Крещение кровью

Дом старосты деревянным не был. Это был крепкий трехэтажный дом, с крытым крыльцом и просторным двором сзади. На черепичной крыше поскрипывал медный петушок, но дым из трубы не поднимался. Дом был пустой, дверь — забита досками. Ведьмак с интересом осматривал оставленную обитель. Плотва покосилась глазом на вход в дом, взбрыкнула и попятилась. Ведьмак наклонился и погладил ее по шее, успокаивая: — Ну-ну, Плотвичка, не переживай. Внутрь я тебя заводить не буду. Сам пойду — сразу видно, что работа нашлась. Никто не бросит такой дом без причины. Хотя, дверь забита уже месяц как, а проломов нет — никто не выбирался. Если проклял кто, может и не моя работа оказаться. Ведьмак выпрямился, и лошадь медленно пошла в сторону крупной деревянной избы неподалеку. Новая приемная старосты. Возле входа собралось человек пять — все кметы. Один, особенно крупный жевал стебель пшеницы. Когда ведьмак спешился, они поторопились расступиться — его тут знали. Слухи быстро разносятся, второго ведьмака с белыми волосами не найдешь. Он зашел в избу и сразу огляделся. Просторный первый этаж занимала одна комната. В центре — очаг, в другом конце, прямо напротив двери, — стул старосты. Необычно было видеть перед стулом стол с резным подсвечником. Староста что-то писал на пергаменте. Ведьмак удивленно покачал головой — грамотный в такой глуши редкость — и подошел ближе. Староста же закончил писать поднял взгляд на ведьмака. — Геральт из Ривии, верно? — Верно. — Покажи знак цеха. Ведьмак вытянул из-под рубахи круглый медальон с волчьей головой. Староста кивнул. — Вижу. Я Мареуш, староста местный. Рассказывай, с чем пришел. Ведьмак пожал плечами. — Ничего необычного. Ищу работу для ведьмака. Видел заколоченный дом на площади. Староста пожевал губами. — Дом, значит видел… Скажи, Геральт, ты с ожившими предметами имел дело? Ведьмак нахмурился. — Ожившие вещи — это дело колдунов. Сами по себе предметы не оживают. — Так и половина монстров сами по себе не появляются. Вон, Кощей, например, тоже колдунами придуман. — Твои познания удивляют. Староста покачал головой. — Пришлось разбираться. Несколько редких книг, пару ученых и студентов из Новиграда. С этой тварью нужно же что-то делать, а вашей братии мало осталось. — Так повесил бы объявление. — Э-нет. Община у нас небогатая, переплачивать не с руки. Скажешь сам цену. Ведьмак кивнул. — Скажу. Только знать надо, что там такое. Староста вздохнул и откинулся на спинку кресла. — Значит слушай. Уж полгода как дверь забита, доски меняем иногда, мало ли. Началось это еще осенью, когда дождило сильно. Грязюка тут жуткая, дороги у нас сам видел… Короче, стало зерно пропадать. Ну, наши кметы не дураки, понаставляли капканов. Следующим же утром нашли в одном полуживую эльфку. Нет чтобы прийти и купить, или же попросить — дали бы, у нас ушастых не любят, но что такое голод знают все. А вот воевода их люто ненавидит. Короче, сказал, что за воровство казнить надобно. Ну и пытал эльфку эту. Гордая была девка, сильная. Сбежала короче. Ну так он взял пару десятков кметов, собак и таки догнал, у самой пещеры ихней. Мужиков там не было — две девки и малой. Ну, воевода их там и того… Зарубил, короче. Кметы до сих пор плюются, я плююсь, ну да что делать? Я письмо написал в стольный град, да когда замену пришлют не ведомо. Терпим пока… Так привез он всякого с той пещеры. Ну там, зеркала серебряные, флейту узорчатую, картину странную. Мне рукомойник подарил, ирод, чтоб его… Извиняйте. Красивый такой рукомойник — серебряный таз сверху, шкафчик