Выпускной

      Яркое освещение, громкая музыка, веселые танцы… Парни впервые за долгое время натянули на себя парадные костюмы своих отцов, обвили вокруг шеи бабочки и практически ничем не отличались друг от друга. А девушки стремились поразить кавалеров своей красотой, надев на себя яркие платья: кто-то ставил на оригинальность, а кто-то на длину, едва прикрывающая молодые, но уже совершенно не невинные женские тела. Столы ломились от напитков, шум от разговоров и трудов диджея наполнял большой спортивный зал, в котором не так давно им приходилось сдавать нормативы злому дядюшке тренеру… Вот и наступил «долгожданный» выпускной, на который я совершенно не хотел идти. Но находиться в компании отца-алкоголика мне не хотелось еще больше. Моя камера снимала абсолютно всех, малейшие эмоции на лицах собравшихся и приходящих, раскрывая маски слабых и хрупких существ, которые сегодня канут в пучину разврата. Я знаю их мысли, хотя для этого не нужно быть телепатом. Лишь немногие «серые мыши» спокойно стоят в сторонке и думают, как бы уйти отсюда побыстрее. Когда и меня одолевали такие мысли, но не сейчас. Я чувствую каждого в этой комнате, чувствую биение их сердец.       Двери эффектно открываются, впуская свежий воздух в зал, а вошедшие незамедлительно привлекли всеобщее внимание. Теперь объектив моей камеры так же направлен на них. Блондинка, в розовом, еще вчера испуганная девчонка из низших, идет под руку с самым популярным парнем школы. Она скромно улыбается, цепляясь за рукав его дорого костюма, и думает, что все будет прекрасно. Классика жанра. Но мой взгляд прикован к ней. Я знаю: Кэрри особенная. Нас связывает одна энергия, одна сила, которая течет по ее жилам. Каждый день в школе и даже по дороге домой, моя камера следует за ней по пятам. И сейчас, заметив меня в толпе восхищенных, обиженных, разгневанных и радостных людей, она поджимает губы и проходит дальше, стараясь делать вид, будто не замечает меня. Я знаю, что Кэрри меня видела и знаю, что боится. Мне не приходится строить ложных надежд, чтобы знать: сегодня все круто изменится. Для всех. Мне не составило труда проследить за «любящими» одноклассниками и заметить ведро, висящее над сценой: как низко. Оставалось только ждать, когда все это случится, ее сила раскроется, словно бутон папоротника: редкое и прекрасное явление.       А тем временем вечер набирал обороты, музыка становилась громче, напитки — крепче, несмотря на пустые запреты учителей. И вот настал момент истины: кто же станет сегодня королем и королевой бала? Хитрые взгляды уже говорят о многом. Результаты были известны еще до голосования… Низкие создания. Наша директриса огласила результаты. Кэрри и Томми становятся победителями, и все взгляды обращены на них. Моя камера поднялась вверх, давая мне возможность поаплодировать в честь короля и королевы. Возгласы, поздравления, а после яркая волна смеха прокатывается по толпе. Я усмехаюсь, ожидая, когда Кэрри даст себе свободу. Себе, своим силам, над которыми придется много работать. Я чувствовал, как энергия в ней плещется и вот-вот выйдет наружу, подобно извержению вулкана. Ее крик пронесся по залу, который в следующее мгновение поразила разрушающая волна. Вот оно. Я этого ждал. Ошметки столов, окровавленные тела. Многие успели выйти, но на меня не упало и пылинки. Усмехнувшись, я направился прямиком к Кэрри. С нее струями стекала кровь какого-то животного, а в ее взгляде плескалась ненависть, которую она стремилась высвободить. — Здравствуй, Кэрри, — спокойно произнес я, привлекая ее внимание. — Уйди! — обливаясь слезами, срывая голос, произнесла блондинка и выставила руки вперед. — Кэрри, Кэрри, Кэрри… — с укором произнес я, наигранно качая головой.       