По-прежнему

Глупое сердце, не бейся!

Все мы обмануты счастьем…

С.А. Есенин Я думала, что чувства могут измениться, что сердце может остыть, но этого не произошло. Он был тем же старостой, а я — девчонкой, следовавшей за ним безмолвной тенью. Изо всех сил пыталась забыть все, что касалось его, но не смогла. Эта попытка была похожа на довольно глупую пытку, ведь все напоминало о нем. Говорят, первая любовь самая болезненная. Правильно говорят. Моя первая любовь была похожа на мелодию с трагическими нотами, на черную розу, из которой медленно, но верно пробивались шипы, царапающие кожу. Тягучая и опасная для меня самой. Я так сильно пыталась забыть его, что даже если бы в моем запасе времени было больше века, не смогла бы этого сделать. Чон Сон У. Этот парень сводил меня с ума, лишал здравого рассудка. Он был полным букетом таинственности и недосказанности. Загадкой. Вершиной, до которой мне так хотелось добраться. Для человека, который не был увлечен ничем, кроме караоке-клубов и шитья, он стал первым увлечением, переросшим в первую любовь. И сейчас, спустя время я понимала, что ничего не изменилось, даже чувства были прежними. Ноги сами несли меня к дому с маленькой беседкой и крошечными прудом. Дому, где всё должно было разрешиться. Нет, НаНа, держи себя в руках. Не сейчас, не сегодня. Ты сделаешь это потом. Я держала в руках новый томик писателя, чьи истории трогали меня так же, как это делала это та песня. Песня моей первой любви — «Болото». Зеленая дорожка под моими ногами вела к старому мосту и потрескавшейся калитке. Мост был ближе, но на какой-то миг я остановилась и замерла. Ничего же не случиться, если я вдруг взгляну на него, хотя бы одним глазком? За два года ничего не изменилось, лишь немного притупилось одиночество. Староста Чон, такой близкий и такой далекий поселился недалеко от дома, в котором я снимала комнату. Два года назад. Три года я не могла найти ни единой зацепки, которая помогла бы мне найти его, а теперь он был у меня на виду, прямо как на ладони. Три года без новостей, а на четвертый вот такой нескромный сюрприз. Было ли мне обидно? Не скрою. В таком огромном мире, в таком огромном Сеуле не нашлось другого пристанища ни для старосты Чона, ни для меня. Земля оказалась до ужаса круглой. Чон Сон У стал писателем и издавал свои книги под псевдонимом Пис. Бывшие одноклассники бы сильно удивились, узнав это. Но никто ничего не знал. Староста не спешил никому рассказывать свой секрет, а я просто продолжала, как и прежде, наблюдать за ним украдкой издалека и читать, пытаясь найти ответы на мучившие меня вопросы. Но безуспешно. Честно говоря, я никогда не любила читать, но Пис вынуждал меня ежедневно проглатывать хотя бы страницу. Забавно. Староста принуждал к порядку даже не будучи старостой. Заставлял думать, анализируя тот или иной шаг героя. Кажется, груз ответственности никогда не покидал его. — Лили! Я шла вдоль длинной, почти пустующей улицы, а писатель Пис спешил за своей собакой Лили, которая бежала ко мне навстречу. Ну, не глупо ли? Мне пришлось остановиться, чтобы взять поводок неугомонной Лили. И сейчас, стоя у калитки его дома, я не могла ничего сказать. Лишь короткое и обессиленное «ох» вдруг донеслось до его слуха. Я так долго ждала этой встречи, но не могла подобрать нужных слов. Мы вдруг встретились друг с другом взглядами. Сердце пустилось в предательский бег. Все-таки я не смогла сдержаться. — Ким На На? — и не менее удивленное, чем у меня лицо. — Какими судьбами? А я ведь знала. Знала, что эта встреча состоится, но все еще не была к ней готова. Она должна была случиться, только не сейчас, чуть позже, когда бы я не пыталась так сильно держаться за прошлое, когда я могла бы отпустить воспоминания и жить другой жизнью. — Староста Чон, мои раны кровоточат, — вдруг осмелилась произнести я. — А это ты тоже сможешь описать? Время размыло границы возможного. Я не жаловалась, честное слово, просто говорила о том, чего хотела на самом деле. Я бы хотела спросить, смог бы ли он это вылечить, но не решилась. Возможно, он и так был сбит с толку. Мысли в его голове, наверное, проносились с бешеной скоростью, роились, а, может быть, он, как и я, подбирал нужные, правильные слова. — Ну, если ты зайдешь, — улыбка вдруг коснулась его губ, а глаза заблестели. Староста ничуть не изменился, только стал более уверенным в своих действиях. — Если ты пригласишь, — ответила я, заметив, что передо мной открылась дверца. Глупое сердце продолжало свой ускоренный бег, обманываясь. — Заходи. — Принимаю твое приглашение. * Пис (peace) — мир