Психоделика

Всё началось с крика. Крик раздался в небольшой комнатке, ванной комнатке. Он прокатился по отходящим обоям цвета умирающей морской волны, пробежал вдоль ускользающих в своей быстроте трещин старого желтоватого кафеля, попытался разбить мутное тонкое зеркало шкафчика, у которого побитой стаей ютились распушённые зубные щётки. Взвыв от отчаяния, он невидимыми руками ударил в стену, разбив кулаки в невидимую кровь. Редкими каплями она закапала вниз, повторяя узоры обоев и разливаясь по венам леденящим завораживающим холодом. Лёд ужаса сделал очередной завиток по сосудам и тонкой иглой попал прямо в сердце, продырявив его огромной пустой раной. Вместо крови оттуда потекла невыносимая, жгучая, орущая боль... Потом был удар. И ещё один. А затем из другого бытия сверху что-то бухнуло, что-то холодное, и оно потекло, обрамляя очертания тела, о котором его хозяин уже успел забыть. «Точно», - бегло проскакала мысль, словно неуловимый в высокой траве заяц. – «Я жив. У меня есть тело. Я человек». Постепенно обрушившаяся так внезапно темнота стала исчезать мерзкими расплывчатыми пятнами, и вместе со зрением возвратилось режущее глотку тяжёлое дыхание, ломко затекающие плечи и спина, прилипшая к коже одежда. - ...ышишь меня? Мэттью! Ты слышишь?!. Голос был знакомый, и хотелось уж было ответить ему, но совершенно не получалось – неожиданно обнаружилось, что воздуха мучительно не хватало, и лёгкие буквально задыхались. - ...твою ма... эттью... тью... Снова отключка? Только этого не хватало. Непонятно, почему, но снова испытывать чувства крика в незнакомой ванне совершенно не хотелось. Собрав всю силу воли, он слабо подёргал головой, чтобы хоть как-то связать себя с этим миром. - МЭТТЬЮ! Что-то схватило за волосы – да, точно, совершенно точно, это волосы – и потянуло вверх и назад, пришлось поневоле запрокинуть голову. Ещё ошалевшее от происходящего зрение подверглось испытанию ярким светом, пробивающимся даже сквозь плотно сомкнутые веки. Что-то текло по щекам. - Открой глаза и посмотри на меня. Ну! Сначала свет бы убрали. В знак протеста послышался стон, исходящий словно от третьего, стороннего человека. Голову за волосы неприятно встряхнули, и веки волей-неволей пришлось разомкнуть. Совсем немного, чтобы окончательно не ослепнуть. Было светло, и было тёмное пятно, очевидно, тот, что говорил с самого начала. - Ты меня видишь? Горло издало нечто вроде «угу», говорить что-то в принципе было неудобно в той позе, в какой он сейчас находился. - Так. Как тебя зовут? – голос явно напрягся, будто подходя к главной части того бредового спектакля, что они сейчас тут развернули. Хотя, признаться, вопрос был не из лёгких. Пришлось прилично полазить в расквасившихся, как сливочное масло в микроволновке, мозгах, прежде чем удалось найти ответ. Ссохшиеся губы с трудом отлипли друг от друга, язык был омерзительно шершавым. - Мэ... Мэтт. Волосы сразу отпустило, да так резко, что голова безвольным мешком упала на грудь. Слюна тут же попала не в то горло, и Мэттью закашлялся, судорожно, болезненно, как заядлый семидесятилетний астматик. Лёгкие словно драли наждачной бумагой, посыпав перед этим песком. Хватая ртом воздух, Мэттью понемногу ощущал возвращение зрения, но всё-таки не до конца – он даже не мог разглядеть достаточно хорошо цвет своих джинс. А ещё он был мокрый. От пота, из-за которого вся одежда противно прилипла к коже, и от воды, которую на него вылили сверху и из-за которой он вернулся сюда. Прокашлявшись, Мэттью не спешил поднимать голову. Он сидел на простом деревянном стуле, наверху светила яркая лампочка, и были видны ботинки дяди, стоявшего в даже какой-то опасной близости. - Что ты видел? - Ничего. Слишком быстро ответил. Никогда он не научится лгать. - Врёшь, - цепкие пальцы вновь сжали волосы на затылке, дёргая и заставляя смотреть вверх, прямо в потемневшую от бешенства зелень чужих глаз. - Я не вру. Должно быть, у него сейчас самый жалкий вид, который только можно себе вообразить. У него даже нет сил, чтобы вырваться из жёсткого захвата. А ведь Артур на этот раз окончательно взбесился. Дядя отпустил его и вытер руку о вязанный жилет. То, что он вязанный, Мэттью знал по резко вернувшейся памяти – разглядеть он не мог, очки с него слетели, либо же их сняли специально. Однако, это был провал. Самый полный, окончательный, звенящий провал, равносильный падению на дно ямы размером с полторы Вселенных. И, достигнув твёрдого окончания, можно с колким ледяным чувством разлететься на тысячи и миллионы мельчайших стеклянных осколков. Дядя развернулся, предоставив созерцать свою спину, говорящую лучше всяких слов. Не осмеливаясь ещё раз смотреть ему в глаза, Мэттью произнёс: - Дядя, я... - Всё. Хватит. – Артур взял стоящее рядом пустое ведро, его содержимое сейчас стекало по подбородку и шее Мэттью. – С тебя достаточно психоделики. Навсегда. И ушёл, не обернувшись и не закрыв за собой дверь. Запрокинув голову, Мэттью смотрел на жёлто горящую лампу до тех пор, пока у него от боли не заслезились глаза. Во всяком случае, мокрее он уже не станет.