снизу, зеркало над тазом. Ну я взял — штука дорогая, хорошая, что мне, эльфки-то померли. Ну и зря, значит. Четвертого дня доньку Януша — ну, которая нам еду готовила — нашли бездыханной в моем доме. Какой был шум! Януш чуть не прирезал меня тогда. Короче, посадил меня воевода под замок. А на следующий день мой сын помер. Я потом видел его — кто-то всю кожу содрал, словно за телегой по полям волочился. Меня отпустили, покаялись, Януш первым был. Я тогда с ним на коленях вкруг деревни прополз, молил вечный огонь о милости. А когда домой вернулся — началось. Староста вытянул ногу и закатал штанину. На ноге оказались жуткие шрамы, словно кожу содрали когда-то. Он посмотрел на Ведьмака и продолжил. — Я как зашел, сразу из умывальной вылетело две щетки. Хорошие щетки, сам их делал, люблю поработать руками иногда. Они как бешеные впились в ногу, начали ее тереть, стирая и грязь и кожу. А потом оттуда выскочил рукомойник эльфский. Дверцы хлопают, зеркало сверкает, вода сама льется из таза! Кипяток, кстати, аж пар шел. Что-то кричал на эльфском — да кто поймет его. Еле ноги унес отудова. От тогда мы все и забили досками. Прокляла эльфская ведьма рукомойник. А шо делать-то? Кметы сунулись в дом, только один вернулся, остальные там и остались. Воевода язык прикусил и сидит-боится. Нанимать колдуна денег у нас нет, вот и живем так. Не выходит эта тварь оттудова и ладно. Ведьмак задумчиво посмотрел на старосту. — Так если денег нету, что мне тут делать-то? Мареуш насупился. — Так ваш брат берет меньше. Эти чаролеты за каждый чих золотой берут. Да и претит им уничтожать «эльфский артефакт». А ты-то другое дело. Разнесешь и усе. — Я же не дровосек, куда я с мечем на рукомойник пойду? Да и не проклинают эльфы просто так. Надо думать. Мареуш покачал головой. — Ты, Геральт, умный шибко. Не хочешь рубать — мы подождем другого ведьмака. Рукомойник-то не лезет из дома. Я, короче подожду покамесь, а ты подумай. Отак, значит. Геральт посмотрел прям в глаза старосте. — Не так все просто с эльфскими проклятиями. Где воевода живет? — Та в соседней избе, со щитом над дверью. — Я с ним пообщаюсь тогда решу. — Ну и добро. Коли время терять охота — общайся. Да только ничего нового тебе не скажет. Бывай ведьмак. — Бывай, Мареуш. *** Изба воеводы была небольшой, но сложили ее из крупных бревен — как крепость небольшую. Шит наверху был старый, местами побитый, с выбоинами от стрел. Ведьмак отворил двери и вошел внутрь. Воевода кушал мясо за столом. — Здравия тебе, воевода. Воевода поднял взгляд на Ведьмака. Ему было лет сорок — крепкий и рослый мужик, бритая на краснолюдский манер голова и черная борода. — Чего надо? — Я Геральт из Ривии, ведьмак. Пришел по ваш рукомойник. — А, значит дошли слухи. Да это все эльфская потаскуха устроила, шоб ее вечный огонь жрал. — Вот и расскажи о ней, староста мало что сказал. — А что рассказывать? Крала зерно, попала в капкан. Пытали. Ну я ее того решил… как мужик отработать. Сбежала, тварь. Ну дык я ее и догнал с кметами у самой пещеры. Зарубил как свинью и ее и всех кого нашел там, неделю отмывался потом от кровяки поганой. Неужто староста не сказал этого? Геральт кивнул. — Я понял. Да, все так и сказал. Извини, что побеспокоил. Ведьмак направился к двери. — Ты погодь. Ты рубать-то будешь рукомойник-то. — Ну, положим, буду. — Я с тобой пойду. Мешаться не буду, так постою. Тебе не в напряг, а мне славы чуток обломится. Геральт усмехнулся. — Ну тогда идем, воевода, к старосте. Чего тянуть, коли не боишься. — Я тебя у старого дома подожду. *** Староста