Невозможная любовь

Она вряд ли поняла, что это было. Если её сейчас никто не ущипнёт и не докажет, что это все сон, она обязательно умрёт. Да, совершить суицид — лучший вариант в данном случае. Ведь… Адриан — её любимый брат, с коим она провела все свои 17 лет, оказался парнем её второго «я», да с которым она ещё и целовалась два раза. Все по-серьезному… Ах, если б не это все! Если бы она сразу знала, что Кот — её брат, все было бы по-другому. Все было бы гораздо веселее! Нет, ну вы представьте — тут даже скрываться не надо! В этом столько преимуществ! Тем более, он поймёт, все поймёт, все… было бы иначе… Но всё зашло слишком далеко. Хорошо… Так… А как теперь жить ? Интересный вопрос. Она видела его каждый день. Теперь она не найдёт в себе сил посмотреть в его глаза. В школе она сидела прямо за ним. Нет, она не сможет смотреть ему даже в спину. А как бы Маринетт объяснила свое поведение Алье и родителям? Э-э-э, нет. Она не выйдет даже из комнаты. — Тикки, может, из страны уехать? — обо всем этом она думала, пока стояла в своей комнате у двери. — Эй, Маринетт, ты думай, что говоришь! А как же Ледибаг? Кто будет защищать столицу? — Я не знаю, но с Котом… с… А-Адрианом я работать больше не буду! Тикки замолчала. Такого на её опыте ещё не было. Да, иногда одной из сторон не нравилась настоящая личность героя. Но чтобы это были брат и сестра… Да которые ещё и целовались… — Окей. Окей-окей-окей-окей. Тикки, дорогая, милая, что мне теперь делать-то? — Эм… Ну… ты знаешь, как обычно говорят. Вам надо просто… поговорить. — Шт… — А пока ты не разразилась эмоциями, я продолжу. — Перебила квами, — Я понимаю, что тебе тяжело. Но… тебе надо это сделать! Ты же не будешь скрываться вечно? Я знаю… Это трудно. Но тебе, возможно, станет легче, когда вы поговорите. — Конечно же, ты как всегда права, — выдохнула девушка, — но… А вдруг он не захочет со мной разговаривать? — Нет, я даже не допускаю такого варианта. Ведь он тебя любит… В любом случае.  — Да, возможно. Но пока мне надо хотя бы подумать… Пока я не буду выходить из комнаты. Благо, сегодня выходной. Маринетт так и сделала. Немного поплакала. Немного подумала. Глядишь — уже и день прошел. Несколько раз к ней стучалась мама, но она говорила, что все в порядке, и та уходила. Но потом, к вечеру, постучался кто-то другой. — Да? — спросила тихо Маринетт, думая, что это мама или папа. Этот ''кто-то'' промолчал, подергав за ручку. Маринетт подошла к зеркалу, немного приведя себя в порядок. Вытерла лицо. Да… именно за несколько минут до стука у неё потекли слезы. Девушка открыла дверь и ахнула. Вы, конечно, догадались, что там стоял Адриан. С виноватым, взволнованным и задумчивым лицом. — Адриан?! — удивилась она. Вот уж не ожидала, что тот зайдет к ней сам. — Да… Я… Маринетт… И тут неожиданно и для себя и для брата брюнетка заплакала. Хотя, ей не привыкать — она плачет почти целый день. — П-пожалуйста, Маринетт, не плачь! Прости меня… — Нет, Адриан, не извиняйся. Это я во всем виновата… — всхлипнула голубоглазая. — Ты? Нет! С чего ты взяла? Маринетт махнула рукой, призывая брата зайти в комнату. О таком не говорят при родителях, усердно пытающихся узнать, что происходит между их детьми. — Если б я не согласилась раскрыть личности сразу, ничего бы этого не было! — Нет… Просто… — Сейчас уже ничего не исправить… мы брат и сестра! Что теперь делать?.. — Да… ты права. Я не знаю…