Прости, что так долго

Бессмертие — это вечное страдание и муки жизни. Никто не может этого избежать, как бы далеко ни убежал.

Прошли дни, года, месяца, годы… Те, кто состоят из нити жизни, не стареют и не умирают, как люди. Рюко похоронила врагов, друзей, сестру. Даже ее она не смогла вырвать из цепких лап костлявой старухи Смерти, которая каждый раз вздыхала на просьбы девушки забрать и ее. — Ты же знаешь, что я не могу. Ты не человек. Не моя юрисдикция, прости, — грустно разводила костлявыми руками старушка, она жалела девушку. Насколько умела, но помочь действительно ничем не могла. От чего было еще болезненнее. Часы. Дни. Недели. Месяцы. Года. Века. А она все также молода и вновь одинока. Снова похороны. Враги. Друзья. Рюко уже давно потеряла разницу между этими понятиями. Какая разница, кто перед тобой, если они все равно уйдут, исчезнут вслед за костлявой, через какое-то время, которое покажется бессмертной лишь минутами. Время теряет свой смысл, когда впереди вечность. Она снова шла, куда не знала сама. Просто чтобы двигаться. Доказывая самой себе, что она еще жива. Жива для прежней жизни. «Кровавый…» — мысленно звала она, Рюко плача каждую ночь, выдыхая одно только имя. После того, как она похоронила сестру, пришло осознание, что это была любовь. Между ней и Кровавым. Ее первая и последняя. — Кровавый… — повторяла она тихо, все равно всем плевать на девушку, которая больше напоминает тень. — Рюко? — раздался рядом голос. Тот самый голос! — Рюко, это правда ты? Ее обнимал за плечи парень. Удивительно напоминающий ее саму. Черные с алым волосы… Безбашенность в глазах. Но этого не могло быть. Столько лет прошло. Столько воды и жизней утекло. — Ты прости, что я шел к тебе так долго. Я искал способ вырваться из лап вечности, а потом искал тебя. Казалось, что прошли тысячи лет. Ты плачешь, глупышка? Почему? Неужели ты не рада видеть меня вновь? Теперь я человек, не смогу быть вновь твоим защитником, но живу я также долго, как и ты. Почему ты плачешь? Плачет? Да… Она прикоснулась к своей щеке, почувствовала на ней влагу. Она не понимала, боялась, не верила. — Кровавый… — кажется, она забыла другие слова. — Да, моя милая. Я Кровавый. Твой Кровавый. Он обнимал ее, прижимал крепче, а она отвечала. Это он. Только он может знать ее тело НАСТОЛЬКО хорошо. Чтобы одним прикосновением заставить мгновенно отозваться. — Прости, что я шел так долго. Я больше не оставлю тебя. Где-то далеко Смерть пожимала руки Вечности и Судьбе. — Это все, чем я могу попросить у тебя прощение, Рюко, — улыбнулась старуха, — за всех тех, кого забрала у тебя.