поднял голову от рукописи. — Чегой-то ты быстро вернулся. — Воевода решил помочь. За двадцать золотых избавлю я вас от злого рукомойника. Староста поморщился. — И не торгуешься? — Ни золотым меньше. — Ладно, твоя взяла. Заплачу как воротишься. Ведьмак вышел из избы и направился к каменному дому. Воевода в доспехах и с топором уже ждал рядом. — Так чего, идем, значит? — Подожди. Ведьмак достал из сумочки пару пузырьков и что-то выпил. Не прошло и минуты, как глаза его потемнели, а расслабленные движения стали убийственно быстрыми. Одним движением от достал из-за спины серебряный клинок и кивнул. — Теперь идем. Воевода достал топор и кряхтя пошел за Ведьмаком. Возле заколоченной двери он взмахнул пару раз топором и они вошли внутрь. На полу было несколько костей и старые следы крови. Они успели сделать пару шагов, когда из глубины темного дома вылетели две щетки. Геральт сделал несколько взмахов мечом, разрубая их на кусочки. Послышался скрип и шум, одна из дверей распахнулась выпуская вперед рукомойник. Входная дверь захлопнулась. — Я Великий Мойдодыр! Рукомойников начальник, самый главный командир! Эльфскую речь Ведьмак понимал. — Я Геральт, ведьмак. Пошто людей губишь? — Грязны люди от природы, я пытаюсь их отмыть. Но от крови их, уродов, чтоб отмыть надо убить. Кровь и грязь я ненавижу! Я вас всех до дыр сотру! Смерть убийцы я увижу, лишь тогда навек усну! — Что он там орет? Воевода явно нервничал. — Он говорит стихами, что паршивый бард. Тебя убить хочет. — Так чего ты ждешь? Геральт резким движением ударил рукомойник по зеркалу. Меч со звоном отскочил, отбросив руку далеко назад. Чудовище двинулось вперед, оттолкнув ведьмака к стене. Геральт сложил руки в знаке Аард, но зеркало снова отразило его прямо в ведьмака, кинув его на пол. Пока Геральт поднимался на ноги, он услышал яростный крик. Воевода пытался рубить рукомойник топором, но сталь отскакивала от него, не причиняя вреда. А Мойдодыр тем временем сотворил в тазе кипяток. Узорчатый орнамент в виде лоз плюща вокруг зеркала ожил и гибкие металлические стебли оплели воеводу, притянули его к себе. Геральт кинулся к рукомойнику и рубанул деревянную ножку. Серебро вошло в дерево на сантиметр и только. Меч застрял, не выдернуть. Ножка резко дернулась, целясь в ведьмака, но тот ловко отпрыгнул. А стебли тем временем притянули голову воеводы прям к тазу с кипящей водой. Крики сменились бульканьем. Геральт сложил руки, творя знак Игни, но огонь не взял рукомойник, просто стек вниз. Внезапно стало тихо. Воевода перестал деркаться. Геральт взял стальной меч на изготовку и обошел рукомойник. Эльфский артефакт медленно умирал, двигаясь все медленнее, плющ вернулся на свое место. Тело Воеводы сползло на пол. — Вот теперь вас всех люблю я. А тебя ведьмак, хвалю. Обещал, что отомщу я, за хозяйку за мою. Ведьмак медленно подошел к мертвому рукомойнику. Медальон не дрожал, магия покинула предмет. Надломленная ножка сломалась и рукомойник перекосило. Ведьмак подобрал серебряный меч и вышел из дома. *** — Так что, все? — Все, Мареуш. Рукомойник мертв, можешь его не бояться. — Сожгу его в вечном огне. Бедный воевода. — Да не бедный. Не убей он эльфок, не было бы этого кошмара. Эльфы верят, что кровь убитого можно отмыть только кровью убийцы. Мойдодыр мстил за свою хозяйку. Он считал людей грязными от ее крови, покуда она не отмыта. Староста сплюнул на пол. — Вот же гадость. Нужно будет написать в Новиград, что эльфские предметы мстительны и опасны. Держи золото. Ведьмак хмуро кивнул, взял мешочек с золотом и ушел прочь.