В следующий момент в нашу сторону стремительно полетел кусок бетона, который остановился в нескольких сантиметрах от нас, зависнув в воздухе. Я только усмехнулся на ее безуспешные попытки взять под контроль эту бетонную глыбу, которая с грохотом и хлюпаньем упала на распластавшееся по полу тело выпускницы, которая больше не вернется домой. Я негромко рассмеялся, покачав головой, а камера приблизилась к ней, кружа над девушкой, а после снова встала за мою спину, продолжая снимать то, что сейчас происходит. Крики, треск горящих балок и украшений не так сильно волновали, как она. Кэрри — альфа-хищник, подобный мне. И эта девушка не должна так глубоко зарывать свои способности. Она бегло осмотрела помещение, стараясь найти то, что смогло бы остановить меня. За камнем последовала горящая деревяшка, потом зеркальный глобус, сорванный с потолка, словно яблоко с ветки, гвозди. Все это вонзалось в невидимый барьер, а после грудой упало вниз. Такое поведение начинало меня раздражать. — Хватит, Кэрри! — перекрикивая всех, почти срывая голос, крикнул я, плотно сжав руки в кулаки, но девушка продолжала свои бессильные попытки убрать меня с дороги, чем очень сильно меня разочаровала.       Не выдержав этого, я представил, как взял ее за окровавленную шею, прекращая поступление кислорода в ее легкие, а после выбросил девушку на улицу через огромное окно в зале. В следующее мгновение задуманное было приведено в исполнение: девушка поднялась в воздух, руками стараясь высвободиться из невидимой, стальной хватки, а потом полетела через окно на улицу, словно тряпичная кукла, выбивая своим телом стекло. Осмотревшись, я поднялся в воздух, следуя за ней, и взглядом старался ее выследить. Окровавленное тельце лежало в груде стекла и палок, но упрямо не хотело сдаваться, поднимаясь на ноги. Удар порвал ее чудесное розовое платье, с узором, нарисованным кровью. Мне не хотелось мириться с той мыслью, что я мог ошибаться на ее счет. Она не могла оказаться такой, как все: жалким созданием, которые окружали меня все это время.       Мимо нас проезжала полицейская машина, но врезалась в невидимую стену, сминаясь гармошкой и вспыхивая, как фейерверк на Новый год. Пылающая груда металла поднялась вверх и стремительно полетела в мою сторону. Каждое ее движение, каждый вздох раздражал и распалял огненное чувство ненависти. Все тело словно окружило пламя, покалывая каждую клеточку кожи. Я отскочил в сторону, плотно сжав зубы, и поднялся в воздух, нависая над ней и старательно уворачиваясь от множества предметов, которые ей удалось поднять в воздух. Мое дыхание сбилось, а тело поддалось неуправляемым импульсам идущих из самых недр моего подсознания и, застилая глаза туманом, не позволяющим здраво мыслить. Я чувствовал лишь одно: жажду покорить.       Громкий звук разбивающихся стекол разнесся по округе, а осколки дождем начали сыпаться на землю. Полыхающая конструкция начала рассыпаться на глазах, сопровождая разрушение громким гулом. Девушка с ужасом и страхом смотрела на это, закрываясь от осколков за своим щитом, который словно останавливал время. Я опустился на землю, подходя к обессиленной девушке, сковывая все ее тело и подчиняя свой воле. Большие глаза уставились на меня, слезы чертили на ее щеках полосы, разбавляя кровь. С ее губ начали слетать слова молитвы. Бессмысленное занятие. — Эндрю, пожалуйста… — прохрипела девушка, глядя на меня глазами испуганного оленя. — Отпусти…       Единственное, что я чувствовал, и что не давало мне покоя: я способен подчинить себе тело, но не способности. Каждое слово, срывающееся с ее губ, только подтверждало слабость. Я подошел ближе к ней, слыша громкий и противный скрежет металла. Подъехавшие автомобили нещадно отбрасывались назад, на припаркованные, которые разразились воем сигнализаций. Яркое пламя освещало все вокруг, что было светло, как днем. Я оторвал взгляд от девушки и осмотрелся вокруг, понимая, что все это не моих рук дело. Мой гнев постепенно сходил на нет от осознания того, что я оказался прав: в этой девушке большой потенциал. Кинув быстрый взгляд на девушку, я взял ее на руки и взлетел подальше от шумихи. Ее тело перестало быть безвольным, потому Кэрри с силой вцепилась в мой пиджак. — Как... Ты это сделал? — В порывах ледяного ветра ее голос был едва различим, но я опустил на нее быстрый взгляд, чувствуя дрожь ее тела. — Ты тоже так сможешь, — недолго думая ответил я, прижав ее к себе чуть сильнее. — А пока нужно убраться в безопасное место и отмыть.       Я не знал, сколько нам придется лететь, не знал куда. Но единственное, что мне было ясно, как день: теперь мы не одни.