***
Деньрожденный вечер явно не обещал ничего нового или интересного. Бесконечно скучно выслушивать вечные поучения и благопожелания, обмениваться зеркальными улыбками – надменно-слащавыми с братцем, удивленно-лукавыми – «А я что? Я ничего!» – с Мамочкой, ловить восхищенно-недоуменный взгляд Зайгера. (Папу он никогда не называл «папой», только по имени. Так его звала Мамочка. Ну или еще «дорогим» – но это довольно странное обращение к родному отцу, правда?) После традиционных горячих закусок, бессчетных «салатиков» домашнего приготовления, всяких запеканок, паштетов из местной рыбы, жульена из какого-то соседского перепела (невезучая пичуга ростом с кулачок) на любимый пирог желудочного сока и пространства явно не хватало. Единственный в мире консультирующий детектив в роли тонконогого паучка с надутым брюшком выглядел бы нелепо. Потому он надул губы и с кислой миной сложил салфетку: «Всё очень вкусно, мам, но... Я лучше утром попробую, обещаю. Господи, как же это всё утрясти?» – и без разрешения встал из-за стола. «Можешь представить запутанное тройное убийство и попрыгать», – меланхолично отозвался Майкрофт, аккуратно разрезая на равные фрагменты тончайший бутерброд с прозрачным ломтиком дичи и опережая Мамочку с её пожеланием «полежать на диванчике». Холмс-младший только поморщился и распахнул дверь на веранду, пронизанную тусклыми лучами солнца, словно исподлобья щурившегося из-под козырька туч. Скинул неуютные «парадные» туфли и пошел по нагретым дубовым доскам в любимый мамин уголок. Разумеется, с видом на розовые кусты и грядки с сельдереем и базиликом. Вайолетт Холмс проводила всё свободное время за рабочим столом, заваленным журналами, вывернутыми на страницах с кроссвордами и результатами лотерей; тут же возвышались шкатулки для шитья, рядом примостился набор карт для особо сложных пасьянсов, соседствовавший с затесавшимся толстым томом Резерфорда под кружевной салфеточкой... Поверх всего этого творческого хаоса лежали счета за водопровод и отопление – еще не подшитые, а значит, не оплаченные. Прямо же перед креслом красовался французский романчик некоей Франсуазы Саган с музыкальным названием (Шерлок брезгливо стёр его из памяти спустя полторы секунды). От вида столь легкомысленной книжки великого детектива слегка передёрнуло – представить с ней Мамочку было сродни неутешительному диагнозу психиатра («Да, старость не радость...»). Из книги выглядывала закладка – потрёпанный буклет французского же отеля в провинции Овернь. Единственная приметная деталь зацепила внимание Холмса: буклет был очень старый, ровесник книги (он заглянул на титульный лист), со съеденными временем уголками, и содержал рекламную информацию за 1963 год. В те года Мамочка, должно быть, много путешествовала по миру, несмотря на успешное замужество. У неё еще не было детей, зато блестящая карьера подросшей «чудо-девочки», удивлявшей на конференциях седовласых столпов физики, продвигалась семимильными шагами. Итак, буклет. Неинтересный, с претензией на романтические изыски (одно название отеля – «Эсмеральда» – чего стоит!), с множеством фотографий интерьеров в цветочках и светлом дереве. Подобная сентиментальная дребедень конечно не могла привлечь внимания Шерлока Холмса, но в тексте были обведены отдельные буквы. Шифр? Несомненно. Судя по цвету и качеству чернил – Шерлок привычным жестом потянулся в карман за увеличительным стеклом и понял, что забыл его в пальто, – буквы обводили полвека назад и отнюдь не безупречным паркером, а кошмарной перьевой ручкой в провинциальной гостинице («12 км от Клермон-Феррана, идиллические виды, термальные источники в самом сердце милой Франции»). «Зачем тебе это? – шепнуло подсознание трезвым голосом Джона. – Шифр неактуален