***
— Они оставили его вместо няньки, — вот уже шестую минуту возмущалась Юджон и жаловалась своему другу. — Может, мне с ним поговорить? — предложил Гонмён. — О чем? Он меня не волнует, просто… — Просто ты вчера не могла выкинуть его из головы весь вечер, а сегодня он на твоих устах весь день. — Гонмён, — она стукнула его в плечо, — бред несешь. Юджон ускорила шаг, но парень настиг ее. С улыбкой на лице, он продолжал: — Ю-ю, ты ведь не ревнуешь? Девушка отрицательно мотнула головой и вновь ускорилась. Гонмён не стал догонять; она ждала его на пороге своего дома. — Еще раз убежишь, сама себя провожать будешь, — шутливо пригрозил друг и собирался уходить. Но Юджон схватила его под руку и затащила в дом. Велела разуться и затем повела к своей комнате. Гонмён послушно плелся за подругой, пока путь им не преградил новоиспеченный нянь. — Тебе мама разрешает мальчиков водить? Канджун обращался к Юджон, но смотрел отнюдь не на нее. Он мерил взглядом Гонмёна абсолютно без какой-то предвзятости, а вот Гонмён, наоборот, весьма враждебно смотрел в лицо мужчины, при этом всячески пытаясь скрыть свое недовольство и тем, что его рассматривают, и тем, что Канджун вообще находится тут. — Гонмён — мой друг, его мама любит, — без намерений, услышать что-либо в ответ, кинула Юджон и потянула парня дальше по лестнице. Канджун остался стоять на прежнем месте, даже когда пара скрылась за дверью. — Мне неловко с ним в одном доме, — объяснила свой поступок девушка, когда закрыла за собой дверь, впустив Гонмёна в комнату первым. — И с чего это? — Гонмён расположился на полу. — Можно подумать ты не знаешь, что он взрослый сильный мужчина, который влюблен в меня около 5 лет. — Так это называется «страшно с ним в одном доме», а не «неловко», — добродушно усмехнулся он. — Отвернись, умник, — приказала Юджон, но Гонмён не сразу сообразил. А когда увидел, что Юджон, стоя у нему спиной у своего шкафа, снимает футболку, поспешно развернулся одним рывком, чуть ли не покраснев. — Да, страшновато мне тоже, хотя я не думаю, что он способен на какие-то неправильные поступки. Спустя какое-то время, что Канджун не находил себе места, он таки решился подняться на разведку. Без стука заглянул в комнату, надеясь застать пару врасплох, и громко произнес « Ребятки, вам дать молока и печенья?». Но он увидел сцену, где Гонмён укрывает спящую девушку покрывалом, и замер, запустив в комнату только половину своего тела. Канджун, как бы внутри него все ни протестовало, решил соблюсти этикет и проводил гостя. Выйдя на крыльцо, он смотрел тому еще и вслед, чтоб убедиться. В чем только не знал. — Чтобы то, что я сегодня видел, было самым интимным между вами, — кинул мужчина вслед парню. — Классно вписались в роль, как раз ей в отцы годитесь, — язвительно кинул Гонмён, на секунду развернувшись и бесстрашно посмотрев в лицо Канджуна, а затем продолжил путь. — Говнюк, — только и заключил мужчина себе под нос. После того, как запер двери, Канджун поднялся в комнату девушки и медленно прошел к её кровати. Спящая Юджон была для него произведением искусства. Без своей маски — наигранной язвительности и вымученной злой ухмылки, она была еще милее и красивее. Сейчас Канджун мог видеть Юджон-подростка, девочку, которая юна и невинна, которая тогда еще дарила ему свою добрую улыбку. Но потом она выросла, а Канджун с каждым днем все сильнее беспокоится о том, что теперь не может назвать ее «своей Юджон». И пусть он имел странные чувства тогда, сейчас, хоть она была совершеннолетней, его чувства казались еще страннее. Сейчас, когда она перестала видеть в нем «дядечку», а он в ней «девчушку», все стало намного сложнее; Канджун совсем потерял надежду. Убил бы всех, кто как-то подбирался к девушке, но, слава богу, ему не 20 лет. Но с другой стороны, если бы ему были 20, это бы очень упростило ситуацию. Еще бы упростило ситуацию наличие другой девушки — той, которая тает от цветов и комплиментов, и не ведет разговоры о душе. Но не будь Юджон собой, Канджун и секундой своего внимания не удостоил ее. Мысли его прервал тяжелый вздох из уст спящей девушки. Он прислушался, подальше откинув мысли, что притупляли внимание. — Канджун-щи… На лице его просияла улыбка. Не все еще потеряно, кажется.Часть 3
24 октября 2016 г. в 15:19
Утро было привычно мрачным, потому что Юджон давно такое проживает. Поссориться с родителями перед их отъездом — самое то на ночь. А потом встать утром с осадком на сердце и сделать вид, что все отлично. В принципе, все так и было, ведь Юджон давно смирилась. Но нет, нет, не совсем сейчас, потому что главный ее праздник в году они еще не пропускали. Но, видимо, все правда когда-то в первый раз.
