***
— Здравствуй, Драко, — сам профессор Снейп стоял сейчас передо мной, и явно был недоволен положением дел. — Я был вынужден оставить свою беременную жену во время схваток, и дай тебе Мерлин, чтобы я успел до рождения ребёнка. А теперь потрудись объяснить, что тебе понадобилось от меня в столь неудобное, мягко выражаясь, время. — Ливиан похитили, я думаю это связано с моими «недоброжелателями», ты должен помочь найти её. — И каким это, прости, образом? — Когда несколько месяцев назад Гермиона пропала, ты сварил зелье и за два часа нашёл её. — Да, я нашёл, она тогда была обижена и просто уехала к миссис Лавгуд… — Так вот, — прервал поток воспоминаний. — Свари то зелье, и можешь быть свободен. — Драко, оно сработает на людях, которые испытывают любовь или влюблённость друг к другу, к вам это отношения не имеет. — Должны быть влюблены оба? — Не обязательно, но… что? Я не ослышался? Ты влюблён в неё? — Она такая шумная и создаёт очень много проблем. Она не сидит на месте, а её любознательность просто вытекает через уши. Ливиан неконтролируема, она как цунами из вод теплого солёного океана: инстинкты говорят бежать, но так хочется окунуться в это «море» с головой. Эта девчонка иногда жутко выводит своей показной самостоятельностью, но когда смотрю на неё, то знаю — отпустить уже не смогу. — Да ты романтик, — зельевар ухмыльнулся. — Сейчас найдём мы твою Джульетту, но будешь должен. Крёстный знал, что любовь делает с людьми. До женитьбы никто не видел, как он улыбается.Глава 8
21 июня 2017 г. в 14:48
Больше всего я всегда боялась оставаться одна, с детства это было моей личной фобией. Ощущение, будто никому не нужен, как будто никто не ценит то, что ты делаешь. Боязнь одинокого существования без любимых и близких помогла мне стать такой, какая я есть. Мне было жизненно необходимо быть интересной, весёлой, шумной, ведь тогда, так мне казалось, люди будут стремится к дружбе со мной. Но повзрослев я поняла, что когда-то нужно уделять время только себе. Умение говорить с собой, слушать себя — залог гармонии и счастливой жизни. И всё прошло, правда, я сама стала для себя лучшим другом.
Но сейчас одиночество душило в своих железных путах. Стены давили, а пение вслух уже не спасало. Я знала, что когда-нибудь меня спасут, но профессор будет в ярости — это точно. А мне очень хотелось с ним подружится, пусть он и стал интересовать меня уже как интересный мужчина.
— Ты глупышка, Ливиан, — покачала головой. — Он не заинтересуется тобой, он другой.
Спустя долгие часы послышались тяжелые шаги, лязгнул ключ.
— На выход, крошка, — громила ухмыльнулся. — Тебя ждёт сюрприз.
Сглотнув, поплелась к выходу. Думала только об одном:
Либо спасут сейчас… либо уже не спасут.