минимум лет сорок, так зачем?» Излишний вопрос. А какая разница? Мы узнаем зачем, когда поймём содержание послания. Буклет лежал все эти годы в книге, которая приобретена одновременно с ним, значит, само послание, скорее всего, тоже там, а в буклете лишь ключ. Что мешает попробовать? Мозг уже запустил программу обработки шифра и нетерпеливо ожидал команды к старту. Хоть что-то! Уголь в топку Работы. Не умирать же от ничегонеделанья, переваривая неуклюжести тяжелой британской кухни... Через полчаса сидения над книгой на обратной стороне неоплаченной квитанции появились столбики цифр и группы букв, из которых сложился совершенно идиотский текст: «1050 ПАРИЖ ОСЛО ЛОНДОН НЕ ПРОЩАЮСЬ НИКОГДА ЛЮБЛЮ». По книге и шифровка... Любовный бред. Или что-то ещё? Париж и Лондон – совершенно уместные адреса в биографии Мамочки, но отчего же Осло? Норвежец? И почему обязательно он? 1050 – это, вероятно, десять пятьдесят, время вылета самолёта. Осло – цель полёта или пересадочный пункт? Мамулю не спросишь – дело принципа. Процесс поиска в данном случае гораздо важней, чем результат. К чему мы можем в результате прийти? Выясним, с кем Мамочка изменяла Зайгеру... В животе недовольно буркнуло... Простое дело. Шестидесятые годы – молодость, музыка, сексуальная революция, французская романтика... Он не склонен идеализировать родню. Но зачем шифр, если можно было черкнуть записку? А-а, сентиментальная игра, ставшая чем-то важным, так что память о ней берегли долгие годы. Тайна. Да, тайна – это то, на что всегда можно было поймать и Мамочку Холмс, и её сыновей. Лучшая из наживок. Что там случилось, в 1963 году? Шерлок инстинктивно начал ворошить предметы на столе, откинул крышку самого большого ларца для шитья и выхватил из теплого скопления шерстяных клубков миниатюрный нетбук. Пароль – собственные инициалы плюс сумма чисел в дате рождения. Не подходит... Инициалы Шерлока? Майкрофта, Зайгера? Взгляд остановился на буклете. Овернь? Клермон-Ферран? А-а-а, ну конечно... «Эсмеральда1963». Пальцы уверенно замелькали по миниатюрной клавиатуре. Экран загорелся голубым, заурчал процессор... Что у нас происходило в департаменте Пьюи-де-Дом провинции Овернь в 1963 году? Поиск... поиск... расширенный поиск. Так, где у нас заветная карточка? Шерлок похлопал по карманам и нашел визитку Майкрофта с четырнадцатизначным кодом. Это была особая милость правительства в связи с невнятным воскрешением Джима Мор... о драконах ни слова! После многомесячных неудачных поисков Майкрофт лично выписал разрешение на расширенный доступ к закромам тайных знаний и секретной информации. От отчаяния, наверное. Шерлок ни разу пока ей не пользовался, поэтому не удосужился запомнить порядок цифр. Попробуем ввести правительственный «усилитель»... ух ты, сколько дополнительных... так-так-так... Май 1963 г. – выставка тюльпанов и ирисов, открытие сезона, конкурс сырных блюд... Июнь: двойное убийство. О! Зарезаны местный аптекарь и его любовница, виновна мадам Ренюи, вдова покойного... Мимо. Последняя декада июня... Ну конечно! «Паскалевские чтения», съезд физиков на родине великого учёного в честь его трёхсот сорокалетия... участники... списки по секциям... Луи де Бройль, Луи Неёль, Вайолетт Верне... «Затесалась Мамочка меж великими», – Шерлок даже улыбнулся. И среди них – таинственный незнакомец. Так, от Норвегии представителей... не было, увы. Кто же таинственный незнакомец? Да кто угодно это может быть. Мозг автоматически продолжил расчеты, примерил календарь к семейным событиям и... Скрипнули длинные доски и на веранду вышел Майкрофт, без пиджака, с подвёрнутыми рукавами, – редчайшее явление! – прислонился к дверному косяку, по-кошачьи потянулся, усмехнулся самым благодушным образом. – Что тут у нас? Ни минуты без информации? Кроссворды за Мамочку решаешь? «...