Та-дам!

Все затаили дыхание, ни у кого даже и в мыслях не было пошевелиться и вообще сделать хоть какое-нибудь резкое движение, боясь нарушить наступившую тишину и тем самым что-то испортить. Казалось бы, а что такого, обычная сцена для фильма, но аура игры у актеров была настолько сильная, что все присутствующие не могли оторваться от обоих. Они их загипнотизировали, зачаровали, парализовали. И не столь действия как взгляды. Верно говорится, что глаза – это зеркало души. Их глаза приковывали к себе подобно оазису среди пустыни. Да, игра была неописуемая, действия и чувства в словах, особенно тогда, когда Наоки прошептал с таким жаром: «Я люблю вас», но по сравнению с взглядами – это все меркло с непомерной силой. И хотя глаза Наоки, целующего Сачико, были закрыты в это время, то взор девушки от неожиданности и ошеломления все еще открыт. И никому бы и в голову не пришло (ну, если только величайше сообразительному Яширо), что Кьёко в этот момент не играла. Да, она помнила сценарий. Да, она помнила и то, что исполняет роль Сачико. Но нет, она не понимала, что с ней творится в эту минуту. Казалось, что прикосновение губ Рена лишь породило молнию в ясном небе, и все тело девушки будто ударило током. Но эта легкая молния была лишь предзнаменованием страшной грозы, породившей за собой гром в виде поцелуя. Это обжигающее касание его горячих губ, разгорающееся и испепеляющееся вплоть до кончиков пальцев… Такое жаркое и в то же время нежное чувство. Девушка не могла понять, что творится с нею; это незнакомое ощущение внутри, никогда она еще не испытывала ничего подобного! Тело впадало то в жар, то в холод, но электричество, порождающие несносные мурашки, ни на минуту не покидало Кьёко. Глаза все еще были открыты и полны стольких смешанных чувств! Непонимание, ошеломление, страх, желание… Кьёко осознавала, что происходит, но она не понимала чего-то такого, что сама не могла разобрать: чувства, что так не должно быть. Но девушка была не в силах остановить Тсуругу-сана, даже если бы и хотела. Она не понимала почему, но голос, так рвущийся из глубин ее сознания, кричал то, чего не должен и то, что Кьёко с радостью выкинула бы из головы. Но не могла, потому что… Потому что ей было приятно; потому что, повинуясь своим только что проснувшимся непонятно чего там (инстинктам, должно быть), она не могла остановить ни себя, ни Рена. Кьёко знала, что не должна по сценарию. И что-то отчаянно кричало в ее душе, что не только по сценарию, но она отказывалась слышать. В конечном счете, Сачико должна была закрыть глаза, а потом Наоки медленно повалит ее на пол. А дальше под романтическую музыку должны показывать отрывки из будущей любовной сцены. Но Сачико, переволновавшись, все еще широко хлопала глазищами. Тогда Рен взял ситуацию на себя и, медленно на нее повалившись, стал опускать на пол. Кьеко, наконец, вспомнила следующее действие, послушно закрыла глаза и также по сценарию, но совсем про это забыв, а, следуя совсем непонятным для нее мотивам, обхватила Рена за плечи. Тсуруга, закончив с губами, и по сценарию, и по собственному инстинкту, томно спустился к шее девушки. Ох, к этой фарфоровой шейке. - Стоп! Снято! – прокричал режиссер. Он был в неописуемом восторге, что от счастья начал плакать. – Ох, Кьёко-сааан! Тсуруга-сааан! Это было нечто! У меня нет слов! Это просто… Тут же он вопросительно посмотрел на актеров, все еще склонившихся на полу. Кьёко находилась в некотором шоке от поцелуя Тсуруги-сана и уже совсем собой не овладевала, когда он коснулся ее шеи. Это было неописуемое чувство. Девушке казалось, что сердце уже давно вырвалось и, собрав чемоданчик из всех ее чувств и эмоций, улетело далеко-далеко, куда-нибудь на Мальдивы. А Рен, все еще держа Кьёко в объятьях и буквально оторвав себя от ее нежной плоти, с уменьшенными во стократ зрачками приходил в себя. - Тсу… Тсуруга-сан? – в прострации выговорила Кьёко. Такого шока она еще никогда не испытывала. И на это мгновенье она, наконец, забыла о существовании человека по имени Шотаро… - Кхм, кхм, - прокашлялся Яширо, подходя к режиссеру, который в слезах все ждал, когда же актеры поднимутся. Рен овладел собой, встал и помог Кьёко. - Простите, - краснея, произнес он. – Кажется я… - Кажется, ты переиграл, - закончил за него Яширо, а режиссер бросился в объятья молодых актеров, решив сгладить неловкость между ними. - Это было просто удивительно! Превосходно! Невообразимо! Даже лучше, чем я ожидал! Вы превзошли все мои ожидания! Я так счастлив! Рен ужасно засмущался. Что теперь о нем подумают? Он целовал восемнадцатилетнюю девушку, пусть и совершеннолетнюю, но такую совсем еще юную! В губы! В шею! А что она о нем подумает?! А Яширо?! Но его менеджер уже сделал свои выводы… Кьёко тоже ужасно засмущалась. - Простите. Я наверно плохо сыграла, - промямлила девушка. - Что ты! – возразил Огата-сан. – Это была та самая Сачико, которую я ждал! А вы, Тсуруга-сан, были просто неподражаемы! Тот самый Наоки, которого я ожидал! Эти чувства! А это признание! А поцелуи! Пожалуйста, не смущайтесь, а продолжайте в том же духе! Это было просто незабываемо! Тут уж Рен совсем смутился. В том же духе?! А следующее – это постельная сцена! ААААА! Он этого не переживет! Он даже смотреть в глаза Кьёко не сможет! Но что же чувствовала сама Кьёко? Какие чувства ее одолевали?..