Погибшая надежда

Закат… Я смотрю на алое солнце, которое светит последние минуты, уходя в волны реки. В глазах всё расплывается. Чувствую, как слеза стремится вниз, оставляя на моём грязном лице чистый след. Внутри всё сжимается. По спине бегут мурашки. Стараюсь не думать о том, что мне придётся возвращаться домой и снова видеть её муки. Дом – это подвал жилого дома, где мы живём. Ну как живём… Существуем. Я и она. Моя любимая Лера. С каждым днём она всё слабее. Я не знаю, что её мучает. Я обещал найти лекарство. Бледно обещаю каждый день, уже сам не веря себе. Раньше я выходил из подвала с твёрдой решимостью и надеждой найти лекарство. Просто я тогда был слеп. Я слепо верил в то, что найду спасение. Но с каждым днём надежда покидает меня, несмотря на то, что я цепляюсь в неё до белизны костяшек пальцев, вгрызаюсь в неё зубами, чтобы не упускать, чтобы хоть что-то помогало мне прожить ещё один день и не сдохнуть в том подвале от тоски. Солнце уже село. Я нехотя поднимаюсь, вытираю слёзы, размазывая их по щекам, смешивая с грязью, запахиваю старый рваный плащ, придерживая его рукой (молния уже давно не работала; может быть, поэтому прежний хозяин выбросил его) и бреду к дому. Холодный октябрьский ветер бросал ослабевшего, оголодавшего меня из стороны в сторону. Люди думают, что я пьяный. Лучше бы я действительно был просто пьяным. Иногда хочется напиться в хлам, но нельзя. Иначе моя девочка останется без поддержки и защиты… Медленно вхожу в тёмный подвал, опираясь о стены. В одном из помещений вижу слабый дрожащий свет. Там Лера. Не спешу к ней. Стою в раздумьях в полной темноте. Что мне ей сказать? Она уже давно потеряла надежду, но каждый раз, когда я говорю ей, что снова не нашёл лекарство, от моего слабого, бьющегося уже скорее в конвульсиях, сердца медленно и болезненно отслаивается очередной кусок и падает вниз, растворяясь во мраке бездны… Ладно, вечно стоять здесь не стоит. Скрепя своё израненное, измученное сердце, вхожу. Она слабо смотрит на меня, сидя на старом пыльном разорванном кресле возле стола со свечой. На этот раз даже не пришлось говорить, что я не принёс — она тяжело вздохнула и заплакала. То ли она по моему виду всё поняла, то ли уже не надеялась. Скорее, второе… Подхожу к ней, сажусь на подлокотник и крепко обнимаю. Она – это всё, что у меня есть. Единственная причина, по которой я ещё жив. Приподнимаю её голову, смотрю в изнеможенное, но такое прекрасное лицо. Её глаза… Они потухли уже давно, но меня всё равно тянет к ним… Я помню, как впервые увидел эти Живые, полные лучистого искрящегося света, глазки, и тогда остальной мир для меня перестал существовать. Мы проводили вместе дни, недели, месяца, годы… Мы нашли друг друга. А сейчас болезнь съедает её. У меня на глазах. И я ничего не могу с этим поделать. Мне больно думать об этом. Прижимаю её голову к своей груди, чтобы она не видела моих слёз. Моих рыданий. Я уже давно научился рыдать беззвучно. Всё равно никто не услышит. Мы сидим, крепко прижимаясь друг к другу, и плачем. Кажется, что вместе со слезами из нас вытекает сама жизнь...