишина, в которой отчетливо шумел собственный пульс в ушах, а треск свечей, казалось, наигрывал мелодию. Рука девушки и не думала отпускать его длань, а тем временем вторая приблизилась к лицу, вороша отросшую челку светлых волос, чуть более темного оттенка, чем у нее. – Говард, – едва слышный шепот показался набатом. Особенно когда ее маленькая ладошка скользнула ото лба вниз, по виску, затем щеке, пока не коснулась губ подушечкой большого пальца. Линк не сумел подавить соблазн облизать враз пересохшие губы, а потому случайно ли, в отместку ли, задел языком ее палец. Девушка внезапно весело и звонко рассмеялась. Парень не успел удивиться, как она ворохом опавшей листвы осела у него на коленях. – Что ты..? – начал говорить юноша, но больше ему не дали произнести и слова. – Тш-ш-ш, – тонкий палец, уже указательный, замер на губах Говарда, заставляя замолчать. Ее лицо было близко. Так близко, что парень чувствовал тепло ее дыхания. Оно манило, особенно в контрасте с холодными пальцами на его лице. Она была близко, очень. Она сидела у него на коленях и касалась его лица. Она была далеко, за целые сантиметры от него, намного дальше, чем он хотел бы. Она искушала его – и не было ни сил, ни желания сдерживаться. Кто первым преодолел оставшееся расстояние? Линк не помнил. Но это и не было главным. Главным было то, что он целует эти соблазнительные губы, зарываясь пальцами в гриву волос. Сердце выстукивало в груди барабанную дробь, и от этого становилось жарко. Или, может, жар шел от хрупкого тела девушки, прижимающегося к нему? Не важно, все не важно. Сейчас инспектора не интересовал ни недописанный доклад, ни то, что ему стоило бы присматривать за своим подопечный Уолкером. Сейчас для парня существовали только эти губы и чувствительно-мягкая кожа под пальцами. Он пил ее. Пил, как умирающий от жажды – спасительную воду. Он задыхался, но не смел ни на мгновение оторваться от столь притягательных поцелуев. Мало. Ему было мало ее. Он целовал и не мог остановить себя, а эта бестия и не думала его отталкивать. Напротив, забросила руки ему за шею и притягивала к себе еще ближе. Юркие пальцы зарылись в его волосы, распуская косу. Ее тело так и льнуло ближе, словно стремясь сократить дистанцию между ними до нуля, если не до минусовых расстояний. И от этого Линк еще больше распалялся. Быть может, будь он более сдержанным, быть может, будь она менее соблазнительной и желанной, он бы смог оттолкнуть девушку, заставляя соблюдать рамки приличий. Но не сейчас. Точно не сейчас, когда все границы были уже сметены, а в глазах стояла дымка желания. Руки ночной гостьи покинули плечи парня, вконец взъерошив его волосы. Теперь у них появилась новая цель. Пара быстрых движений – и галстук Говарда полетел во тьму, а пальцы принялись расстегивать ворот рубашки. Не успел инспектор опомниться, как на смену пальцам пришли губы. Дыхание обожгло шею, когда кожи коснулись уста девушки, а следом за ними – и язык. – Тевак!.. – выдохнул-воскликнул Линк. В ответ на это Третья экзорцистка осторожно прикусила кожу парня, оставляя свою метку, алеющую на коже. После этого терпеть дальше стало физически невозможно. Жар изнутри опалял, не давал мыслить. Линку еще никогда раньше ничего не хотелось так, как сейчас обладать этой игривой, хитрой, и в то же время хрупкой девушкой. Позже он и сам не сможет точно вспомнить, как все до этого дошло. Просто в одно мгновение они оказались на кровати. «А она куда легче, чем я думал». Просто они не могли оторваться от поцелуев ни на мгновение. Даже стаскивая друг с друга в одночасье ставшую лишней одежду. Возможно, им стоило каждому самостоятельно разобраться с деталями своего гардероба, но для этого надо было совершить кое-что посущественнее победы над Графом – оторваться друг от друга. «Со снаряжением пришлось повозиться, но и от ножей был прок. Под их