Он был рыжий. У нас ведь в роду нет рыжих, кроме Майкрофта и бабкиной сестры тети Джулии. Небось с таким же любопытным носом и хитрющим видом. Облапошил Мамочку и скрылся в Осло...» – Углубился в историю Паскалевских чтений, – с лёгким нажимом отозвался Шерлок. – Столько интересного. – Мамочка принимала активное участие, но, в основном, до нашего рождения. Даже пару раз была приглашена в оргкомитет. – Там были агенты МИ-6? – Странный вопрос. В те годы? Разумеется. – Майкрофт ленивым шагом приблизился, однако лицо его приобрело настороженное выражение. «Он знает. Давно. Мы всю жизнь как кошка с собакой, и он всегда знал, что брат мне только наполовину. И, скорее всего, соответствующее направление его карьере придал отец. Настоящий, а не...» Шерлок представил себе тихого Зайгера с вечно неуверенной улыбкой, неизменно болтающегося на орбите своей супруги. Незаметный чиновник из министерства сельского хозяйства?.. Или нет, что-то по линии статистики, верно? Шерлоку было безумно скучно занятие отца, и он никогда не держал его в памяти. Во всяком случае, темы для разговоров с предком ограничивались пальцами одной руки. И всё же Зайгер был отцом Шерлоку Холмсу – они были слишком схожи внешне, чтобы это отрицать. «Как? Как вообще ему удалось подцепить Вайолетт? Красотку и умницу? Что она в нём нашла?» Шерлоку были совершенно непонятны причины возникновения связей между индивидуумами. Наличие этих связей его глаз и ухо улавливали всегда, он определял отношения между людьми по тончайшим пунктирам движений, штрихам и оттенкам взглядов, прикосновений и интонаций. Но причины... Отчего между ними, как это... «пробегала кошка»... нет, «вспыхивала искра»... Ну да! Вот почему? С какого перепугу миссис Хадсон выскочила замуж за наркобарона при всей своей легкомысленности? Отчего Джон остановил свой выбор на Мэри? Хотя, тут всё и просто, и сложно. На кой чёрт Ирэн Адлер поменяла пароль в телефоне столь экстравагантным образом, что это сгубило всю её карьеру, если не жизнь? – Почему тебя заинтересовала деятельность внешней разведки на научных конференциях? – Да вот, норвежец один заинтересовал... – это был откровенный тычок пальцем в небо, но Шерлок догадывался, что Майкрофт знает, и решил хоть немного спровоцировать братца. – Откуда ты знаешь его позывной? – Майкрофт смотрел слегка расширенными глазами, от всей вальяжности вдруг не осталось следа. Он выглядел странно, но еще страннее прозвучал следующий вопрос: – Неужели ты именно это узнал у Магнуссена перед тем как?.. «О-па! А я тебя задел», – Шерлок чуть не надулся от самодовольства, но вовремя принял бесстрастный вид. – Шестьдесят третий год, любовь и прочие сантименты. Она добывала ему информацию, не так ли? И ты родился ровно через девять месяцев. Последнюю фразу Шерлок говорить не хотел, но его потянуло за язык. Иногда обладание свежеполученным знанием так ошеломляло великого детектива, что он сам страдал от собственной несдержанности. Майкрофт устало ссутулился и начал искать сигареты. Плотно закрыл дверь и распахнул большое окно в сад – Не знаю, что ты раскопал, но ты понимаешь, что эта информация может стоить жизни нам всем? «Странно, почему всем-то?» – Норвежец работал под самыми разными прикрытиями, но неизменно сопровождал её. Самостоятельно разрабатывал какую-то научную проблему, выучил кучу узкоспециальной терминологии – он же должен был знать, с чем и с кем имеет дело. На самом деле просто не давал ей зарываться и помогал зарубежным коллегам делиться с ней секретами. – Под ней Майфкрофт имел в виду разговорчивую особу, в настоящий момент загружающую за стеной посудомоечную машину. – Нам же надо было быть в курсе всех этих ядерных