Девушка потянулась, затем, встав, отряхнула майку и свободные шорты — пижаму с гавайскими принтами — и решила спуститься вниз. Интересно, пришла ли уже ее новая нянька? Она надеялась, что они не вытянули тётю с отпуска.
Под Юджон похрустела лестница, и девушка оказалась на кухне. В полном недоумении она протерла глаза, потому что, дай бог — ей показалось, на кухне у плиты ей виделась широкая мужская спина в белоснежной и выглаженной до последней складочки рубашке. К сожалению, миражом это не оказалось. Вскоре, к ней развернулся Канджун, одетый в фартук, держа в руках сковородку. Первой мыслью Юджон было то, какой у нее на голове после сна сейчас атомный рай, поэтому она слегка взвизгнула, схватившись за голову, и поспешила наверх, провожаемая широкой улыбкой мужчины.
Спустилась она уже расчесанная и одетая в повседневную одежду. Тихо села за стол к тарелке, которая, по её мнению, предназначалась ей. Пока та была пуста. Канджун вновь стоял спиной, что-то жарил, поэтому девушка не говорила, боясь, что из-за шума чего-то на сковородке он ее не услышит.
— Что вы тут забыли?
— И тебе доброе утро, — улыбнулся парень, выкладывая яичницу на тарелку девушке.
— Так что?
— Слабо догадаться? — криво улыбнулся он и выложил оливки на её яйцо в амплуа глазок; носом стала помидорка черри, подобием волос — некоторое количество лапши.
Канджун сел по правую сторону от Юджон с такой же тарелкой и принялся есть, смотря куда-то перед собой.
— Яйцо с лапшой? Вы что, из лагеря военнопленных сбежали? — Канджун даже взглядом не удостоилась девушку. — Я ненавижу оливки.
После этих слов мужчина протянул руку к тарелке Юджон и начал медленно тянуть ее к краю стола. Когда тарелка на половину была за пределами стола, девушка поняла, что делает повар со своим творением, и, схватив тарелку, вернула на прежнее место.
— Да, так гораздо лучше, — съязвила она. После некоторого молчания Юджон решила заговорить на другую тему. — Как вчерашняя вечеринка?
— Удалась, — коротко и без эмоций ответил Канджун, все еще сосредоточенный на приеме пищи.
— Удалась? — едва заметно возмутилась она. — Да вы и до половины не досидели. О чем вы можете судить? Тоже мне, прийти, испортить мне настроение и убраться с кем-то под руку. Знатный вы абьюзер.
— Ты даже, когда злишься на меня, на «ты» звать не можешь? — наконец, перевел свой взгляд он на собеседницу, ухмыльнувшись.
— С чего вы взяли, что я злюсь? Ничего подобного, я не злюсь.
— Тогда почему твои руки сжаты в кулаки? — Юджон кинула взгляд на свои руки, что лежали на коленях, абсолютно расслабленные, никаких кулаков. Она укоризненно посмотрела на Канджуна.
— Проверила — значит, не уверена была, сжаты ли руки, а значит, не контролируешь тело, а значит, все внимание отдаешь мыслям, и я думаю, что эти мысли обо мне.
— Много чести, — фыркнула Юджон и кинулась к выходу с рюкзаком в руках. — Боже, как я опаздываю!