лезвиями так красиво расходились бинты на ее груди». Линк не мог не касаться белой кожи Тевак. Он завороженно скользил пальцами по ее животу до груди, обхватывая мягкие выпуклости, и обратно, по боку, вниз, до округлых бедер. Изгиб, что при этом очерчивала его рука, завораживал. Хотелось проделать этот путь еще и еще, в следующий раз - уже губами. – Говард… – ночь разрезал голос девушки. В нем смешались одновременно и мольба, и требование, и нечто больше, гораздо сокровеннее, чем то, что Линк слышал когда-то. И этому голосу нельзя было противиться. Ему можно было только подчиняться – прикасаться, целовать… И дарить, зависнув на девушкой, словно утес над морской гладью. Дарить, дарить, дарить те самые чувства, что испытывал он сам. Только не останавливаться, только не переставать касаться и любить. Только… Она казалась маленькой и хрупкой, такой, с которой стоит сдувать пылинки. Линк думал, что с легкостью сможет причинить ей боль неловким движением. Но все было не так. На самом деле она была бойцом, как и он сам, сильной, страстной и почти неутомимой. Она, не останавливаясь, целовала, кусала, обнимала, прикасалась – и сводила с ума. В какой-то мере это было похоже на бой. Тот самый настоящий, когда смотришь в лицо врагу, не отрываясь, не отвлекаясь на ненужные крики о праведных и грешных, ведь в голове – лишь одно, и некогда отвлекаться на вопли… И ты просто выкладываешься весь, без остатка. Так, что становится уже все равно, жив ты или убит. – Те-евак… Дыхание было сбито еще с самого начала, да и к черту его, когда даже глотку воздуха ты предпочтешь еще раз коснуться этих губ. Жар уже не опалял, он расплавил их обоих, соединив друг с другом. И уже не важно, какая часть из этого, нового и живого, инспектор и правая рука Рувелье, а какая - полу-акума. И ничего не волнует, кроме чужих губ, кроме глаз напротив и все возрастающего напряжения, идущего изнутри, словно кто-то натягивает струну, вращая колки. Волосы, что свои, что чужие, давно спутались, теперь больше мешали, но к черту их, когда с этой белокурой гривой на подушке Тевак настолько прекрасна! По виску стекала капля пота, но Линк не обращал внимания, потому что пальцы девушки гуляли по его плечам, оставляя после себя красные следы. Как и сама девушка в его сердце, как и он сейчас на ее шее… Струна внутри тонко загудела, грозя оборваться. Так жарко, так сильно, так… Накатило, захлестнуло – и унесло с собою, словно гигантская волна. Исчез и он, и она и весь мир с ними. Осталось только существо, объединенное жаром страсти, под названием «мы». В одночасье накатилась усталость. Хотелось закрыть глаза и не двигаться, пока мир выстраивался заново, ожидая, когда ты откроешь веки вновь. Инспектор Говард Линк открыл глаза и рывком поднялся с постели. Он находился в комнате, выделенной им с Уолкером. На соседней кровати спал его подчиненный, уставший настолько, что его не разбудило внезапное пробуждение Линка. Одежда инспектора была сложена в идеальном порядке – как он ее и укладывал с вечера. Документы, свечи, даже пижама, в которой спал молодой человек – ничего не вызывало сомнений, что все, что он только что видел и чувствовал, было всего лишь сном. Вот только волосы были почему-то распущены и запутаны, но и это можно объяснить тем, что во время бурного сна парень много вертелся, отчего коса расплелась и растрепалась. Говард прикоснулся рукой ко лбу. Тот был горячим и мокрым, да и сердце продолжало выстукивать чечетку. Парень досадливо поморщился. Впрочем, это был не первый подобный сон – но впервые он был настолько ярким и чувственным. А потому инспектор постарался поскорее выбросить его из головы и пойти будить Уолкера. Настал новый день, и имелась куча дел, что только и ждали молодых людей. И уже гораздо позже, стоя перед зеркалом, Линк заметил темнеющее пятно там, куда его укусила Тевак из сна.