Гастрономические драбблы

Тетушка Инги была самым адекватным родственником Малики. Жила она в Ансбурге и промышляла крышеванием капустных ферм. Капуста там что виноград в Антиве — самый ходовой товар, имеющий порядком ста сортов. Ансбургской капустой питается вся Вольная Марка, несмотря на то, что сам город — та еще дыра (не такая, как Киркволл, но все же). Короче говоря, тетушка Инги устроилась хорошо. Куда лучше, чем сама Малика. Сами посудите, какая контрабанда лириума, когда есть капуста, которую едят абсолютно все? Тут уж не надо переживать из-за резких скачков спроса. Малика навещала тетушку с периодичностью… никогда. Но по делам иногда с ней пересекалась. И каждый раз выслушивала одно и то же. — Твоя мать та еще сука, — говорила Инги, яростно пересчитывая монеты на столе. — Выгнала меня — свою сестру! — и захватила поместье в Оствике. Говорю же — стерва. — Ну, тебе и в Ансбурге вроде неплохо, да? — осторожно поддакивала Кадаш, боясь навлечь гнев эксцентричной родственницы. Малика, по правде сказать, надеялась, что ее, как гостя, накормят. Но в доме тетушки были лишь пауки по углам, и Кадаш вежливо молчала о своем пустом желудке. — Устроилась-то устроилась, но все равно обидно же, ядрена кочерыжка! Упоминание кочерыжки заставило живот Малики забурчать. Тетушка Инги медленно подняла на нее свой подозрительный взгляд, усугублявшийся кустистыми темными бровями. — Ты чего это, голодная? — спросила она недоверчиво. — Да так… Просто не ела с утра, — отмахнулась Малика. «Со вчерашнего вечера, если точнее», — добавила она про себя. — Ну так знай: у меня жрать нечего. «Я уж заметила», — хотелось ответить Кадаш, но она благоразумно прикусила язык. Вместо этого она сказала: — Ну слушай, у тебя же столько капусты. Ты ее поди не ешь сама, брезгуешь. — Это я-то брезгую? — оскорбилась старая гномка. — Да у меня просто готовить некому! Каждый год по пятьдесят кочанов пропадает. — Тогда давай договариваться, тёть, — Малика хлопнула ладонями по столу, чуть привстав с лавки. В Хартии даже споры о еде походили на дележ награбленного. — Пирог капустный хошь? Могу голубцы еще. — Да не, зачем оно мне! — всплеснула руками Инги. — Давай уж что-нибудь, что храниться долго будет! Капустки квашеной, например. После этих слов Малика поняла, что такими темпами сегодня ей не поесть: квашеная капуста была не тем блюдом, которое готовилось быстро и было способно утолить гномий аппетит. — Ладно, тёть, — вздохнула она. — Будет тебе квашеная капуста. Бочка-то хоть у тебя есть? Бочка у тетушки Инги была, и не одна. Малика сбегала на ближайший рынок за морковью и клюквой и на обратной дороге успела слопать три капустных пирожка, закусывая их сочной ягодой, весело лопающейся при первом же нажиме зубов. Пирожки были еще горячие и норовили обжечь пальцы и язык, но Кадаш героически запихнула их в себя и прожевала, прежде чем вернуться на двор тетушки. Весь оставшийся день Малика неутомимо шинковала капусту и выслушивала комментарии Инги, постоянно лезущей под руку так, будто она лучше всех знала, как правильно готовить. Всего в расход пошло тридцать кочанов, и под конец дня Кадаш чувствовала себя разбитой и физически, и морально. Так она не уставала, даже когда ей приходилось сидеть в засаде по несколько дней. Двум бочкам с капустой предстояло настаиваться еще три дня, а Малика еще должна была уладить свои дела в Ансбурге. Все-таки она приехала сюда не за тем, чтобы батрачить на тетушку, так что она с чистой совестью посвятила эти три дня делам Хартии. Как оказалось позже, это стало ее просчетом. Тетушку Инги никогда не следовало оставлять без присмотра, ибо ее предпринимательский ум был самым находчивым и целеустремленным среди Кадашей. Если уж что-то взбредало ей в голову, никто не был в силах ее остановить. На этот раз она решила подзаработать на труде своей племянницы. В общем, когда Малика пришла за капустой, капусты больше не было: ее смели подчистую на том рынке, где Кадаш покупала пирожки три дня назад. Неудивительно, что после этого случая Малика никогда-никогда больше не навещала тетушку Инги. И к ансбургской капусте тоже относилась с прохладой.