проблем... – Нам? Так говоришь, будто тогда уже управлял внешней разведкой, – усмехнулся младший брат. – Тебя ведь даже в проекте не было. – А, так ты до этого не дочитал? Всё закончилось, когда не только я был в проекте, но когда в проекте оказался ты! Шерлок не понял, отчего Майки стал нервничать и ломать пальцы (ох, он сейчас с удовольствием бы назвал его уменьшительным имечком, только чтобы послушать, как захрустят суставы). – Мне было одиннадцать, и я отлично помню, как его притащили в номер какие-то люди – вполне прилично одетые, в костюмах. Мама кричала, но её держали на мушке и меня тоже... Что-то они хотели из него вытянуть, угрожали... Вернее, сейчас я знаю, что именно, но тогда просто испугался до чертиков за маму. – Майкрофт почти не смотрел на брата и нервно вертел сигарету. – И тут неожиданно ворвались самые обычные провинциальные жандармы, их вызвал администратор отеля, потому что Норвежец предупредил, что ждёт нападения. У него всегда было волчье чутьё. Но карьера в МИ-6 его на этом закончилась. Всё. И это был первый и последний раз, когда мы выезжали вместе. – Он вас бросил? – немного неуверенно спросил Шерлок. Всё-таки выводы о поведении людей ему удавались значительно хуже, чем анализ их вещей. Что-то неуловимо изменилось в лице старшего брата. Его как будто осенила неожиданная догадка – он в упор посмотрел на младшего. Плечи расправились, сигарета энергичным щелчком отправилась в сад. – Идиот! Господи, какой же ты идиот... – он улыбнулся настолько привычно, что Шерлок вздохнул с облегчением. Он что-то не то ляпнул, но Майкрофт вернулся. Самоуверенный, как личный кот королевы. Похоже, в детстве пережил психологическую травму из-за этого Норвежца, вон и теперь вздрагивает, а всё равно... «Всё равно он мне брат».***
На следующее утро Шерлок встал позже Майкрофта – тот давно уехал трудиться на благо Соединённого Королевства. Мамочка ещё не встала, она явно переутомилась вчера за приготовлением грандиозного обеда, танцами с мужем и старшим сыном и последующим просмотром семейных видеозаписей. Младший сын за это время добил информацию по Норвежцу по базам, допуск к которым предоставил Майкрофт. Собственно, ничего открытым текстом не говорилось, но размах деятельности загадочного агента был грандиозен. Одновременно, пока машина считала и загружала страницы (на следующий день рождения надо подарить Мамочке устройство помощнее!), детектив перевёл еще пару посланий, зашифрованных в романе Саган. Они были не менее бессмысленны. Всё-таки миссис Холмс недалеко ушла от миссис Хадсон, несмотря на гениальные задатки, и позволяла всяким международным проходимцам пудрить себе мозги. Сейчас же Шерлок щурился в лицо ленивому, застрявшему в дымке солнышку, потом встрепенулся и решил незаметно скрыться из родительского дома – не дай Бог разбудить маму, он не рискнёт повторить вчерашний вечер. Журчащий поток речей Вайолетт мог посоперничать неутомимостью с Ниагарой. Всё, что проносилось сквозь мозг сыновей в молчании, она умудрялась проговорить вслух. Шерлок решил выпить кофе и стянуть кусок пирога с собой: вряд ли он специально соберётся сегодня поесть, а запас иметь не помешает. К тому же он обещал продегустировать. Он почти сомнамбулически промаршировал из ванной в кухню, когда прямо на пороге влетел в Зайгера. – Мальчик мой, не торопись. Пирог тебе оставили. «Опять!» Отец смотрел на него слегка иронично и улыбался. – Мне кофе... – Ты покинул Лондон, чтобы полночи просидеть за компьютером? Немудрено, что теперь болит голова. Они сидели за столом и синхронно вертели в длинных пальцах одинаковые белые чашки с кофе. Чёрный, крепкий, по два куска сахару. Отец и сын. – Я хотел спросить тебя, сынок, пока ты был в этом своём... отъезде... – Зайгер явно подбирал слова, чтобы не допустить еще большей неловкости. – Ты бывал на Севере? Нынешняя весна очень похожа на... – В Исландии, в Стокгольме и на севере Голландии. Это считается? Да, и один раз летал через Монреаль. – Гордо протараторив список, Шерлок беспечно воссоздал Харибду в чашке и, наконец, рассеянно облизнул ложечку. – Мои первые семь лет жизни прошли в Олесунне (1). Там такое всё текучее, город стоит на воде, да и в архитектуре сплошь плавные линии. Ар нуво, как говорят французы.... Шерлок звякнул ложечкой и осторожно положил её рядом с чашкой. «Господи, какой же ты идиот!» – почти простонал невидимый Майкрофт. – Ты уже понял? – Зайгер смотрел, не отводя глаз, и это нервировало. В таких случаях Джон, к примеру, начинал топать правой ногой и облизываться, а Шерлок каменел и терял всякую подвижность. – Норвежец. – Ты готов был предположить что угодно, обвинить родную мать в супружеской измене, но только не допустить мысли, что все эти годы под маской наивного и мягкосердечного простака рядом с тобой жил международный шпион, а ты этого не заметил, – Зайгер безрадостно улыбнулся, отчего брови поднялись домиком и морщины на лбу стали отчетливее. Он встал и прошелся по кухне, полез рукой куда-то за хлебницу, вытащил фотографию под стеклом в простом багете. На черно-белом портрете Вайолетт в платье колоколом стояла в окружении троих почтенных членов Французской Академии, а слева на расстоянии вытянутой руки переминался Зайгер с растерянно-смущенным видом. – О, она была совершенно потрясающая, милая и сумасбродная девчонка, гениальная голова на плечах юной хулиганки, танцующей свинг на перилах балкона. Все эти учёные мужи очаровывались и начинали опекать. Луи де Бройль называл её «Ультрафиолет» и присылал фиалки после каждого заседания конференции. А я... Я любил её всю жизнь. И использовал её. Все годы непрерывных опытов, закладывания новых проектов, открытий, конференций и докладов я сопровождал её, выцеживая нужную моей стране информацию. Она поначалу не понимала, но быстро сообразила и стала мне помогать – страшно любила все эти шпионские игры. Когда всё закончилось, еще долго, вспоминая, говорила: «Я как миссис Пил» (2). Смешная. – Зайгер провел рукой по фотографии, смахивая пыль. – А меня никто не воспринимал всерьёз, правда, считали её «надёжным тылом». Тылом обычно обозначают задницу, м-да. Хотя от меня вам с братом досталось маленькое наследство – фотографическая память и умение манипулировать людьми. Только... Зайгер вернул на место фотографию и подойдя ближе, положил младшему сыну руку на плечо: – Прошу тебя об одном, сынок – не смешивай мух и котлеты. Никогда не используй тех, кого любишь, иначе это закончится плачевно. Я чуть не лишился самого дорогого и, признаюсь, допустил промах на ином фронте. Я много лет внушал вам совершенно неверную мысль об исключительной важности Долга перед Чувством. Да, не спорь, это я, не Вай, ей всегда было не до идеологии. И слишком поздно понял – когда вы уже выросли – что отбил охоту жить по-человечески. А сам-то я... – он всплеснул руками, – куда уж еще человечнее, простак при умной жене. – Это мимикрия, – сказал Шерлок, поставив пустую чашку на блюдце. – Ты знал слишком много и скрывался, а мы слишком выделялись своими способностями и совали носы куда не следует. У меня другой вопрос. – Да? – Как ты её терпишь? – выпалил Холмс-младший и тотчас прикусил язык, но слово уже вылетело. Зайгер уже взялся за ручку двери, но притормозил на пороге. – Она при мне молчит и смотрит влюблёнными глазами. Тебя устраивает такой ответ? – Верится с трудом... – Шерлок выбрался из-за стола и стоял теперь вровень с отцом. Тогда Зайгер Холмс по-майкрофтовски склонил голову на плечо и по-шерлоковски подмигнул.